Ноздри у Руфуса раздувались, лицевые мускулы свело от напряжения.
Угрюмые складки пролегли на лице от крыльев носа до самого подбородка.
Командиры стояли, не сводя с него глаз Руфус бросил на них свирепый
взгляд Затем его плечи поникли.
- Я отменяю свой последний приказ, - сказал он. - Держите фалангу на
прежней позиции. Драмокл сдается. Войне конец.
Глава 44
Флагманский корабль графа Джона "Яйцеклад-один" был оборудован всем
необходимым для монарха в космосе. Джон занимал трехкомнатную каюту,
расположенную в центре судна. Каюта походила на гостиную где-нибудь в
доме древней Земли - стулья с изогнутыми в форме арфы спинками, фарфор
Споуда, диван в стиле Адама и книжный шкаф в стиле Хеплуайта. Сам Джон
сидел за элегантным столиком красного дерева и строчил заметки о
глормийской кампании. Позже он собирался превратить их в телесериал. У
Анны были отдельные апартаменты по соседству.
Вскоре после прибытия флота к границам Глорма в каюту вошел конюший
графа.
- Сир, - сказал конюший, - мы вступили в контакт с противником.
- Отлично, - откликнулся Джон. - Огонь уже открыли?
- Нет, сир. Мы получили удивительное сообщение с Глорма.
- Что за сообщение?
- От Драмокла, сир. Он сдаете". Джон скинул свои короткие ноги со
стола и встал, подозрительно сощурясь на конюшего:
- Сдается? Это, наверное, какая-то хитрость. Где глормийский флот?
- Он отошел, сир. Подход к Глорму открыт для нас: Драмокл публично
заявил о своем намерении избежать войны любой ценой. Он обещал даже
отречься от престола, если это необходимо.
Дверь между двумя апартаментами распахнулась, и в каюту вошла Анна.
На ней был элегантный серо-голубой мундир. Светлые волосы, гладко
зачесанные назад, скрывались под фуражкой. На плечах блестели
адмиральские погоны. Анна собиралась самолично возглавить ударный отряд
- не из врожденной воинственности, а просто чтобы выполнить работу как
можно экономнее ввиду затруднений с наличностью в карминосольской казне.
- А что Руфус? - спросила она у конюшего.
- Он не оказал сопротивления. Его войска остались у Друта.
- Как странно, - сказал Джон - Это не похоже на Драмокла - сдаваться
без боя. Уж не задумал ли он какую-нибудь ruse de guerre <Военная
хитрость (фр.)>?
- Вряд ли, - сказала Анна. - Все его суда отошли. У него не осталось
кораблей, чтобы подстроить нам ловушку.
- Так ты и правда считаешь, что он сдается?
- Думаю, да, - сказала Анна - Иначе зачем бы ему оставлять Глорм
открытым для бомбежки?
Джон зашагал по каюте, заложив руки за спину Он был ошеломлен таким
поворотом событий Он никогда по-настоящему не верил, что сможет
переиграть своего старшего брата. Теперь, когда победа была в руках, его
вдруг одолела странная нерешительность Граф резко покачал головой, еле
успев спасти пенсне от полета в угол каюты Наконец до него начало
доходить. Он победил?
- Ну и ну! - сказал он - Слышь, Анна, мы победили! Анна хмуро
кивнула.
- Ставлю выпивку всему флоту! - воскликнул Джон. - Нужно
отпраздновать победу Свяжись с моими поставщиками - скажи, что я хочу их
видеть немедленно Кто-нибудь сорбщил уже в газеты? Я сам этим займусь И
телевидение тоже надо поставить в известность.
- Да, сир, - сказал конюший.
Джон понимал, что должен отдать еще множество приказов, но не знал, с
чего начать Он помнил, что побежденному королю вроде как полагается
промаршировать перед победителем в цепях. Но когда? До или после
официальной церемонии капитуляции? Надо будет выяснить.
- Скоро граф отдаст вам дальнейшие распоряжения, - вмешалась Анна. -
А пока идите и велите войскам быть наготове, но воздерживаться от
враждебных действий.
Конюший отдал честь и вышел.
- Отлично сказано, моя дорогая, - не унимался Джон. - Какой
удивительный поворот событий! Однако тут есть о чем подумать. Должны ли
мы казнить Драмокла? Или просто заточить его на несколько десятков лет в
тесной клетке с собачьим ошейником на шее? Очевидно, существует какой-то
свод правил на сей счет? - Граф хихикнул и потер руки. - Зато теперь у
нас целая планета, честно завоеванная и уж точно приносящая немалые
доходы Мы богаты, моя дорогая!
- Не спеши, мой дорогой, - ехидно заметила Анна. - Ты кое о чем
позабыл.
- О чем, например?
- Например, о своем союзнике Хальдемаре.
- Пропади он пропадом! - сказал Джон - Я действительно напрочь забыл
про него.
- Самое время вспомнить Его огромный и неуправляемый флот у нас на
левом фланге.
- В дверь постучали.
- Войдите! - сказал Джон. Вошедший адъютант протянул Джону
космограмму от Хальдемара. "Поздравляю с блестящей победой, - прочел
граф Джон - Когда приступим к разграблению?" - О нет! - сказал Джон.
- А чего еще ты ожидал от союзника-варвара, хотела бы я знать?
- Может, если я отдам ему на разграбление пару-тройку глормийских
городов, он успокоится и вернется домой?
- Нет! - Анна яростно затрясла головой. - Ты не должен позволять ему
садиться на Глорм. Потом его оттуда не вышибешь. А жить по соседству с
ванирцами - Боже упаси!
- Согласен, - решительно промолвил Джон. - Я предотвращу опасность,
провозгласив самого себя новым королем Глорма. А ты станешь новой
королевой. Как тебе мой план?
- Нереально, - отрезала Анна.
- Тебе ни одна моя идея не нравится, - обиделся Джон. - Почему
нереально?
- Глормийцы преданы Драмоклу: Они никогда не покорятся тебе и не
дадут ни минуты покоя. Если ты собираешься править одновременно и
Карминосолом и Глормом, ты получишь на свою голову бесконечную и
разорительную партизанскую войну. Тогда уж мы как пить дать вылетим в
трубу.
- А что, если мы посадим на трон Чача? Он нам многим обязан и будет
куда сговорчивее Драмокла.
- Это тоже нереально, - сказала Анна. - Ты разве не слышал? Принц Чач
бежал, и исключительно по твоей вине.
- О чем ты говоришь?
- Помнишь девчонку-рабыню по имени Дорис, которую ты подарил Чачу? Ну
так вот: они спелись, эти двое. Девчонка околдовала принца. Чач не
присоединился к нашему флоту во время похода. Он бежал вместе с Дорис на
своем собственном звездолете в неизвестном направлении.
- Ну что за люди! Ни на кого положиться нельзя! - расстроился Джон. -
Стало быть, Чач вне игры. Ты уверена, что я смогу править планетой?
- Абсолютно уверена, - холодно сказала Анна.
- Ладно, я же просто спросил. А как насчет других сыновей короля?
- Слишком юные, - сказала Анна.
- А может, провозгласим регентшей Лиру? Она вроде разумная женщина.
- Я давно знаю Лиру, - сказала Анна. - Она хороший человек, хотя
немного взбалмошна и склонна к романтическим порывам. Но глормийцы ни за
что не признают ее - она из старинного и знатного аардваркского рода, а
стало быть, чужачка. Кроме того, мы не сможем с ней связаться.
- Почему это?
- Дорогой мой, она бежала!
- Не мешало бы тебе научиться выражать свои мысли поточнее, -
капризно сказал Джон. - Что значит - бежала?
- А тебе не мешало бы побольше знать о том, что творится вокруг. Я
услышала об этом от своей парикмахерши, а она - от горничной королевы,
ведающей драгоценностями. Лира бросила Драмокла. Теперь я достаточно
точно выразилась?
- Их брак казался таким благополучным!
- Сплошное притворство, мой дорогой. Лира узнала, что Драмокл охладел
к ней и собирается дать ей развод в первую же свободную минуту.
- Откуда она это узнала? - спросил Джон. Анна презрительно
улыбнулась:
- Драмокловы уловки абсолютно прозрачны. Любая женщина может читать
его, как открытую книгу. Лира знала, что скоро ее заменят. И когда на
давешнем праздновании она встретила одного симпатичного человека...
- Кого? - нетерпеливо спросил Джон.
Анна покачала головой. В глазах ее сверкнули искорки.
- Ты очень удивишься, когда узнаешь, ко этот счастливчик. Подумай на
досуге и попробуй угадать. А сейчас займемся более неотложными делами. И
самое неотложное из них - Хальдемар.
- Да, - сказал Джон. - С ванирцем придется нелегко. А как Драмокл
отнесся к тому, что от него сбежала жена?
- Насколько мне известно, он еще не в курсе. Перейдем к делу!
Глава 45
Верхняя часть Ультрагноллского дворца представляла собой
фантастическое сочетание шпилей, башен, крутых скатов с крытыми гонтом
свесами, щипцов, нефов, фронтонов и так далее. Там, где крыши были
плоскими, на них цвели сады с беседками, клумбами, водопадами,
фонтанами, статуями, деревьями, скамейками, холмами и долинами.
Отто находился в саду на крыше над военной палатой. Растянувшись на
белом плетеном шезлонге, он курил сигару, скрученную из листьев
рапунзеля - пахучих и чуточку дурманных. На столике рядом с шезлонгом
стояла бутылка лиго-злачного вина, выжатого из красно-коричневых
виноградных гроздьев, произрастающих на аардваркском плато Ургенгаа. Для
человека, только что потерпевшего крушение всех надежд, он выглядел
странно умиротворенным. Полулежа в удобной позе, Отто наслаждался
великолепным видом с крыши.
Над головой, хлопая крыльями, летали красноперые сикофанты Отто
отдыхал.
Драмокл, сопровождаемый Сорочкой, поднялся в сад. Отто глянул на них,
приветливо кивнул и вернулся к спокойному созерцанию пейзажа.
- Слушай, пап, - сказал Драмокл, - мне жаль, что все так для тебя
обернулось. Я знаю, сколько трудов ты отдал этому бессмертию.
Отто улыбнулся, но не ответил.
- Я просто не мог поступить иначе, - добавил Драмокл.
- Когда ты сдался Джону, - заговорил наконец Отто, - я пришел в такую
ярость, что чуть было не убил тебя. Я мог бы сделать это запросто. Мне
пришлось напрячь всю силу воли, чтобы сдержаться. Но когда первый порыв
прошел, я вдруг понял, что на душе у меня удивительно легко и покойно
Странное ощущение. Мне нужно было осмыслить его.
- Поэтому ты забрался сюда?
- Это мое любимое место Я сел в шезлонг и начал думать - но от мыслей
меня постоянно отвлекали всякие внешние впечатления.
- Какие? - спросила Сорочка.
- Ветерок, овевавший лицо Аромат хорошей сигары. Облака, бегущие по
небу Я неожиданно заметил тысячу мельчайших деталей и получил от этого
массу удовольствия. До меня вдруг дошло, что, стремясь всю жизнь к
бессмертию, я почти не насладился жизнью.
- А я наоборот, - сказал Драмокл - Я всю жизнь плыл по течению,
развлекался и ни о чем не тужил. Ну и что я получил в результате?
- То же, что и я. Жизнь - то есть вот это мгновение.
- Если так, - сказал Драмокл, - выходит, что жизнь у всех людей
одинакова. Никто не владеет ничем, кроме настоящего мгновения, если я
правильно тебя понял.
- Да, мгновение - это все, что у нас есть, - сказал Отто. - Я по
наивности своей воображал, будто, продлевая отпущенные мне мгновения, я
продлеваю жизнь. Но жизнь не измеряется годами и десятилетиями Сердце
ведет совсем иной счет. Интенсивность - вот единственная мера, которую
оно признает.
Сорочка кивнула, но Драмокл сказал:
- Боюсь, я не совсем понимаю.
- Низшая степень интенсивности, - сказал Отто, - это сон или
бессознательное состояние Если бы спящий человек был способен жить
вечно, мы не назвали бы его бессмертным, по крайней мере в общепринятом
смысле слова. Жить ради будущего, пренебрегая настоящим, - все равно что
проспать свою жизнь.
- Для меня это слишком абстрактно, - сказал Драмокл. - Но ты не
выглядишь разочарованным, и я этому рад. Ты выглядишь счастливым. Я
никогда не видал тебя счастливым раньше.
Отто подошел к балюстраде и окинул взглядом город.
- Я верил, что цель магии - знание. Теперь я вижу, что ошибался. Цель
магии - понимание.
