- Ой, чо вы говорите. Ласково благодаримо!
Она иногда смущалась, словно и не глава государства.
- Кушайте, просимо! Раньше бы вас маринованной скумбрией попотчевала.
Лучше всякой селедки люблю. А теперь всю скумбрию за лес продали. Пускай
в Сибири спирт занюхивают. А я велела: чего в городе мало, того и во
дворец не нести.
- Свобода даром не дается, - рассеянно заметил Стрельцов.
- Голодная воля, - согласилась со вздохом Оксана Николаевна. - Как
когда тезка ваш крестьян освободил.
- "Голодная воля", - улыбнулся Стрельцов. - Это вы хорошо сказали.
- Не я сказала. Панас Мирный сказал. Вы ведь не то что не читали, вы
имени такого не слыхали! Вот вы говорите про нас: такие-сякие национа-
листы...
- Я не говорю! - быстро вставил Стрельцов.
- Значит, думаете... Да всякий наш самый-самый патриот и Пушкина зна-
ет, и Толстого. Про нашего Гоголя уж не говорю. А вы такие широкие на
Руси, такие борцы за права народов, а кто украинскую литературу хоть по
именам знает? Одного Шевченка, может быть. Я бы сказала не Панас Мирный,
а Панас хоть Червоный - вы бы и не заметили!
"Ого, подумал Стрельцов, не зря ее избрали! И никакой Платон ей в
суфлеры не нужен!"
- Еще Лесю Украинку знаю. По имени, - смиренно сказал он вслух.
- Спасибо что признались: "по имени". И Тараса ведь не читали! "Як
умру, то заховайте мене на могиле", вот и все. Я вот русский знаю, а вы
в украинском не смыслите.
- Сдаюсь-сдаюсь! - поднял руки Стрельцов.
Подумав при этом: "А зачем мне знать украинский?"
- Ой, мамо! - укоризненно пропела Олеся.
- Она уже вас защищает! Ну не буду, не буду. Хотя обидно бывает.
Вам-то как работается? У нас ведь только и слышно: "Вот Стрельцо-ов!"
Жили бы вы хотя бы в Харькиве, а лучше - на Полтавщине - неприменно ста-
ли бы и у нас президентом. И я бы за вас голосовала.
- А я бы - за вас! Но вообще-то вы правильно сказали: будто спутанный
ходишь, стреноженный! Про чиновников этих не говорю. Им указ, например,
чтобы каждый по праву чистым воздухом дышал, а они: "Невозможно техни-
чески до две тыщи двадцать пятого года!" Какое право ни возьми - техни-
чески оно невозможное! Но еще хуже, что законов всюду нагорожено - как
заборов. Дырявые заборы, все сквозь них лазают - кроме меня. Я только
шагну - сразу в забор упираюсь. В закон. Нет, законы полезны, само со-
бой, но только чтобы до глупости не доводить, до абсурда! На все случаи
законов не придумаешь, и должен быть человек, который может законы прео-
долевать. Который выше. Президент, кто ж еще. Как правила движения. Без
них нельзя, но если "Скорая" начнет по правилам ездить и пожарники, все
умрут и сгорят, пока до них доедут. Раз меня выбрали, доверили, значит и
доверьте, когда надо, законы преодолевать!
- Вам бы самодержцем родиться, - улыбнулась Личко. Поощрительно. - Не
даром вы, я слышала, с Александром Македонским родством сочлись.
- А самодержавие - лучшая система! - запальчиво сказал Стрельцов. -
Законы при самодержавии действуют, без законов ни одна страна не стоит.
Но есть человек, есть самодержец, который выше, который всегда может
преодолеть закон, если закон довели до идиотизма. Почему сейчас монар-
хистов много снова? Потому что люди это чувствуют. Народ. Говорят,
власть законов, а на самом деле - власть чиновников, которые законом
вертят. Для чиновников законы - что отмычки в других руках. И нету на-
верху человека, который может чиновничьи загородки сломать. Даже прези-
дент не может: тотчас крик - "он закон нарушает!" А это должна быть моя
работа: различать благо, которое выше закона... Ладно, не выдавайте
только. Это я как президент президентке душу раскрыл.
- Не выдам, - ласково пообещала Оксана.
- Смотрите, а то ведь я теперь в ваших руках, - преувеличенно сокру-
шался Стрельцов. - Выдал вам себя головой. Слово скажете, и такой вой
поднимется! Импичмент на импичменте.
- А я слышала, вы спиваете. Олеся нарочно гитару принесла.
Это был лестный знак внимания.
По обыкновению салонных гитаристов, Стрельцов очень долго настраивал
инструмент. Слушатели почтительно молчали.
Наконец он удовлетворенно взял пару аккордов, поднял голову и как бы
заново увидел присутствующих.
Случайно и просто мы встретились с вами...
Он знал свою силу - и не колебался пустить ее в ход.
Песня - всего лишь песня. Романс - лишь романс. Поется всегда о дру-
гих встречах, других людях. Но ничто не мешает слегка, как бы наспех,
примерить к себе далекие чужие судьбы.
Мы просто знакомы - как странно...
Не боясь наскучить, он исполнил чуть не половину репертуара, пока на-
конец прижал струны пальцами, погасив последний аккорд.
- Ну хватит, пора и честь знать.
- О господи, в кой-то веки посидели по-человечески. Кажется, в первый
раз, с тех пор как выдвинулась. Спасибо! Завтра на официальном обеде ар-
тисты будут, но все равно вы лучше их спиваете.
- Да уж, на официальных обедах папа больше не поет, - подал голос
Гришка.
- Завтра не то. Завтра и обранцы явятся, - подхватила Олеся.
- Явятся - кто? - кстати ухватился Гришка за загадочное слово.
Ведь не пристало самому президенту выказывать свое непонимание.
- Обранцы! По-русски - депутат, а по-нашему - обранець.
Олеся вложила в единое слово весь заряд иронии, естественной для пре-
зидентской дочки по отношению к разного рода депутатам.
- Обранец! Обранец! - засмеялся Гришка. - Во здорово. По-русски так и
не скажешь.
- А наш язык вообще красивый, - застенчиво, но твердо возразила Оле-
ся.
Разговорилась под занавес молодежь.
65
Пока хорошо семейно сидели, пошел дождь. Самые терпеливые пикетчики
покорно мокли, потому что плакаты - не зонтики.
"Москали - геть до хаты!"
"Русь - у нас общая матерь".
- Ну, девки у ней, - поделился Парфен. - Ножкой стену прошибают.
- Полк амазонок? - предположил Стрельцов.
- Они себя "русалками" представляют. Я говорю: "Какая ж от русалок
польза для обороны?" - "А защекотим!", - смеются. А сами кирпич в лапшу
рубят.
- Газета здесь тоже - "Русалка". Или просто, или "Днепровская". Пере-
путаются.
- Не-ет, газетные русалки другой породы. Они там, пожалуй, и въедли-
вей, как пьявки, а наши - щуки щекастые.
Для Парфена - стали "наши".
66
Розовое утро началось с возложений. Цветов и венков. Цветы - Кобзарю,
символизируя, что он вечно живой. Как вручили бы букет на поэтическом
вечере. Ведь не засыпают поклонницы поэтов венками.
При возложении произошел казус, какие случаются время от времени с
высокими особами. Случаются по той простой причине, что особы - тоже лю-
ди. Как это ни странно.
Если вдуматься, это действительно странно. Чтобы управлять людьми,
точно так же, как и для того, чтобы их судить, нужно быть выше их. Или
вовсе принадлежать к особой породе. Это прекрасно понимали короли и им-
ператоры, возводившие свой род к бессмертным богам, объявлявшие себя по-
мазанниками - опять-таки божьими. Они - не такие! Они - как доги среди
дворняжек! А если владыка такой же как все, почему он распоряжается?! Но
и не распоряжаться - нельзя! Владыка - предмет первой необходимости, ка-
кой бы титул он ни носил. И потому подданные невольно начинают забывать
о мелких человеческих подробностях властелина. А подробности - такие же
как у всех.
Стрельцов носит подтяжки, так удобнее: ведь ему надо постоянно смот-
реться, а брюки на подтяжках никогда не приспустятся на туфли, но и не
задерутся, открывая носки.
И вот, резко выйдя из машины, он почувствовал, что от рывка плечом
расстегнулась застежка подтяжек справа. А все уже смотрят, объективы на-
целены, и уж операторы никогда не упустят карикатурный кадр: президент
России всенародно застегивает подтяжку!
Правая брючина предательски поползла вниз. Раздувая живот и прижимая
правый локоть, он пошел к небольшому подиуму, с которого предстояло про-
износить речь. А навстречу плыла пани-президентка, протягивая руку для
дружеского пожатия.
Нарушая согласованный ритуал, Стрельцов схватил руку Оксаны Личко
своей левой, поднес к губам и поцеловал - но не ощутил прелести прикос-
новения к нежной коже: он ощутил с ужасом, что, не выдержав двойной наг-
рузки, от движения левого плеча расстегнулась и левая застежка - преда-
тельский крокодильчик, державший верхнюю кромку брюк, разжал пасть.
Это уже грозило катастрофой.
Прижимая оба локтя, он отбарабанил приличествующую случаю речь - но
дальше надо было брать букет в руки и лично поднести его к подножию поэ-
та.
Между речью и возложением оставалась спасительная минута.
Стрельцов нашел глазами Парфена и резким движением кисти подозвал
его. Парфен подскочил. Но и главная русалка, понимая, что происходит
нечто чрезвычайное, подскочила следом. Пресса смотрела с интересом.
- Распорядитесь, - телеграфно приказал Стрельцов. - Пусть за меня не-
сут цветы. Я не могу. За пани тоже.
Парфен метнулся. Где-то мобилизовал двух лейтенантов. Обычных войско-
вых из оцепления - важно, что при фуражках. Спас положение.
Впрочем, и с пустыми руками двигаться было опасно. Прижимая локти, он
шел мелкими шажками как начинающий паралитик. Поправил стебелек букета.
Поклонился. Повернул вспять.
Ретирада совершилась благополучно, и Стрельцов оказался наконец в
броневике - как в долгожданном убежище.
Следовать к очередному объекту возложения президентам предстояло
вместе.
- Что с вами? - наконец прорвалось беспокойство Оксаны Николаевны. -
Словно радикулит разыгрался.
Легко было сослаться на несуществующий радикулит. Но Стрельцов не за-
хотел выглядеть в глазах Оксаны развалиной. И объяснил с подкупающей
откровенностью:
- Подтяжки разом расстегнулись, черт бы их побрал!
Личко рыдала от хохота. Значит, разрядилось напряжение. Она ведь ви-
дела, что что-то не так, и даже спросить не могла во время церемонии.
- Выкину эти застежки-крокодильчики, прикажу суровой ниткой пришить.
- Проволокой, - захлебывалась Оксана, - проволокой!
Обсуждение таких подробностей очень сблизило.
67
"Днепровская русалка" тотчас оповестила читательниц, что приезжий
президент Стрельцов страдает детским параличом в начальной стадии - по-
лумиолитом. Когда миолит сделается полным, передвигать президента при-
дется в носилках - как древнего деспота.
"Впереди несут портшез - позади несут портфель", - объяснила подпись
под карикатурой.
"МыМыМы" с неменьшей оперативностью сообщили, что Стрельцов пострадал
желудком после президентского ужина: северный желудок не переварил пол-
тавского сала.
Информация шла со ссылкой на "хор. инф. ист." Мымра Сковродина, хотя
очень одобряла сообщения на желудочно-кишечные темы, но лично подписы-
вать брезговала.
68
Когда всюду, куда полагалось возлагать, было возложено, начались офи-
циальные переговоры.
Красавец Платон Выговский по праву вице-канцлера сидел по правую руку
Оксаны Николаевны, с вызовом поглядывая на Стрельцова. Да еще то и дело
склонялся к уху своей пани-президентки - советовал.
Стрельцову же советовать не решались - могли дать справку, если спро-
сит. Но справки требовались редко. Стрельцов всегда пускал вперед Богда-
на Березовского, упорного переговорщика, чтобы измотать противоположную
сторону.
Богдан сразу выложил пакет: сохранение колеи, снижение на четверть
цены на пресную воду, взаимное признание присяг.
- Биг мэ! - воскликнул Платон. - Давайте отдельно: сначала присягу,
потом воду. А лучше - наоборот.
Стрельцова заинтриговало: что за "биг мэй?" "Большой май", что ли?
По-английски заговорил Платон?
Богдан стоял твердо:
- Вода плюс присяга. Либо - ни воды, ни присяги.
- Теперь понятно, почему вы в Москве говорите: "В огороде бузина - в
Киеве дядька", - отозвался Платон. - Где вода, а где присяга?! Биг мэ.
