вместе учились. А дружба наша началась с третьего класса. Об
этом подробно рассказать надо. В нашем дворе стояло невзрачное
одноэтажное строение, там продавцы из продмага пустую тару
хранили. Впрочем, хранили - не то слово. Дверь в то
тарохранилище они почти никогда не запирали. Ребята с нашего
двора часто проникали туда, играли в прятки между штабелями
ящиков. И вот в одно декабрьское воскресное утро иду я по двору
(мать меня в аптеку за аллохолом послала) - и вижу: дверь в
склад приоткрыта, и оттуда дым идет и светится там что-то
неровным светом. И в этот момент выбегает оттуда Борька,
восьмилетний шкет с нашего двора, и вопит бестолково: "Пожар!
Пожар! Юрка сгорит!" Потом другой мальчишка выскакивает -
Семка из 26-й квартиры - и тоже кричит что-то насчет пожара.
Оказывается, они вдвоем там кантовались, какой-то дот возводили
из ящиков, потом холодно им стало, а у Семки-дурака спички
имелись, и он "маленький - маленький костерчик из досочек
разжег", а огонь вдруг на ящики перекинулся. Ребята эти своими
силами хотели пожар ликвидировать, а в то время Юрик через двор
шагал. Он дым увидал, каким-то образом догадался, в чем тут
дело, и поспешил на помощь, и как-то так получилось, что едва
он в склад вбежал, как на него эти шпанята (конечно, не по злой
воле) штабель ящиков обрушили. Впрочем, все это позже
выяснилось. А в ту минуту, после того как эти двое из склада
выбежали, оттуда донесся болезненный вопль Юрика. Он выкрикивал
какие-то непонятные слова.
Во дворе в этот момент, кроме меня, этих двух
перепуганных мальчишек и девчонки Зойки из 27-й квартиры,
никого больше не было. И я понял, что именно я должен поспешить
на помощь Юрке. Но мне стало страшно. Несколько драгоценных
секунд я мысленно уговаривал сам себя - и все не мог решиться.
И тут Зойка проскандировала своим писклявым голоском:
"Фимка-бояка, Фимка-трусишка!" После этого я кинулся в
складское помещение. Я распихал горящие ящики, нашел лежащего
под ними Юрика - и выволок его на чистый воздух. К тому
времени во дворе показались взрослые, а вскоре и пожарные
подоспели.
Юрик - бедняга месяц в больнице на Большом проспекте
отлежал и вышел оттуда с чуть заметной хромотой - это из-за
того, что сухожилие на левой ноге было огнем повреждено. Из-за
этой микрохромоты его, когда призывной возраст настал, на
военную службу не взяли. А у меня на всю мою жизнь осталось
чувство вины: если бы я не потратил нескольких секунд на
трусость, то ожог был бы поменьше и никакой хромоты у Юрки не
получилось бы.
Как видите, при пожаре том никакая героическая кончина
мне не угрожала. У меня только пальто на правом плече обгорело,
да на левой ладони волдырь от ожога вскочил - вот и все. Но
тетя Клава сделала из этого какой-то подвиг, всем стала
твердить о моей якобы отваге, а главное - навсегда внушила
Юрке, что я его от верной гибели уберег. И с той поры он стал
считать меня своим спасителем и покровителем. А когда его из
больницы выписали, он первым делом попросил классную нашу
наставницу Нину Васильевну, чтобы она посадила его за парту
рядом со мной. Нина Васильевна просьбу эту охотно выполнила,
отсадила от меня Кольку Пекарева, а на его место Юрик сел. Я
против этой рокировки не возражал. Дело в том, что Колька тот в
струнном кружке обучался и часто о музыке толковал, а мне это
было не по нутру (почему - после узнаете). Ну а Нина
Васильевна так охотно согласилась на эту перестановку потому,
что я по родному языку хорошо шел и мог Юрику пособить. Юрик
многие предметы блистательно осваивал, педагоги прямо-таки
дивились его способностям, но из-за неладов с русским языком на
круглого отличника он не тянул. Он и в диктовках ошибки делал,
и в устной речи иногда какую-то околесицу нес, и в сочинениях
на вольную тему не раз выдавал фразочки вроде такой:
"Докторша-глазунья навязала пострадальцу повязку на все оба
глаза". Я, как мог, старался помочь ему овладеть правильной
речью, да и читал он очень много - и все-таки туго шло у него
это дело.
А дружба наша крепла. Теперь Юрик дома у нас стал
бывать. Родителям моим он очень по душе пришелся. Он и тете
Рите понравился, но ее огорчало, что он смеется мало. Она
решила ему уроки смеха давать, да ничего из этого не вышло. В
нем с годами серьезность нарастала, грусть какая-то.
4. ДРУГ НЕ ИЗ МИРА СЕГО
Настоящая дружба в себя и взаимную критику включает. В
моей голове уже в школьные годы зрели различные проекты, и я
делился своими мыслями с Юриком - и тот отвергал очень многое.
А мне не по душе было, что он, несмотря на все мои старания
помочь ему русским языком овладеть, очень медленно в этом деле
преуспевает и самые простые поговорки перевирает на свой лад.
Однажды (это было, когда мы в седьмом классе учились)
договорился с ним, что зайду к нему в семь вечера и пойдем мы в
кино "Балтика" - там фильм про шпионов шел.
- Только не опоздай, - сказал мне Юрик. - Помни:
точность - вежливость кораблей!
- Не кораблей, а королей, - сердито поправил я друга.
- Пора бы тебе перестать иностранца из себя строить, над
родным языком измываться!
И тут Юрий Птенчиков признался мне, что русский язык -
не родной его язык. Он, Юрий, прибыл на Землю с отдаленной
планеты Кума (ударение на первом слоге). На этой Куме издавна
существует такой обычай: некоторые родители подкидывают своих
детей на другие планеты - для того чтобы дети их осваивали
инопланетные языки, обычаи и исторические факты, дабы,
вернувшись в зрелом возрасте на Куму, создавать научные труды
по истории иных миров и тем способствовать общему развитию
своих соотечественников.
В дальнейшем это послужит налаживанию дружеских
межпланетных контактов. К вышеизложенному Юрик добавил, что
военная техника и вообще техника землян его нисколько не
интересует, ибо Кума - планета мирная. А вообще-то. Наука и
техника у куманиан стоят на куда более высоком уровне, нежели у
землян. В этом отношении Куме у Земли учиться нечему; это все
равно как если бы студент-отличник пятого курса захотел бы
брать уроки у школьникавторогодника.
Далее он поведал мне, что Кума - планета весьма
древняя, и у ее обитателей давно .выработалась наследственная
генетическая культура.. Куманиане и куманианки рождаются уже со
знанием основ математики, физики, химии, географии и истории.
И, разумеется, они являются на свет вполне грамотными. И вот
это-то врожденное знание родного языка мешает ему, Юрию, в
освоении языка русского.
- Я бы освоил его не хуже, чем ты, Фима, но в моем
черепе прочно угнездились грамматические правила куманийской
бытовой и письменной речи, и они все время вступают в драку с
нормами земной словесности и письменности. Поэтому не дивись,
Фима, что у меня иногда возникает неправильное говорение, -
закончил он свое признание.
- А тетя Клава знает, откуда тебя к ней подбросили?
- Моя маманя земная знает, я ей говорил. Но она не
верит. Она повелела мне в тряпицу помалкивать, а то подумают,
что я психоненормальный. Это я только тебе, по дружеству...
- Не бойся, куманек, я тебя никому не выдам. Вот если
бы ты со шпионским заданием к нам прибыл, если б ты резидентом
был, я бы тебя своею собственной рукой укокошил. Но ты, я вижу,
вреда землянам не причинишь.
- Курв я буду, если причиню! - воскликнул Юрик.
- Только не "курв", а "курва", - поправил я
иномирянина. - Пора бы тебе освоить кое-какие необходимые
слова!
- Во-во! Давно пора! Но не ладится у меня дело с
необходимыми словами. В кумианском языке похвалительных слов
много, а вот осудительных - один, два, - и фиг с маслом. А
ведь я здесь земной язык полностью должен в свой ум вобрать.
Когда на Куму окончательно вернусь, я там профессором стану,
специалистом по земной словесности.
- Ладно, Юрик, по части необходимых слов я над тобой
шефство возьму. Буду расширять твой словесный кругозор.
- Спасибо, Фима!.. Обогащай меня!.. Беден, беден наш
кумианский язык. Ведь вот, например, на букву "Д" только двумя
словами я могу себя критиковать: "Уп - домтиа" и "Уп -
дионлат".Это значит: "Я - непослушный" и "Я -
слишкомнеторопливоработающий". А по-вашему, поземному, на эту
букву - целая алмазная россыпь: я - дурак, дурень, дурошлеп,
дуралей, двоечник, дармоед...
- Дебил, домушник, душегуб, держиморда, демагог,
дегенерат, двурушник, диверсант, дебошир, - - продолжил я.
- Боги мои, какое речное богатство! - восхищенно
прошептал Юрик.
- Богатство речи, - поправил я иномирянина и добавил,
что могу составить для него словарик строгих слов от слова
"алкаш" до слова "ябеда", И он может взять его с собой на свою
Куму. Но иномирянин ответил мне, что никаких книг, никаких
записей увозить с Земли он не имеет права. Только то, что есть
в голове!
5. Я УЗНАЮ, ЧТО В НЕБЕ ЕСТЬ ФЕМИДА
После школы я успешно сдал экзамены в
Проекционио-теоретический институт, а закончив его, поступил
работать в ИРОД (Институт Рациональной Организации Досуга). Что
касается Юрия, то ему нужна была работа, помогающая обогащению
его устного словаря. Поэтому он устроился продавцом в
букинистический магазин. Однако вскоре понял, что устная речь
книголюбов слишком стерилизована, в ней отсутствуют "твердые
словечки", что ему нужно выйти на широкий словесный простор.
Какое-то время был он банщиком, затем, сменив еще несколько
специальностей, наконец стал гардеробщиком в столовой.
Теперь жизнь наша текла по разным руслам, но дружба
продолжалась, и я был в курсе его бытия. Все свободное время
Юрий проводил за чтением, но устная речь его по-прежнему не
была гладкой. И очень тяжело шло у него дело с освоением
"строгих" слов, хоть был он очень старателен. Иногда он даже в
ИРОД мне звонил:
- Фима, срочно проэкзаменуй меня на букву "С"!
Перечисляю: скупердяй, соблазнитель, сволочь, слабак, склочник,
совратитель, скандалист, слюнтяй, стервец, скопидом, спекулянт,
симулянт, сопляк...
- Садист, сутенер, свинтус, сутяга, скобарь, супостат,
саботажник, сквернослов, самодур, сквалыга, - перехватывал я
эстафету.
- Какая роскошь! Как богата словесность земляная! -
восклицал мой друг.
- Не "земляная", а "земная", - поправлял я его.
С такими запросами Юрик обращался ко мне не раз, и, к
сожалению, ответы мои слышал не только он. Телефон общего
пользования находится в курительном коридорчике нашего ИРОДа,
вход туда никому не запрещен... И именно здесь зарождаются
сплетни.
Добрая старенькая тетя Клава умерла, когда Юрию шел
двадцатый год. Похоронил он ее со всеми возможными почестями.
Теперь он одиноко жил в однокомнатной темноватой квартирке. Жил
скромно и всю свою зарплату тратил на книги. Однажды он сказал
мне, что когда закончит земное образование, то перед отлетом на
Куму он все эти тома бесплатно отнесет в районную библиотеку.
Ведь никаких книг и вещей подкидышам брать с чужих планет не
положено - только умственный багаж да ту одежду, что на них.
- Это хорошо, Юрик, что ты такой добрый и честный, -
констатировал я. - Ты даже ненормально-честный, я это давно
заметил. Но кое-что мне в тебе не нравится.
- А что именно? Говори нараспашку.
- Не нравится мне, что живешь ты, как монах. В хавире
твоей - никаких следов женского присутствия. И вообще за
