Тоби. Мне нужно, чтобы ты была на моей стороне. Я прошу тебя забыть все,
что между нами произошло. И простить меня за неуместное вмешательство. Я
думал, что оберегаю Тоби. Что ж, я был не прав. Уверен, что с тобой ему
будет великолепно.
- Я этого хочу. Очень-очень!
- Если Тоби от меня откажется, то я... я думаю, это меня доконает. Я
имею в виду не только деловую сторону. Он и я... Он был мне как сын. Я
люблю его. - Клифтон презирал себя за это, но опять заговорил умоляющим
тоном: - Пожалуйста, Джилл, ради всего святого... - Он не мог продолжать,
у него прервался голос.
Она долго смотрела на него своими глубокими карими глазами, потом
протянула ему руку.
- Я не злопамятна, - дружелюбно произнесла Джилл. - Придешь завтра к
нам ужинать?
Клифтон глубоко вздохнул, потом счастливо улыбнулся и сказал:
- Спасибо. - Его глаза затуманились слезами. - Я... я этого не
забуду. Никогда!
На следующее утро, когда Клифтон явился к себе в офис, там лежало
заказное письмо, которым его уведомляли, что услуги его больше не
потребуются и что он теперь не уполномочен действовать в качестве агента
Тоби Темпла.
30
Замужество Джилл Касл стало самым потрясающим событием в жизни
Голливуда после изобретения кинескопа. В киногороде, где все играли в
восхваление платья императора, Джилл работала языком, словно косой. Там,
где лесть была повседневной расхожей монетой, Джилл бесстрашно высказывала
собственное мнение. У нее рядом был Тоби, и она пользовалась его
могуществом, словно дубинкой, атакуя всех высших должностных лиц на
студиях. Им никогда еще не приходилось иметь дело ни с кем подобным. Они
не осмеливались задевать Джилл, потому что боялись обидеть Тоби. Он был в
Голливуде ценностью, приносящей самый высокий доход, он был нужен им,
необходим.
Темпл был в зените популярности. Его телевизионное шоу все еще шло на
первом месте по еженедельному нильсеновскому рейтингу, фильмы с его
участием давали колоссальные кассовые сборы, а когда он выступал в
Лас-Вегасе, все казино удваивало свои прибыли. На Тоби Темпла был самый
большой спрос во всем шоу-бизнесе. Все хотели заполучить его - для
гостевых снимков, альбомов, пластинок, персональных концертов, рекламы
товаров, бенефисов, фильмов и еще многого другого.
Самые важные в городе люди лезли из кожи вон, чтобы угодить Тоби. Они
быстро поняли, что угодить Тоби можно, угождая Джилл. Она сама стала
расписывать все его встречи и организовывать его жизнь таким образом, что
в ней находилось место лишь тем, кто получал ее одобрение. Она окружала
его непроницаемым барьером, через который разрешалось проходить лишь самым
богатым, самым знаменитым и самым могущественным персонам. Она была
хранительницей огня. Когда-то бедная польская девушка, она теперь
принимала у себя и приглашалась губернаторами, послами, артистами с
мировым именем и Президентом Соединенных Штатов. Этот город творил с ней
ужасные вещи. Но больше такого никогда не будет. Во всяком случае, пока у
нее есть Тоби Темпл.
Хуже всего пришлось тем, кто был занесен в список ненавистных Джилл
людей.
Она лежала с Тоби в постели, приводя его в экстаз своими чувственными
ласками. Когда Тоби умиротворенно расслабился, она поудобнее устроилась в
его объятиях и сказала:
- Милый, я тебе когда-нибудь рассказывала о том времени, когда я
искала агента и попала к этой женщине - как же ее звали? - ах, да!.. Роз
Даннинг. Она сказала мне, что у нее есть для меня роль, и уселась на
кровать, чтобы почитать со мной.
Тоби повернулся и посмотрел на нее, сузив глаза.
- И что произошло?
Джилл усмехнулась.
- Бедная дурочка, я стала читать и вдруг почувствовала, что она
щупает меня за ляжку. - Джилл откинула голову и засмеялась. - Я
перепугалась до смерти. Никогда в жизни я так быстро не бегала.
Десять дней спустя городской лицензионный комитет навсегда
аннулировал лицензию, ранее выданную Роз Даннинг на открытие агентства.
Конец следующей недели Тоби и Джилл проводили в своем доме в
Палм-Спрингс. Тоби лежал на массажном столе во внутреннем дворике, на
толстом мохнатом полотенце, ватные тампоны защищали его глаза от жгучих
лучей солнца, а Джилл делала ему долгий расслабляющий массаж.
- Ты прямо глаза мне открыла на Клифа, - возмущался Тоби. - Он был
просто паразит, доил меня. Я слышал, он бегает по городу, ищет, не возьмет
ли кто его в компаньоны. Никому он не нужен. Без меня он даже за решетку
не может попасть.
Немного помолчав, Джилл сказала:
- Мне жаль Клифа.
- В этом, черт побери, вся и беда с тобой, дорогуша. Ты думаешь не
головой, а сердцем. Тебе надо научиться быть пожестче.
Джилл мягко улыбнулась.
- Я ничего не могу с этим поделать. Я такая, какая есть.
Она занялась ногами Тоби, медленно продвигая руки кверху, по
направлению к бедрам, легкими, возбуждающими движениями. У него началась
эрекция.
- О Господи! - простонал он.
Руки ее двигались еще выше, приближаясь к паху Тоби, и эрекция
усилилась. Она просунула руки у него между ногами, подвела их под него, а
смазанный кремом палец легко скользнул в анус. Его огромный пенис стал
твердо-каменным.
- Скорее, бэби, - проговорил он, задыхаясь, запрыгивай на меня!
Они были в гавани, на борту "Джилл" - большой парусной моторной яхты,
которую Тоби для нее купил. Первое телешоу Тоби нового сезона должно было
записываться на следующий день.
- Это был самый лучший отпуск за всю мою жизнь, - сказал Тоби. - Так
не хочется возвращаться к работе.
- Это шоу такое замечательное, - произнесла Джилл. - Мне так хорошо
было работать в нем. Все так мило относились ко мне. - Она секунду
помолчала, потом тихо добавила: - Почти все.
- Что ты имеешь в виду? - Голос Тоби прозвучал резко. - Это кто же
плохо к тебе относился?
- Никто, милый. Мне не стоило вообще упоминать об этом.
Но под конец она позволила Тоби выпытать у нее это имя, и на
следующий день Эдди Берригэн был уволен.
В последующие месяцы Джилл рассказывала Тоби свои маленькие сочинения
о других режиссерах, внесенных в ее список, и они последовательно
исчезали. Все, кто когда-либо использовал ее, заплатят за это. "Это что-то
вроде обряда спаривания с пчелиной маткой, - думала она. - Они все
получили удовольствие и теперь должны быть уничтожены".
Она охотилась и на Сэма Уинтерса, человека, который сказал Тоби, что
у нее нет таланта. Она ни разу не сказала о нем худого слова, напротив,
хвалила его в разговорах с Тоби. Но всегда чуточку больше хвалила других
руководителей студий... На других студиях снимали фильмы, которые больше
подходили для Тоби... работали режиссеры, которые по-настоящему понимали
его. Джилл не забывала добавить, что Сэм Уинтерс, как ей все время
кажется, не ценит талант Тоби по достоинству. Вскоре и сам Тоби стал
думать точно так же. Теперь, когда рядом не было Клифтона Лоуренса, у Тоби
не было никого, с кем он мог бы поговорить, кому мог бы довериться, кроме
Джилл. И когда Темпл решил снимать свои фильмы на другой студии, то
считал, что эта идея принадлежит ему. Однако Джилл постаралась, чтобы Сэм
Уинтерс узнал правду.
Возмездие!
В окружении Темпла были люди, которые считали, что Джилл здесь
ненадолго, что она просто временное наваждение, затянувшийся каприз.
Поэтому они либо терпели ее, либо относились к ней с едва завуалированным
презрением. И это было их ошибкой. Джилл их ликвидировала одного за
другим. Она хотела, чтобы рядом не было тех, кто играл важную роль в жизни
Тоби или кто мог повлиять на него в ущерб ей. Она добилась, чтобы Тоби
сменил адвоката и фирму, которая занималась его связями с прессой, и
наняла людей, которых выбрала сама. Она избавилась от трех Маков и
окружавших Тоби коммерческих партнеров. Она сменила весь обслуживающий
персонал. Это был ее дом, и она была в нем хозяйкой.
Быть приглашенным к Темплам стало в городе вопросом престижа. Если вы
среди приглашенных, значит, вы что-то собой представляете. Актеры общались
со светскими знаменитостями, губернаторами и главами могущественных
корпораций. Пресса всегда находилась в полном составе, и это было
дополнительным призом для тех, кому посчастливилось оказаться среди
гостей: мало того, что они побывали у Темплов и чудесно провели там время,
но еще и всем становилось известно, что они _п_о_б_ы_в_а_л_и_ у Темплов и
чудесно провели там время.
Когда Темплы не принимали сами, они ходили в гости. Приглашения
сыпались на них лавиной. Их приглашали на премьеры, на благотворительные
обеды, на политические мероприятия, на церемонии открытия ресторанов и
отелей.
Тоби был бы рад посидеть дома вдвоем с Джилл, но ей нравилось везде
бывать. Случалось, что им надо было пойти в три или четыре места в один
вечер и она тащила Тоби из одного в другое.
- Боже мой, - смеялся Тоби, - тебе бы заведовать отделом общественной
жизни у Гроссинджера.
- Я стараюсь для тебя, милый, - отвечала Джилл.
Тоби снимался в фильме на Эм-джи-эм, и график у него был
изнурительный. Однажды вечером он вернулся домой поздно, совершенно
измотанный, и увидел, что для него приготовлен вечерний костюм.
- Неужели мы опять куда-то идем, бэби? Мы же не посидели дома ни
одного вечера за целый год, черт побери!
- У Дэвисов юбилей. Они страшно обидятся, если мы не придем.
Тоби тяжело сел на край кровати.
- А я-то мечтал полежать в горячей ванне и скоротать тихий вечерок.
Вдвоем с тобой.
Но Тоби пошел на званный вечер. Ему всегда приходилось быть в форме,
находиться в центре внимания, и, черпая новые силы из своего огромного
энергетического ресурса, он развлекал гостей так, что все хохотали, и
аплодировали, и говорили друг другу, какой Тоби Темпл блестящий комик.
Поздно вечером, лежа в постели, Тоби не мог уснуть: тело его было
разбито, но в мыслях он заново прокручивал успехи прошедшего вечера, фразу
за фразой, один взрыв смеха за другим. Он чувствовал себя очень счастливым
человеком. И все благодаря Джилл.
Мама просто обожала бы ее!
В марте они получили приглашение на Каннский кинофестиваль.
- Нет уж, дудки, - заявил Тоби, когда Джилл показала ему приглашение.
- Меня хватит только на то, чтобы доползти до унитаза в собственном
туалете. Я устал, родная! Работал так, что вся задница стерлась.
Джерри Гутман, ведавший связями Темпла с общественностью и прессой,
сказал Джилл, будто есть неплохой шанс на то, что фильм Тоби получит
премию за лучшую киноленту, и его присутствие будет полезным. Он считал,
что Тоби надо поехать, это важно.
В последнее время Тоби жаловался на постоянную усталость и
бессонницу. На ночь он принимал снотворное, от которого утром чувствовал
себя разбитым. В качестве средства, снимающего усталость, Джилл за
завтраком давала Тоби бензедрин, чтобы он мог продержаться в течение дня.
И вот теперь этот цикл подстегиваний и расслаблений начал на нем
сказываться.
- Я уже приняла приглашение, - разочарованно произнесла Джилл, - но
это можно переиграть. Ничего сложного, милый!
- Давай поедем в Спрингс на месяц и просто поваляемся на сале.
Она удивленно посмотрела на него:
- На чем?
Он сидел замерев.
- Я хотел сказать "на солнце". Не понимаю, почему у меня вышло
"сало".
Она засмеялась.
- Потому что ты смешной. - Джилл сжала его руку. - Так или иначе,
