скамью, человек скользнул куда-то и исчез. Юноша сел на скамью. Сидел
полчаса, час, полтора часа - нет ни этого человека, ни Куперника. Нако-
нец он встал и собрался уходить. Народ поредел, только кое-где еще
мелькнет черный фрак. Вдруг Шолом снова увидел человека с желтым портфе-
лем.
- Ах, вы еще здесь? Что вам, собственно, нужно от Куперника?
Юноша объяснил ему еще раз:
- У меня к нему письмецо от Германа Марковича Бараца.
- Где же это письмецо?
Шолом показал письмо. Тот прочел его.
- Что вам, собственно, нужно от Куперника?
- Я и сам еще точно не знаю... Может быть, мне удастся получить от
него место.
- Что вы умеете делать?
- Я хорошо пишу по-еврейски и по-русски.
- По-русски тоже? Идемте со мной!
Мог ли еще Шолом сомневаться в том, что перед ним Куперник? Выйдя с
юношей из окружного суда, он, то есть Куперник, взял лихача - фаэтон на
резиновых шинах - и крикнул: "Гостиница "Россия"!" Лихач стрелой домчал
их до гостиницы. Войдя в сильно накуренную комнату, Куперник усадил гос-
тя за стол, закурил папиросу и, дав ему лист бумаги и перо, предложил
написать несколько строк. Юноша обмакнул перо и, прежде чем приступить к
делу, спросил Куперника, как писать-по-еврейски или по-русски. "Разуме-
ется, по-русски!" Юноша постарался. Дух учителя Мониша - обладателя ве-
ликолепного почерка - сопутствовал ему и здесь. После первой же строчки
Куперник остановил Шолома, сказал, что почерк вполне его удовлетворяет,
и предложил ему папиросу. От папиросы юноша отказался.
- Простите, господин Куперник, я не курю.
- Простите, молодой человек, я не Куперник. Моя фамилия-Эпельбаум.
- Эпельбаум?
- Ну да, Эпельбаум. Моисей Эпельбаум из Белой Церкви... Присяжный по-
веренный...
Так уж, видно, суждено было Шолому. Поди угадай, что киевский Купер-
ник вдруг превратится в Моисея Эпельбаума из Белой Церкви! Моисей
Эпельбаум из Белой Церкви показал себя настоящим джентльменом. Он не
торговался из-за жалования, соглашался на все условия. Он даже пообещал
подучить Шолома адвокатуре и потом дать рекомендацию не то что к Купер-
нику, а к гораздо более важным лицам, чем Куперник, потому что он знаком
со всеми большими людьми в Киеве, в Москве и в Петербурге, он с минист-
рами на короткую ногу. Если юноша ничего не имеет против, можно хоть се-
годня отправиться в Белую Церковь. Он, Эпельбаум, должен только забежать
на минутку к генерал-губернатору. Но, если посетишь генерал-губернатора,
нельзя обойти визитом и губернатора. Ведь эти собаки страшно завидуют
друг другу. Не мешало бы, правда, повидаться и с киевским полицмейсте-
ром, но полицмейстер и сам не хвор наведаться к нему. Черт его не
возьмет...
Эпельбаум выскочил из комнаты, оставив незнакомого юношу одного. То-
му, однако, приключение пришлось по душе. А личностью Эпельбаума он и
вовсе был очарован. Он еще не успел обдумать свое положение, как
Эпельбаум вернулся, подкатив на лихаче, нагруженный пакетами и свертка-
ми. Там было все, что душе угодно: селедка, рыба, балык, икра, фрукты,
папиросы...
- Вы думаете, я покупал это? Все это подарки от генерал-губернаторши,
губернаторши и жены полицмейстера.
- Вы были у полицмейстера? Ведь вы сказали, что...
- Боже сохрани! Это не от жены его, а от любовницы... Я ее адвокат.
Веду в палате ее полумиллионный процесс. Она миллионерша. Но очень ску-
па. Готова повеситься из-за гроша. Для меня, однако, ей ничего не жаль.
Для меня они на все готовы... Значит, едем в Белую Церковь?
- Едем в Белую Церковь!
77
ДОЛЖНОСТЬ "СЕКРЕТАРЯ"
Герой едет со своим новым патроном в Белую Церковь. - Его принимают
как дорогого гостя. - Семейная идиллия. - "Реб Лейви". -Хозяин обучает
своего секретаря адвокатуре. - Герой жестоко обманут.-Красноречивое
письмо отцу и новые надежды
По пути из Киева в Белую Церковь "присяжный поверенный" Эпельбаум по-
казал себя богачом, настоящим барином, не поскупился на билеты первого
класса и на вокзале в Фастове немало денег оставил в буфете. Человека,
который им прислуживал, он тоже не обидел. Нашего героя он представлял
знакомым, как своего "секретаря". Что он говорил про "секретаря" своим
домашним, одному богу известно. Но по всему видно, что "присяжный пове-
ренный" представил "секретаря" в самых радужных красках, ибо герой
встретил в его доме такой великолепный, теплый прием, которого мог ожи-
дать только долгожданный гость или богатый родственник из Америки, от
которого надеются получить наследство... Жена Моисея Эпельбаума-правед-
ная женщина и великолепная хозяйка - нарядилась по-праздничному, приче-
сала детей. А ужин она приготовила такой, от которого и сам царь не от-
казался бы. Старший сын Эпельбаума Лейви, умница парень-дома его прозва-
ли "реб Лейви",-не мог сдержать своего восторга и, встав из-за стола,
пробормотал, поглаживая живот, что было бы совсем неплохо, если бы такие
гости приезжали к ним каждый день и для них готовили бы такие ужины.
Тогда Моисей Эпельбаум отвесил ему пощечину и пробормотал, что вовсе бы-
ло бы неплохо, если бы он, "реб Лейви", стал немного поумнее и держал
язык за зубами. И тут же обратился к "секретарю":
- Как вам нравится мой наследник, "реб Лейви"? Нечего сказать, сокро-
вище! Светило науки! Не сглазить бы. Пока он научится читать по мне ка-
деш, не беда, если голова моя уже будет покоиться в земле.
Эта острота всех рассмешила, в том числе и самого "реб Лейви". Однако
мать нашла нужным заступиться за сына. Как-никак родная мать! Ее вмеша-
тельство чуть не привело к конфликту. Госпожа Эпельбаум была уверена и
открыто выразила свое мнение, что, когда ее наследник достигнет возраста
своего отца, у него будет ума точно столько же, сколько у папаши.
- А может быть, и больше, чем у папаши, - подхватил "реб Лейви", от-
чего отец пришел в ярость.
Счастье, что сынок своевременно убрался, иначе дело могло бы кон-
читься плохо. Моисей Эпельбаум признался, что хотя он и противник телес-
ных наказаний и считает порку варварским обычаем, противоречащим "прин-
ципам цивилизации", тем не менее он полагает, что такому избалованному
парню, как его "реб Лейви", не вредно отведать розог хотя бы раз в неде-
лю. Это, заявил Эпельбаум, принцип. И нужно думать, что этот принцип был
знаком "реб Лейви", ибо у него оказался свой принцип: когда ему угрожала
взбучка, он исчезал - ищи ветра в поле.
На этот раз исчезновение Лейви не рассеяло возникшего конфликта.
Борьба только перешла, литературно выражаясь, на другую почву. Война,
которая минутой раньше происходила между отцом и сыном, разгорелась те-
перь между мужем и женой. Эпельбаум весь гнев обрушил на супругу: вино-
вата, мол, во всем она, дай бог ей здоровья, его милая, преданная женуш-
ка, потому что всегда заступается за своего драгоценного наследничка. Но
супруга тоже в долгу не осталась и напомнила милому, дорогому муженьку,
дай ему бог здоровья, что в возрасте своего сына он был босяком намного
хуже, чем ее наследник. И если у него, у дорогого Моисея Эпельбаума, хо-
рошая память, то он, вероятно, не забыл, что его когда-то называли не
Моисей Эпельбаум, а "Мойше-блин".
Гостю, конечно, не особенно приятно оказаться неожиданным свидетелем
семейной сцены и наблюдать, как милые и преданные супруги на глазах у
чужого человека перемывают друг другу косточки. Одно лишь бросилось в
глаза гостю и поразило его: обе воюющие стороны, как муж, так и жена, не
принимали всего этого близко к сердцу. Наоборот, могло показаться, что,
недавно из-под венца, чета эта совершает свое свадебное путешествие и от
нечего делать обменивается сладкими комплиментами. Всякого рода люди
есть на божьем свете, и всякого рода идиллии!
После великолепного ужина "присяжный поверенный" Эпельбаум усадил
своего гостя и "секретаря" за письменный стол, дал ему переписать ка-
кую-то бумагу, а сам прилег вздремнуть. Вздремнув, он закурил папиросу и
завязал разговор со своим юным "секретарем". Разговор был настолько ин-
тересен, что грешно, право, оставить его неотмеченным. После стольких
лет трудно, конечно, передать этот разговор дословно, но содержание и
смысл его были примерно таковы:
- Послушайте меня, молодой человек, дело такого рода. Вы, я вижу, ма-
лый не глупый, почерк у вас превосходный и по-русски вы хорошо говорите
- все данные налицо, чтобы ваше стремление исполнилось, то есть вы при-
рожденный адвокат. Вам нужно только одно - желание. Если только пожелае-
те - вы им будете. Знания - вещь второстепенная. Главное - вас не должно
смущать то, что другие знают больше вас. Своим языком вы должны уничто-
жить любого человека с любыми знаниями. Вы ни на минуту, ни на секунду
не должны подавать виду, что в чем-то уступаете большим людям, потому
что вы самый большой человек. Вы должны не переставая сыпать словами.
Язык должен работать больше, чем голова. Вам нужно засыпать противника
таким количеством слов, чтобы он обалдел, потерял всякое соображение, и
тогда вы легко забросаете его тысячами гранат из "Свода законов" и "Кас-
сационного департамента", каких там никогда и не бывало. Это все для су-
дей. О клиентах и говорить нечего. Клиенты-это овцы, которые дают себя
стричь; коровы, которые дают себя доить; ослы, которые любят, чтобы на
них ездили верхом. Сними тем более нечего церемониться. Они и сами невы-
сокого мнения о размазнях, проповедующих мораль. Нахала они уважают
больше, чем ученого профессора, который набит законами, как мешок-поло-
вой. На улицу вы не должны показываться без большого портфеля - пусть он
даже будет набит старыми газетами или грязными манжетами и воротничками.
Дома вы можете хоть целый день играть с кошкой, но, чуть заслышав зво-
нок, должны немедленно углубиться в толстую книгу и потирать лоб. Клиен-
та вы не должны выпускать из рук, пока не высосете его до конца, и не
может быть ни одной вещи в мире, о которой вы сказали бы: "Я не знаю" -
ибо вы знаете все!..
После такой великолепной лекции автор биографии мог бы, кажется, до-
гадаться, что за птица этот "присяжный поверенный". Но у Эпельбаума было
такое умное, симпатичное лицо, он так очаровывал вас глазами, так подку-
пал своей речью, что, сами того не желая, вы целиком подпадали под его
власть. Вечером, изрядно подремав, Эпельбаум взял портфель и палку и
собрался уходить. И тут между милыми, верными супругами снова вспыхнул
конфликт. Жена спросила мужа, куда он идет. Муж ответил, что уходит на
полчасика в клуб - ему нужно там повидаться с одним человеком. Жена за-
метила, что знает, какие это полчасика; дай бог, чтоб он вернулся завтра
к обеду... И человек, с которым он должен повидаться, ей тоже хорошо
знаком. Это не человек, сказала она, а человечки - сплошь короли, дамы и
валеты...
- Но, дорогая моя, о тузах ты, верно, забыла. Какая же это будет игра
без тузов!
Жена ничего не ответила, но бросила на мужа такой взгляд, что другой
на его месте провалился бы сквозь землю. Однако Моисей Эпельбаум и ухом
не повел. Он подошел к своему юному "секретарю", который в это время пи-
сал, склонился к нему и тихонько спросил, сколько у него денег. "Секре-
тарь" схватился за карман и показал, сколько у него денег. Эпельбаум на
минуту задумался, а потом протянул руку:
- Не одолжите ли вы их мне на несколько минут? Я возвращу вам сегодня
же, когда вернусь из клуба.
- О, с величайшим удовольствием! - ответил "секретарь" и отдал все
свои наличные.
После ухода Моисея Эпельбаума мадам Эпельбаум стала расспрашивать
"секретаря", каким образом он попал к ее мужу в секретари и какое отно-
шение он имеет к Бродскому. "К какому Бродскому?"-"К киевскому миллионе-
ру Бродскому". - "При чем тут Бродский?" - "Разве Бродский не приходится
