Она нам может очень пригодиться.
Юноша поклонился и вышел со своими друзьями. Остальные кархендцы
тоже покинули холл, при этом каждый поклонился гостям. Но мирриндяне
остались, ибо кров им тоже был предоставлен в холле. Вышел лишь Син.
-- Я пригляжу за лошадьми,-- сказал он, и никто его не остановил.
-- Леллин? -- сказал Сизар, и Леллин кивнул. Сизар, видимо, хотел
провести ночь со своими родственниками. Он вышел.
В холле долго не устанавливалось спокойствие. Здесь были
разгулявшиеся дети и неугомонная молодежь. На веревках над оконными
рамами висели одеяла, создавая подобие занавесей, а для гостей было
оставлено место у очага.
Наконец все утихли, и они уселись поудобнее, без доспехов, отпили по
несколько глотков из фляги Леллина, которую дал ему в дорогу Мерир.
-- Здесь, похоже, все хорошо,-- сказала Моргейн шепотом, которого
требовал поздний час и спящие дети.-- Ваш народ очень разумно организован
для долгой мирной жизни.
Глаза кел замерцали, и он сбросил внешнюю серьезность, которую
носил словно плащ.
-- Действительно, у нас было пятнадцать столетий, чтобы учесть
ошибки, допущенные нами в войнах. Мы давно уже начали думать о том, что
нам делать, когда придет такое время. И вот время пришло, и теперь мы
действуем.
-- Неужели последняя война была так давно? -- спросил Вейни.
-- Да,-- ответил Леллин, и Вейни это удивило -- в Эндаре-Карше войны
были достаточно частым явлением.-- И мы надеемся, что нам все же удастся ее
избежать.
Вейни долго думал об этом после того, как они улеглись на одеяла. Кел
лег рядом с ним.
Пятнадцать столетий мира. Ему, привыкшему к войнам, эта мысль
была непривычной. Он не мог понять, как можно жить, избегая распрей и
кровопролитий, в тени зеленого леса. И все же красота деревень, мир и порядок
-- все это было ему по душе.
Он повернул голову и посмотрел на спящую Моргейн. Тяжелое бремя,
бесконечное путешествие... и в их жизни было более чем достаточно войн.
"Может быть, нам нельзя находиться здесь?" -- подумал он, но быстро отбросил
эту мысль.
Еще не наступило утро, когда в Кархенде раздался топот копыт. Вейни
и Моргейн поднялись с мечами в руках. Вслед за ними к окнам подошел
Леллин.
Появились всадники на двух оседланных конях. Еще двух коней они
вели в поводу. Они привязали этих коней к изгороди и отъехали.
-- Хорошо,-- сказал Леллин.-- Они прибыли вовремя. Они пригнали
этих коней с пастбищ Алмархейна, неподалеку отсюда, и я надеюсь, успеют
благополучно вернуться домой.
На ступеньках одного из ближайших домов появился Сизар,
задержавшийся, чтобы расцеловаться с родителями и сестрой. Повесив лук на
плечо, он пошел через улицу, направляясь к холлу.
Они вернулись к очагу и спокойно надели доспехи, стараясь не
разбудить спящих мирриндян. Вейни отправился за лошадьми и увидел, что
Син уже проснулся.
-- Вы едете к Азероту драться с сирриндимами? -- спросил он, пока они
вдвоем седлали коней. Он уже не был маленьким мальчиком, этот мирриндянин.
Он видел смерть Эта и покинул свой родной дом.
-- Я никогда не могу сказать, куда я направляюсь, Син. Когда станешь
старше, иди к кел. Я не должен был говорить тебе этого, но говорю.
-- Я пойду с тобой. Сейчас.
-- Нет. Но когда-нибудь ты пойдешь в Шатан.
В темных глазах мальчика вспыхнул жар. Люди Шатана были
невысокими. Син вряд ли станет когда-либо выделяться среди них ростом, но в
нем уже пылал огонь, который сжигал его детство.
-- Я найду тебя там.
-- Не думаю,-- сказал Вейни. В глубине глаз Сина была печаль, и вновь
он почувствовал укол боли в сердце. "К тому времени Шатан не останется
таким. Мы пойдем и уничтожим Врата, и убьем этим его надежду. Все
переменится -- либо по нашей вине, либо по вине наших врагов". Он схватил
Сина за плечо и протянул ему руку.
Уходя, он не оглядывался.
Им не удалось покинуть деревню без шума. Несмотря на намерение
удалиться быстро и тихо, они все же разбудили мирриндян, которые встали
попрощаться с ними. Мать Сизара принесла им в дорогу хлеба, отец Сизара
предложил отменного фруктового вина, а брат и сестра пошли проводить
отбывающих странников. Они тихо рассмеялись, когда Леллин поцеловал
сестру Сизара в щеку, поднял ее и поставил на землю, хотя она уже была
взрослой девушкой, правда, крошечной по сравнению с кел. Она засмеялась, с
улыбкой опустив, а затем подняв глаза.
Затем они забрались на лошадей и тихо поехали среди деревьев, мимо
часовых, стоявших в тени. Листья скрыли от них Кархенд, и вскоре они
слышали только шум леса.
Сизар ехал понурясь, и Леллин, с огорчением за друга, поглядывал на
него. Причина его плохого настроения была понятна -- он, а также, вероятно, и
Леллин с радостью предпочел бы остаться, чтобы защищать Кархенд, но
обстоятельства сейчас были сильнее их.
Наконец Леллин тихо свистнул... и почти моментально последовал
ответный свист, медленный и четкий. Сизар тут же несколько повеселел, и всем
им стало полегче.
Глава 6
Выехав из Кархенда, они следовали по дороге, идущей вдоль речки, и
путь их был легок. Лошади эрхендимов -- обе кобылы, под Леллином с белыми
чулками на трех ногах -- казались более резвыми, чем Сиптах, и потому Сизар
и Леллин почти все время ехали немного впереди.
Они переговаривались друг с другом приглушенными голосами, и
ехавшие сзади не могли расслышать слов, но не испытывали к ним недоверия,
да и сами тоже тихо переговаривались друг с другом, стараясь говорить
большей частью на языке кел. Моргейн никогда, насколько Вейни ее знал, не
была склонна к разговорам, но с тех пор, как они оказались на этой земле, она
заговаривала с ним довольно часто. При этом она учила его правильной речи,
часто поправляла его произношение. Затем, похоже, говорить много вошло у
нее в привычку. Он был рад этому, и хотя они никогда не говорили о своих
делах после отъезда из Эндара-Карша, он часто рассказывал о доме и о лучших
днях своей юности в Моридже.
И сейчас они говорили об Эндаре-Карше, как говорят о покойнике,
когда проходит боль расставания с ним. Он вспоминал свои молодые годы, а
она знала о том, что случилось за сотни лет до его рождения. Некоторые ее
истории были мрачны, но в них была какая-то внутренняя красота. Она была
путешественницей во времени, и теперь он стал таким же, как она, и они могли
свободно говорить о подобных вещах.
Но однажды она вспомнила о маай Сейджайне, предводителе рода
Маай, который вел за собой армии Эндара-Карша -- и глаза ее затуманились, и
она погрузилась в молчание, ибо от того, что произошло с этими людьми из
кланов Маай, Яйла и Кайя, началась история ее отношений с Азеротом. Они
когда-то служили ей, и они исчезли во времени и пространстве, втянутые во
Врата. Маай уцелели. Их дети, внуки и правнуки уже тысячу лет обитали в
Шиюне, вспоминая ее лишь как злую легенду, окутывая ее мифами -- пока всех
их не согнал со своих мест Рох.
-- Сейджайн был добр и щедр к друзьям,-- сказала она через некоторое
время.-- Таковы же и его дети, но я не отношусь к их друзьям.
-- Кажется, собирается дождь,-- произнес он, чувствуя, что пора сменить
тему.
Она с изумлением посмотрела на него, затем взглянула на небо, где
только-только начали появляться серые облака, и снова на него. Потом
засмеялась.
-- Да, это очень кстати, Вейни. Все правильно.
После этого она ехала уже с другим выражением лица и не пыталась
встретиться с ним взглядом. В душе его поднималось нечто горькое и сладкое
одновременно. Он сначала боролся с этим чувством, затем, взглянув на спину
Леллина -- Леллина, который грацией не уступал Моргейн -- нашел другую
интерпретацию того, что она ему сказала. И вновь к нему вернулась та
доброта, которая часто удерживала его от ошибок в отношениях с нею.
Он засмеялся, что вызвало странный ее взгляд.
-- Да это я так,-- объяснил он и быстро перевел разговор на тему о
привале на ночь. Она не стала выпытывать, почему он смеялся.
Дождь не исполнил своей угрозы. Они беспокоились, что предстоит
ночевать в сырости, но облака прошли мимо, лишь слегка окропив лес, и они
улеглись на берегу речки, покрыв за день немалое расстояние. Они сытно поели
и легли спать под открытым небом. Казалось, все лишения, которые им
пришлось пережить в прежних путешествиях, были дурным сном, а эта земля
была слишком доброй, чтобы быть причиной невзгод.
Вейни первым нес дозор, но даже и это было для них легче, потому что
дежурить предстояло вчетвером, так что Вейни имел возможность поспать
подольше. Он уступил свой пост Леллину, который привалился к дереву,
протирая глаза, в то время как сам он укладывался спать, не испытывая
никаких опасений.
Но вскоре его пробудило прикосновение к спине, и он тут же
почувствовал страх. Он перекатился на спину и увидел, что Леллин точно так
же будит Моргейн, а Сизар уже проснулся.
-- Смотрите,-- прошептал Леллин.
Вейни напряг в темноте зрение, проследив за взглядом Леллина. Среди
деревьев на другой стороне ручья стояла тень. Леллин тихо присвистнул, и тень
шевельнулась: человекоподобная, но не человек. Она с тихим плеском вошла в
воду, совершая слегка подпрыгивающие движения на длинных нижних
конечностях. А затем у Вейни побежали мурашки, ибо он уже понял, что видел
уже такое существо, и в сходных обстоятельствах.
Леллин поднялся, и все они встали на ноги, но не двинулись с места,
пока Леллин не подошел к ручью, где находилось это существо. Ростом оно
превосходило Леллина. Конечности у него были расположены как у человека,
но движения были другими. Когда существо подняло голову, глаза его в
солнечном свете оказались совершенно темными, черты лица были тонкими, а
рот очень маленьким, если исходить из размера глаз. Ноги, когда оно
двигалось, сгибались коленями назад, как у птицы. Вейни попятился, не
столько от страха, сколько от смущения, потому что вид у существа был явно
не угрожающий.
-- Хейрил,-- прошептала ему на ухо Моргейн.-- Только раз в жизни я
видела такого.
Существо вышло на берег и оглядело их своими огромными глазами.
Невозможно было определить, самец это или самка. Темной окраски тело
казалось уродливым под густым шерстистым нарядом, скрывавшим его почти
целиком. Леллин что-то говорил и жестикулировал. Затем он повернулся и
возвратился к остальным, а хейрил перебрался на другую сторону ручья,
поднимая ноги, как цапля.
-- Здесь были чужие,-- сказал Леллин.-- Он очень взволнован. Видимо,
случилось что-то очень плохое, раз хейрил сам пришел к нам. Он хочет, чтобы
мы шли за ним.
-- Кто они такие? -- спросил Вейни.-- Что ты смог узнать из его слов?
-- Они живут здесь с давних пор -- обитают в самых глубоких местах
Шатана, куда мы забредаем редко, и обычно они никаких отношений с кел или
людьми не поддерживают. Они говорят на своем языке, но мы не можем ему
научиться, а они не могут, да и не хотят, учиться нашему. Однако они могут
объясняться жестами. Если хейрил пришел нас о чем-то просить, мы должны
выполнить его просьбу, миледи Моргейн. Видимо, случилось что-то
чрезвычайное.
Хейрил ждал их по другую сторону ручья.
-- Мы пойдем за ним,-- сказала Моргейн. Вейни ни словом не возразил,
но в желудке возникла знакомая пустота. Он собрал пожитки и быстро, но без
спешки, занялся лошадьми. То, от чего они отвыкли за эти спокойные дни,
нахлынуло на них вновь, и он понял -- не стоит надеяться, что они доберутся в
Нихмин спокойно.
Они пересекли ручей, двигаясь как можно спокойнее, и хейрил поскакал
перед ними, словно тень, пугающая коней. Он выбирал путь, неудобный для
всадников, и часто им приходилось отгибать ветки, чтобы те не хлестали по
лицу. Каждый раз, когда они отставали, хейрил молча ждал, пока они
приблизятся.
-- Это безумие -- следовать за ним,-- сказал Вейни, но Моргейн не
ответила. Хейрил маячил впереди, но при этом ощущалось присутствие других.
