средство спасти Драмокла, да и всех нас, от гибели в межпланетной войне.
Будь он сейчас в здравом уме, Драмокл и сам бы согласился, что в
подобных обстоятельствах предательство оправданно.
- Но мы же не можем спросить его об этом? - поинтересовался Руфус,
наматывая ус на палец.
- Конечно, нет. Будь он в здравом рассудке, нам и спрашивать бы не
пришлось.
Внутреннее смятение Руфуса выразилось в том, что он рассеянно взял за
голову Веллингтона и утопил его в Ла-Манше. Дернув себя пребольно за ус,
Руфус сказан:
- Некрасиво это будет выглядеть, дорогая моя.
- Я проконсультировалась с мистером Дойлем, твоим специалистом по
связям с общественностью. Он заверил, что в случае необходимости сумеет
сделать так, чтобы население Местных планет воспринимало тебя как
спасителя, а не предателя.
- У Брута тоже были самые благородные побуждения, когда он
присоединился к заговору против Юлия Цезаря. Однако имя Брута стало
синонимом предательства.
- Это потому, любовь моя, что у него не было пресс-агента, - сказала
Друзилла. - Марк Антоний настроил против него общественное мнение. Но
мистер Дойль никогда не позволит, чтобы такое случилось с тобой, иначе
он вылетит с работы.
Руфус мерил кухню шагами, сжав ладони за спиной.
- Нет, не могу. Если я предам своего друга Драмокла, я до конца своих
дней себе этого не прощу.
- По поводу угрызений совести, - сказал Друзилла, - я взяла на себя
смелость проконсультироваться с твоим психиатром, доктором Гельтфутом По
его мнению, у тебя достаточно силы духа, чтобы пережить кратковременное
чувство вины В худшем случае совесть будет мучить тебя где-то около
года, но этот срок можно сильно сократить с помощью наркотиков. Доктор
Гельтфут просил меня подчеркнуть, что он ни в коем случае не дает тебе
советов, как поступать. Он просто констатирует, что ты можешь предать
Драмокла без особого психологического ущерба для себя, если сочтешь, что
этого требуют обстоятельства.
Руфус заметался по кухне еще быстрее. Солдафонские черты его
исказились болью и нерешительностью.
- Неужели это неизбежно? - спросил он. - Чтобы Драмокл,
благороднейшей и нежнейшей души человек, был предан двумя людьми,
которые любят его больше всех? Почему, Дру, объясни мне, почему?
По щекам у Друзиллы катились слезы:
- Потому что только так мы можем спасти его и Местные планеты.
- И другого способа нет?
- Никакого.
- Можешь ты мне объяснить, каким образом мое предательство нас
спасет?
- Дорогой мой, боюсь, это выше твоего понимания. Неужели ты не веришь
мне на слово?
- - Ну хоть в общих чертах объясни, я пойму!
- Ладно. Ты знаешь, Руфус, что великую нравственную ось Вселенной
крайне трудно сдвинуть с точки опоры, которая находится в сердцах людей.
Но если ось эта придет в движение, перемены неминуемы. Мы с тобой,
Руфус, стоим сейчас в точке вращения, а все сущее замерло на краю
катастрофы, не желая ее, но не в силах ее предотвратить. Два мощных
флота - тупорылые истребители против кольчатых штурмовиков - застыли в
ожидании приказа, и Смерть, злорадная шутница, встряхнув игральные кости
войны, бросает взор насмешливый последний на суету людскую, прежде
чем...
- Ты была права, - сказал Руфус. - Я не понимаю. Придется мне
поверить тебе на слово. Ты говоришь, я должен предать Драмокла. Как мне
сделать это?
- Военные действия неизбежны, - сказала Друзилла. - Драмокл
обязательно вовлечет в них тебя. Он попросит, чтобы ты сделал что-то с
флотом Друта.
- Ну да, и дальше что?
- О чем бы он ни попросил, соглашайся, а потом сделай наоборот.
Руфус нахмурился от напряжения.
- Наоборот, говоришь?
- Вот именно.
- Наоборот, - повторил Руфус. - Ладно, по-моему, я понял.
Друзилла положила ему на руку ладонь и спросила своим низким,
волнующим голосом:
- Можем мы рассчитывать на тебя, Руфус?
- Мы?
- Я и цивилизованная Вселенная, дорогой.
- Верь мне, любовь моя.
Они обнялись. И вдруг Друзилла вздрогнула:
- Руфус! Там в окне - лицо!
Руфус развернулся, молниеносно выхватив иглолучевик. Но ничего не
увидел в двойном застекленном окне, кроме обычных парящих кусочков
анастрагонского пейзажа.
- Да нет там никого, - сказал он.
- Но я же видела! - упорствовала Друзилла. Руфус надел скафандр,
включил внешнюю систему освещения планетоида и вышел наружу. Вернувшись,
он покачал головой:
- Там ни души, дорогая.
- Но я видела лицо!
- Тебе, должно быть, померещилось со страху.
- Ты все проверил? Следов от колес звездолета тоже нет?
- Следы там действительно есть.
- Ага!
- Но это следы от наших собственных катеров. - Наверное, у меня
просто нервный срыв, - сказала Друзилла с дрожащим смешком. - Скорей бы
все это кончилось!
Они поцеловались, Друзилла села в свой космический катер и
отправилась в Истрад.
Руфус задержался на Анастрагоне чуть дольше. Он поджарил себе на
газовом рожке зефира, насадив его на кончик шпаги и раздумывая о том,
что сказала Друзилла. Хорошая она девочка, Друзилла, только чересчур
серьезна и склонна к истерикам. Все это ерунда на постном масле. Руфус и
не думал предавать Драмокла. Если на то пошло, он лучше погибнет вместе
с Драмоклом и со всей Вселенной в пламени атомного костра, но дружбы
своей не предаст. Хотя до этого не дойдет. Кто-кто, а Драмокл умеет
таскать зефир из огня - вернее сказать, каштаны. Дру поймет, как она
заблуждалась, если, конечно, они останутся в живых.
На самом деле Руфус был не прочь повоевать - так же, как и его друг
Драмокл.
Глава 32
В полутемной Военной палате Ультрагноллского дворца царило
напряженное ожидание. Экраны мониторов пестрели крошечными блестящими
корабликами, шедшими за рядом ряд. Два космических флота сближались в
бескрайнем пространстве. С одной стороны - звездолеты Руфуса,
построенные стройной фалангой. Они были неподвижны и готовы к бою,
застыв на линии космической границы Друта. Неприятель надвигался на них
двойным клином Супердредноуты Джона находились на правом фланге и в
центре, кольчатые суда Хальдемара - слева. Драмокл видел, что вражеский
флот значительно превосходит войско Руфуса. Джон пустил в ход все свои
резервы. Помимо судов регулярного флота, на экране виднелись громоздкие
грузовые корабли, оборудованные ракетными установками, скоростные
гоночные яхты с наспех присобаченными торпедами, экспериментальное судно
с выпуклыми лучевыми прожекторами. Джон собрал все, что только могло
оторваться от планеты и присоединиться к флоту.
Полиэкранное оборудование, доставшееся в наследство от древних,
позволяло Драмоклу не только наблюдать, но и слушать разговор между
Руфусом и графом Джоном.
***
- Привет, Руфус, - сказал граф Джон с деланной небрежностью.
Руфус, сидевший в центре управления, нажал на кнопку точной
настройки.
- Привет, Джон, привет В гости пожаловал, да?
- Точно, - сказал Джон - И друга с собой привел. На другом экране
появилась лохматая голова Хальдемара.
- Здорово, Руфус. Сколько лет, сколько зим!
- Да, давненько не видались, - строгая перочинным ножом ивовую ветку,
откликнулся Руфус. - Как дела на Ванире, дружище?
- Как обычно, - сказал Хальдемар - Солнца мало, холодрыга, ни тебе
промышленности, ни приличных баб.
- Да, жизнь у вас там суровая. А как с тем большим проектом, что был
предусмотрен для Ванира?
- Ты имеешь в виду "Шлигте продакшнз"? Они собирались снимать у нас
свой эпохальный военный боевик "Бобовые солдаты" Для моих парней там,
конечно, нашлась бы работенка, да только съемки отложили на
неопределенный срок.
- Да, - сказал Руфус - Таков шоу-бизнес. Непринужденный дружеский
разговор о том о сем не мог, однако, скрыть напряжения, пробивавшегося
сквозь небрежно роняемые слова подобно тому, как пробивается стальная
нить накаливания сквозь набитую волокнистым наполнителем про-, кладку.
Наконец Руфус сказал:
- Что ж, приятно было поболтать с вами, друзья. Могу ли я чем-то вам
помочь?
- Ну разумеется, Руфус, - ответил Джон. - Мы просто идем вдвоем
дорогой на Глорм У нас и в мыслях нету ссориться с тобой. Я и мои ребята
будем очень признательны тебе, если ты попросишь своих ребят
посторониться и дать нам пройти.
- Мне очень жаль, - сказал Руфус, - но, боюсь, я не смогу выполнить
вашу просьбу.
- Ты прекрасно знаешь, Руфус, что мы пришли сюда разобраться с
Драмоклом, - сказал Джон. - Пропусти нас. Тебя это не касается.
- Одну минутку. - Руфус повернулся к боковому дисплею, в электронную
схему которого был встроен двойной шифратор, и спросил у Драмокла: - Что
ты хочешь, чтобы я сделал?
Драмокл взглянул на дифференциальный акселератомер. Судя по его
показаниям, звездолеты Джона и Хальдемара потихоньку ползли вперед -
еле-еле, не спеша, но все-таки неумолимо приближаясь к фаланге Друта.
Драмокл уже велел своим собственным судам занять круговую оборону по
периметру Глорма. С Руфусом он договорился, что тот будет удерживать
позицию и ждать дальнейших приказаний. И тут, за спиной короля
послышался шум перебранки. Часовые спорили с человеком, пытавшимся
проникнуть в Военную палату. Драмокл обернулся и увидел Макса. С ним
была какая-то женщина.
- В чем дело? - спросил Драмокл.
- Вы уже отдали Руфусу приказ? - торопливо крикнул Макс. - Нет? Слава
Богу! Сир, вы должны выслушать меня и эту молодую леди. Вас предали,
милорд!
Неприятельский флот находился пока вне досягаемости для Руфусовых
ракет. А значит, немного времени еще оставалось.
- Погоди-ка, Руфус, - сказал Драмокл. - Я свяжусь с тобой через
минуту. - Король повернулся к Максу. - Входи. Надеюсь, Макс, что это не
очередной плод твоей буйной фантазии. Как звать твою подружку?
- Меня зовут Сорочка, - сказала девушка.
Глава 33
Пока происходили все эти события, -Друзилла сидела в своем замке в
Истраде и думала. С Анастрагона она прямиком направилась домой.
Настроение у нее в пути совершенно упало. Праведный гнев, вдохновлявший
ее во время разговора с Руфусом, куда-то испарился. Она не могла понять,
почему с такой готовностью поверила Чачу, хотя прекрасно знала о его
ненависти к Драмоклу и неистребимой склонности ко лжи. Правильно ли она
поступила? Убежденность покинула принцессу, и навалилась такая хандра,
что терпеть ее не было мочи. К счастью, у ее психиатра, доктора
Эйгенлихта, оказалось в тот день "окно".
Сеанс прошел чрезвычайно плодотворно. Друзилла поведала Эйгенлихту
обо всем, что она наделала и почему, и тут же забилась в истерике.
Эйгенлихт подождал, пока она успокоится. Затем закурил коротенькую и
толстую черную сигару, сплел свои коротенькие и толстые черные ножки и
заявил:
- Моя дорогая, это же настоящий духовный прорыв! Осознав истинные
побуждения своего брата, вы не можете не понять своих собственных
подсознательных побуждений, толкнувших вас с такой готовностью принять
его предательский план. Теперь вы видите, что ваша знаменитая любовь к
дорогому папочке служила всего лишь ширмой для тайной злости и жажды
мщения.
- Но я люблю его! - простонала Друзилла.
- Конечно, вы его любите. Но и ненавидите тоже. Амбивалентность
налицо. Да и могло ли быть иначе? Вспомните свое детство, подумайте о
бесчисленных Драмокловых подружках! Папочка никогда не хотел
позабавиться с малышкой Дру, верно? Малышка Дру мечтала быть папочкиной
подружкой, но ее коварный папочка всегда, обращался с ней как с ребенком
и развлекался на стороне. Тем самым он посеял в вашей душе чувство
