акилом едва не лишила его чувств.
-- В таком состоянии ты все равно никуда не удерешь,-- прошипел Рох
ему в ухо и отпустил его руку.-- Чего ты можешь ожидать здесь? Что тебя
прирежет первый встречный? Пораскинь мозгами. Если бы я даже захотел, я не
смог бы отпустить тебя.
Он часто заморгал, пытаясь мыслить трезво, пытаясь вернуть жизнь в
пальцы. Он дрожал и был весь в холодном поту.
-- Лежи спокойно,-- сказал Рох.-- Поверь мне. Перемена тел -- не
слишком приятное занятие. Впрочем, меня оно вполне устраивает,-- добавил он
иронично.
Он ничего не ответил. Акил заставил его сознание уйти куда-то вдаль.
Боль отступила, сменилась теплом.
-- Между нами должен быть мир,-- сказал Рох тихо.-- Заверяю тебя, от
хию я тебя защищу.
-- Кто ты сейчас? Лилл, да?
-- Нет.-- Рох улыбнулся.-- Скорее, все же нет.
-- Рох...-- жалобно произнес он, но улыбка увяла и вновь вернулось
хмурое выражение и прищур глаз.
-- Я сказал, что не причиню тебе зла.
-- Кто "я"? Рох?
-- Я...-- Рох покачал головой и поднялся.-- Ты не понимаешь. Нет ни
разделения, ни противоборства... Я...-- Он прошел через шатер, споткнувшись и
опрокинув горшок с водой, и на миг отвлекся, чтобы налить воды в
полурасколотую чашку и протянуть ее Вейни.-- Возьми.
Он жадно выпил. Рох опустился на колени, снова наполнил чашку
водой и стал очень осторожно промывать его раны, вымачивая в чашке лоскут
ткани.
-- Я скажу тебе, каково это,-- говорил Рох.-- Поначалу -- сильнейший
шок. Затем несколько дней -- словно во сне. Ты -- оба. Затем часть сна начинает
таять, и ты уже не можешь ее припомнить, как это бывает с обычным сном. Я
когда-то был Лиллом. Теперь я кайя Рох. Кажется, мне нравится эта моя форма.
Но раньше, возможно, нравилась прежняя. Все, чем был Рох, все, что он
помнил, все, чем он дышал и что ненавидел -- все это я содержу в себе в сжатом
виде.
-- Кроме его души.
На лице Роха появилось раздражение.
-- Такое понятие мне не ведомо.
-- У Роха она была.
Руки Роха вздрогнули, и он покачал головой.
-- Ты знаешь, кузен, иногда я бываю упрям, и в такие минуты лучше
меня не раздражать.
-- О, небо, мне тебя жаль.
-- Ты так и норовишь меня разозлить,-- процедил Рох сквозь зубы.
Движения, на миг ставшие резкими, вновь обрели прежнюю мягкость.-- Ты не
представляешь, чего мне стоило успокоить стан, когда пришла весть о тебе.
Болотники осадили барьер и уже планировали, как вырвать тебя из рук кел.
Он смотрел на Роха словно бы издали.
-- Приди в себя,-- настаивал Рох.-- Тебе дали слишком много снадобья.
Что ты им сказал?
Он растерянно покачал головой. Некоторое время он и в самом деле не
мог ничего припомнить. Рох схватил его за плечо и потряс.
-- Что? Ну, скажи же. Неужели ты допустишь, чтобы они знали, а я не
знал? Подумай...
-- Они просили... просили меня рассказать, что я знаю о Вратах. Им
надоело зависеть от тебя. Они сказали, что поскольку люди в лагере хотят меня
убить, они более способны обеспечить мне безопасность, чем ты... Так думал
Шайен... или еще кто-то... Я не помню. Но Хитару... хотел узнать то, что знаю
я... и не говорить тебе, пока не настанет удобное для него время...
-- Что ты знаешь? Что ты знаешь о Вратах? Сообщила ли она тебе
достаточно сведений, чтобы ты был опасен?
Он попытался вдуматься, грозит ли ему что-нибудь со стороны Роха.
Но голова его совершенно не соображала.
-- Есть у тебя такие знания? -- спросил Рох.
-- Да.
-- И что ты им сказал?
-- Ничего. Я ничего не сказал им.
-- Я слышал, как тебя вели к ним. Я предполагал как раз то, что ты мне
сказал.
-- Они при первой же возможности перережут тебе горло.
Рох засмеялся.
-- Да, это верно. Но твое -- еще раньше, если я не буду тебя защищать.
Что ты знаешь такого, чего ты им не сказал?
Его захлестнул страх, так, что не помогло даже действие акила. Он
отчаянно закрутил головой, не решаясь заговорить.
-- Я скажу тебе, что я подозреваю,-- сказал Рох.-- Моргейн получила
помощь, о которой никто здесь не догадывается. Она побывала в одной
деревне, я знаю это доподлинно. Хитару тоже это знает. Там живут люди, очень
скрытные, и там живет еще кто-то. Не так ли?
Вейни ничего не сказал.
-- Да, там есть кто-то еще. Я это знаю и думаю, что там кел. Не правда
ли, кузен? И у тебя есть друзья. Возможно, это те, кто уехал вместе с ней, когда
она бежала. Союзники. Союзники-туземцы. И она замышляет захватить
контроль над Вратами и уничтожить меня. Разве не в этом ее цель? Это
единственный разумный путь для нее. Но меня не очень волнует то, что может и
чего не может Моргейн в том состоянии, в каком она находится сейчас; гораздо
больше меня беспокоит -- кому достанется ее оружие. С ней есть человек и кел.
Так сообщил Фвар. Кто они и что они могут сделать, если к ним в руки попадет
этот меч?
В голове его хаотически замелькали мысли: Мерир, подумал он. Мерир
способен правильно им воспользоваться. Но затем он усомнился, вспомнив, что
Моргейн заметила в мирриндянах много странного.
-- Фвар кое-что принес мне,-- сказал Рох.-- Он не хотел отдавать, но
Фвар весьма боится моего гнева и с готовностью отдал, чтобы не иметь
неприятностей.-- Он вытащил из пояса серебряный кружок на цепочке --
подарок Мерира.-- Это было на тебе. Я вижу, что эта штучка очень незнакомой
работы, ничего похожего на работу наших родных мастеров или шиюнских.
Видишь, на нем руны кел. Они означают "дружба". Кто твои друзья, нхи
Вейни?
Он покачал головой, глаза его затуманились. Вновь им начал
овладевать страх.
-- Не совсем честно давить на тебя, когда ты напичкан этой дрянью, не
так ли? Ты открыт, как чистая страница. Что ж, больше не буду. Но мы еще
поговорим, когда ты придешь в себя. То, о чем я тебя спрашивал, я спрашивал
не для того, чтобы причинить тебе вред. И ты не должен спать, Вейни. Не
закрывай глаза. Смотри на меня осмысленно.
Ему это не удавалось, и Рох ударил его, чтобы привести в чувство.
-- Не спи. Можешь злиться на меня, если это поможет. У тебя в глазах
все еще туман от того наркотика, и пока это не пройдет, ты не должен
засыпать. Я видел, как в стане люди от него умирали. Они умирали во сне. А ты
мне нужен живым.
-- Зачем?
-- Что ж, по-твоему, даром я сегодня подставлял свою шею? Мне нужна
за это хоть какая-то награда.
-- Чего ты хочешь?
Рох засмеялся.
-- Я хочу твоего общества.
-- Я предупреждал... Я предупреждал, что ты не можешь ожидать от
своих друзей доброго отношения. Ты -- человек, а они ненавидят таких, как ты.
-- Правда? -- Рох засмеялся.-- Так значит, ты признаешь во мне своего
кузена?
"Кел сказал мне,-- чуть было не проговорился он,-- что ты -- почти он".
Но он был не настолько безволен, чтобы сказать это, и вовремя остановился.
Рох обратил на него странный взгляд, затем пожал плечами и снова стал
протирать его раны. Прикосновения причиняли боль, и Вейни морщился. Рох
тихо выругался.
-- Ничего не могу с этим поделать,-- сказал он.-- Благодари за это
Фвара. Я стараюсь, но ничего не получается. Радуйся, что акил пока действует.
Рох действительно был осторожен и искусен. Он очистил раны, смазал
их теплым маслом и перевязал самые кровоточащие из них. Он положил
горячий компресс Вейни на колено, затем сменил его. Временами голова Вейни
опускалась, и Рох приводил его в чувство и, наконец, позволил ему заснуть,
тревожа только тогда, когда менял компрессы. Проснувшись ненадолго, Вейни
увидел, что стоит глубокая ночь, и снова заснул, но Рох вскоре снова разбудил
его, в очередной раз меняя компресс.
-- Рох? -- удивленно спросил он.
-- Я не причиню тебе боли.
-- Кто-нибудь может подсмотреть.
-- Кто? Фвар? В моем шатре мало слуг. Спи, кузен.
Он заснул. Это сон был спокойным, в первый раз с тех пор, как он
покинул Кархенд. Это был последний и самый приятный эффект слабеющего
действия акила. Измученный, теперь он мог отдохнуть.
Глава 9
Когда Рох разбудил его вновь, в щели полога просачивался дневной
свет, а сквозь дымовое отверстие над головой -- туман. Перед ним стояла пища.
Вейни уселся и стал поедать завтрак -- хлеб и соленую рыбу, запивая
кисловатым шиюнским напитком. Впервые за несколько дней он мог наесться
вдоволь, как бы ни была проста эта пища и какие бы воспоминания она ни
вызывала о Шиюне.
Пережевывание пищи вызывало боль, а на теле не было места, которое
бы не саднило. Но колено в то утро уже могло сгибаться спокойно, и боль в
нем, которая все эти дни была такой постоянной, что Вейни почти привык к
ней, начала утихать. Он не стал одеваться, а просто закутался в отрез ткани, и
Рох сказал, что горячий компресс должен оставаться на колене до обеда.
-- Спасибо,-- сказал Вейни.
-- Что, искренняя благодарность? Это больше, чем я получил во время
последней встречи. И думаю, что ты по-прежнему хочешь перерезать мне горло,
кузен.
-- Я в здравом рассудке и понимаю, что обязан тебе.
Рох криво усмехнулся и подлил воды в горшок, стоявший на огне, затем
уселся и налил себе кружку шиюнского напитка, а выпив, скорчил гримасу.--
Потому, что я не поступил с тобой так, как должен? Они накачали тебя этим
наркотиком так, что ты перестал что-либо соображать, и если бы это
продлилось достаточно долго, пожалуй, ты бы выдал им все, что знал, и этого
было бы достаточно, чтобы они тебя пощадили... а может быть, и нет. Ты бы
прожил столько времени, сколько им хватило бы, чтобы насытиться твоими
мучениями. Ты должен быть мне благодарен. Но, конечно же, мне все равно
пришлось бы выручать тебя -- это было необходимо для меня самого. Ты мог
меня погубить. А что касается всего остального, то тут ты прав -- за тобой
должок.
Вейни повернул ладонь шрамом вверх -- на ней был знак Моргейн,
рана, зарубцевавшаяся с кровью и пеплом.
-- Я не могу так поступить, и ты это знаешь. Все, что я должен сделать,
я сделаю -- таков закон илинов. Не обещаю, что могу отступиться от него --
это выше моих сил.
-- Но у тебя их достаточно, чтобы напомнить об этом мне.
Он пожал плечами, обеспокоенный -- Рох всегда имел возможность
вырвать у него из груди сердце.
-- Похоже, тебя не слишком испугало происшедшее в том шатре в
минувшую ночь. Они пока не готовы покончить с тобой. Пока. Но однажды
они все-таки найдут способ.
-- Я знаю. Я знаю, в какой мере могу доверять Хитару, и мы давно ушли
за эти границы.
-- Потому-то ты и окружаешь себя подобными Фвару. Тебе хорошо
известно, что он и его родичи некогда служили Моргейн, но стали ее
противниками, когда не смогли получить от нее то, чего хотели. Они поступят
так же и с тобой, в ту же минуту, как только ты пойдешь наперекор их
желаниям. Это во мне говорит не только ненависть. Это правда.
-- Я не упускаю этого из виду. Но есть еще тот факт, что Фвар и его
родня предпочитают служить мне, а не кел, потому что хорошо знают,
насколько кел любят их. Кел ненавидят всех людей в этом лагере -- и хию, и
болотников,-- всех, кто имеет хоть малейшее представление о независимости.
Но болотники не любят Фвара. Фвар и его люди малочисленны, и он знает, что
если он потеряет бдительность, то болотники окунут его мордой в грязь. Фвар
любит власть. Она ему просто необходима. Но чем больше власти, тем больше
у тебя врагов. Когда он думал, что Моргейн даст ему власть, он присоединился
к ней, и пока был уверен в ней оставался ей верным и сопровождал ее во всех
опасностях. Ко мне он присоединился только потому, что знал: ему не
совладать с кел, а я имею влияние в этом лагере. Фвар держит болотников под
жестким контролем, и это меня устраивает. Он важен для того, чтобы я мог
здесь существовать. Без меня он ничто, и он это знает. Но пока он служит мне,
кел в этой стране не будут править хию и болотниками. И как ни горды кел,
они понимают, что остальные превосходят их числом и что те люди, которые
все еще служат им -- это не более чем просто скот. Ни один человек из Шиюна
