лась. То, глядишь, червячок недосолен, то вместо зерен простых камешков
с птичьего базара принесет, то у торговки-воробьихи сдачу получить забу-
дет.
А гнездо-то, а гнездо! Сплошной беспорядок. Пух из постели повыбивал-
ся, стены прохудились. А сама-то, а сама! Страх один. Перышки не разгла-
жены, лишние не повыщипаны. В таком виде она и учит с Пыжиком уроки.
- Что тебе на сегодня задали?
- Упражнения на полеты. Нужно три раза облететь вокруг дерева.
- Ну, так лети.
- А я не хочу.
- Почему?
- Мне сперва нужно найти вот такую резинку. - И Пыжик развел крылья,
показывая, какой длины должна быть резинка.
- Ах ты, дрянной мальчишка! - догадалась чижиха. - Ты хочешь сделать
себе рогатку!
- У всех есть, а что я, хуже?
- Тебя за это схватит баба-сова!
- А я ей выстрелю в глаз!
- Что мне с тобой делать?! - заламывала крылья чижиха. - Ну, ты хоть
червячка съешь. Я его разжевала, тебе только проглотить осталось.
- А ты сделай за меня упражнения, тогда проглочу.
- Хорошо, хорошо, я сделаю. А ты ешь и смотри!
И чижиха принялась летать вокруг дерева. Летает и считает:
- Раз... Два... Три.
- Правильно! - сказал Пыжик. - На пятерку!
- Гм, - ухмыльнулась соседка-синица. - Что это вы, уважаемая Чика,
такими пустяками занимаетесь?
- Это вовсе не пустяки! - ответила чижиха. - Это мы с сыном делаем
домашние задания.
А на следующий день Пыжик приносил из школы двойку.
- Безобразие! - жаловалась синице чижиха. - Вы свидетельница, вы сами
видели, как мы с Пыжиком делали домашнее задание! И вот вам, пожалуйста,
- двойка! Какие несправедливые учителя!.. Ах, бедный Пыжик, все тебя,
маленького, обижают!
- Обижают... - захныкал сынок, который уже стал ростом со взрослого
чижа.
- Ну ладно, не плачь. Поди ко мне, крошка, я тебя поцелую! - И она
хотела обнять сына.
Но Пыжик терпеть не мог нежностей. Он передернул крыльями, да гак не-
ловко, что столкнул мать с ветки. Все вокруг рассмеялись. А одуванчики
так тряслись, что все поголовно растеряли свой пух и остались нагишом.
Чижиха провалилась в густые заросли крапивы и лопуха. Она больно
обожглась и хотела поскорее выбраться, но услышала интересный разговор,
который происходил между крапивой и лопухом, и задержалась.
Дело в том, что крапива и лопух были всеми признанные ученые педаго-
ги. Они давно занимались наукой о том, как следует воспитывать детей, но
советовали это делать по-разному и без конца спорили.
- Нужно жечь, нужно сечь! Нужно жечь, нужно сечь! - упрямо твердила
крапива и показывала, как это следует делать. Ладони ее были усеяны гус-
тым жалящим волосом и сплошь покрыты грубыми мозолями.
А лопух безразлично махал своими лопоухими листьями и лениво повто-
рял:
- Э-э, и так сойдет, э-э, и так вырастет! Сколько у меня знакомых ло-
пухов, и все так выросли. Некоторые даже стали еще большими лопухами,
чем я.
Пока продолжался этот ученый спор, Пыжик сидел на высокой ветке и
вертел головой. Вдруг перед его носом пролетела стрекоза. Он хотел схва-
тить попрыгунью, да сорвался с ветки. Сорвался, замахал крыльями и поле-
тел. Да, да, полетел! Неровно, припадая то на одно, то на другое крыло,
но полетел.
- Ай! Ай! - закричала чижиха. - Что ты делаешь! Ты же летишь! Ты ра-
зобьешься!
Но голос ее потонул в шуме.
- Еще рраз! Еще рраз! - затрещали в траве кузнечики.
- Четче! Четче! Четче! - закричали воробьи.
Пыжик снова взлетал, шлепался на землю, но упрямо рвался в воздух.
Все тут же бросились поздравлять чижиху.
- Ч-чудесно! Ч-чудесно! - защебетала соседкасиница. - Оччень, оччень
способный!
- Еш-шобы, еш-шобы, - одобрительно жужжал шмель. - Первые в ж-ж-жизни
шшаги, шшаги!
- Поздрр-ав-лаю! Поздрр-ав-лаю! - залаял дворовый пес Лука, который
из будки все это видел. - Помню, когда впервые пошел Коля Пыжиков,
сколько радости в доме было. Уж я-то знаю, как нелегко на двух задних
ходить! Сам пробовал, сам... Да, много мне тогда вкусных вещей со стола
перепало! - И он звучно облизнулся.
Чижиха успокоилась и, важно нахохлившись, обвела всех гордым взгля-
дом: дескать, иначе и быть не могло, ведь это мой сын!
Она тут же решила послать повсюду телеграммы и полетела к кусту мали-
ны, где был главный паучий телеграф. Отсюда во все концы тянулась густая
паутина. По ней передавались всякие новости.
Чижиха быстро настрочила телеграмму:
БОЛЬШОЕ СОБЫТИЕ ТЧК МЫ УЖЕ ЛЕТАЕМ ЧИЖИК
КРАСОТА ПЕРЕРОС ПАПУ РАДА СКАЗАТЬ НАРОДУ В
ГОРОДЕ И ЛЕСУ ВАША ЧИКА
Но старый паучий телеграф перевирал все слова, и те, кто получили те-
леграмму, читали:
БОЛЬШОЕ БИТИЕ ТЧК МЫ УЖЕ ТАЕМ НИЖЕ У КОТА
ПЕРЕКОС ЛАПЫ НАДА СМАЗАТЬ ВОДУ В ОГОРОДЕ
КОЛБАСУ ВАША ЧИКА
Всякий понимал это по-своему, и все радовались.
Прочитав слова "нада смазать", двери радостно заскрипели. Они решили,
что все дверные завесы наконец-то будут смазаны.
Фикус, обнаружив в телеграмме слово "воду", захлопал своими широкими
листьями. Он изнывал от жажды и думал, что его немедленно польют.
Мыши в подполье подняли радостную возню:
- Опасность миновала! - кричали одни. - У кота перекос лапы!
А другие кричали:
- В огороде выросла колбаса!
Один солдат Пешкин правильно расшифровал телеграмму. Он был опытным
связистом и разгадывал телеграммы даже посложней, чем эта.
"Точно, у чижихи большая радость! - подумал Пешкин и тут же начал се-
бя ругать: - Эх, и черствая я душа! Как же это до сих пор не навестил
семью своего спасителя?! Нет мне за это прощения!.. Сейчас же пойду к
генералу, попрошу увольнительную и лично принесу чижихе свои поздравле-
ния".
Он направился в штаб главного шахматного командования. Пешкин был лю-
бимым солдатом генерала, и тот его принял сразу.
- А-а, здравствуй, Пешкин. Как живешь? - сказал генерал, отрываясь от
важных бумаг.
- Разрешите доложить, важное сообщение! - сказал солдат, приложив ру-
ку к пилотке и громко щелкнув о доску свинцовой пяткой.
- Докладывай.
- Свершилось, значит, товарищ генерал. Полетел Пыжик! Пичуга мала, а
звезду догнала... Стало быть, птенец отличник летной подготовки! Вот
как, товарищ генерал.
- Постой, дорогой, постой, - начал припоминать генерал. - Не тот ли
самый птенец, отец которого...
- Он самый и есть. Так точно, - печально покачал головой Пешкин. -
Меня спас, сам погиб...
- Вспоминаю, вспоминаю, как же! Так чего же ты от меня хочешь?
- Да вот, навестить бы мне чижиху... Стало быть, увольнительную бы
мне... вот что...
И тут Пешкин совершил ошибку. Генерал был стариком добрым, но
увольнительные любил раздавать сам, а когда просили - отказывал. Он счи-
тал, что это необходимо для большей строгости, для авторитета.
- Увольнительной, дорогой, сегодня дать не могу. Сам понимаешь - по-
ложение шаховое. С минуты на минуту могут прийти Коля и Петя - и начнет-
ся война! Ясно?
- Так точно. Ясно! - отчеканил Пешкин. Что мог он еще сказать?
Но генерал и не думал совсем огорчать Пешкина. Он лукаво подмигнул
ему, похлопал по плечу и произнес:
- А не лучше ли отшлепать чижихе поздравительную за моей, гене-
ральской, подписью! А? Каково?
- Премного вами благодарны! - радостно рявкнул Пешкин.
И генерал послал чижихе телеграмму:
САД ЯБЛОНЯ НОМЕР ШЕСТЬ ГНЕЗДО ЧЕТЫРЕ ТЧК
АТАКУЕМ ПОЗДРАВЛЯЕМ ОТВОЮЕМ ПОЛЕТАЕМ
ПУЛЯ ДУРА ШТЫК МОЛОДЕЦ ТЧК ГЕНЕРАЛ Ф-5.
"ф-5" означало клепку на шахматной доске, где находился в это время
генеральный штаб.
Телеграмма была немедленно доставлена чижихе и зачитана вслух. Чижиха
еще больше надулась и заважничала.
Вдруг в небе что-то загудело, засвистело, и синеву прочертили длинные
белые полосы. Потом эти полосы стали выписывать в небе восьмерки, круги
и другие замысловатые фигуры.
А впереди этих полос, как серебряные самопишущие перья, неслись и
сверкали острокрылые птицы.
Все в саду притихли и с удивлением уставились в небо.
- Чему вы удивляетесь? - сказала чижиха. - Разве не знаете - этот
воздушный парад назначен сегодня в честь моего Пыжика!
Никто не стал возражать, а Пыжик запищал:
- Мама, мама, я тоже так хочу!
- Что ты, милый, так высоко? - ужаснулась чижиха. - Там холодно, ты
простудишься! Это только люди могут так высоко и быстро летать, а ведь
ты - птица... И вообще, на сегодня хватит. Ты устал. Пойдем лучше домой.
Соседка-синица пошла провожать чижиху.
Она ласково положила ей крыло на плечо и сказала:
- Ну, милая, скажу вам как мамаша мамаше: теперь у вас самое труд-
ное... - и, помолчав секунду, добавила: - впереди!
- Да, - согласилась чижиха. - Конечно, когда ребенок начинает летать,
покоя матери не знать, того и гляди, птенец залетит не туда, куда надо.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пыжик знакомится с сыном важного индюка
Чижиха совсем потеряла покой. Ночью через каждый час просыпалась и
лап-лап крылом - на месте ли сын. А Пыжик то и дело рвался из гнезда -
"Летать! Только бы снова летать! Все равно куда!" - других желаний у не-
го не было.
И мать, не откладывая, начинала поучать сына:
- Сиди спокойно и слушай, что говорит мама. Наше птичье государство
самое большое на свете: все небо наше, все леса и сады. Но запомни глав-
ное - в людские гнезда нам, птицам, залетать нельзя.
Она указала крылом на двухэтажное здание, которое стояло в глубине
сада, и окна его были широко раскрыты. Это был дом, в котором жил Коля
Пыжиков, жили шахматы. Чижиха вдруг содрогнулась, крепко зажмурила глаза
и чуть не свалилась с ветки. Из окна выскочил кот Василий и шмыгнул в
траву. Уж она-то его хорошо знала. Это от его лап погиб отец Пыжика.
Кот вечно бегал по крышам и искал, с кем бы поцапаться. Одна щека у
него была разодрана, на спине вырван клок шерсти, а на хвосте зияли бое-
вые шрамы. Василий любил сквернословить, носил ухо набекрень, плевал
сквозь зубы и, говорят, даже курил. И, хотя собственными глазами никто
этого не видел, все верили. От такого пройдохи можно было ожидать чего
угодно. Но самое страшное было то, что этот верзила любил обижать млад-
ших, показывать на них свою силу и храбрость. Ему бы за решеткой сидеть,
да жаль - на котов законов не придумали...
Чижиха даже побоялась произнести его имя и только громко повторила:
- Туда нельзя!
Сказав эти слова, птичья мама совершила ошибку, какую делают все мамы
на свете. Стоит любой из них сказать своему сыну: "Туда нельзя!", как он
полетит именно туда, а не в другое место.
Чижиха очень волновалась. "Главное, - думала она, - чтобы моему Пыжи-
ку достались хорошие друзья, чтобы дурных примеров ему не подаваем".
А чижик вообще ни о чем не думал. Прыгая с ветки на ветку, с каждым
днем залетал он все дальше от родного гнезда. Не хотел он дружить ни с
чижатами, ни с сыновьями птицы синицы.
И вот сидел как-то чижик на ветке и скучал, соображал, чем бы таким
заняться. Вдруг слышит, снизу какая-то странная песня доносится. Не то
птичья, не то не птичья - слов не понять:
Бир-бир-бар,
Бир-бар-будл,
Бадл-дудл-Берлыдан.
Посмотрел он, а по земле странная птица расхаживает. Крыльями не ма-
шет, шея голая, с клюва красный лоскуток свисает. Идет и под свою песню
приплясывает
Бир-бир-бар,
Бир-бар-будл...
Так и дергается весь, будто его лихорадка трясет. Не видал еще Пыжик
такого существа.
А был это индюшонок, сын своего папы-индюка, по фамилии Берльщу-
ля-Берлыдан. Сам он, конечно, тоже носил эту фамилию и очень гордился
ею.
Папа-индюк был важной птицей: возле самого дома вертелся, из хозяйс-
ких рук пищу принимал. И ведал он во дворе всеми птичьими песнями и по-
летами, хоть сам ни летать, ни петь не мог. Вот и ходил он по двору сер-
дитый, важный, словно надутая до предела камера: толкни - лопнет. А ка-
кие бы сложные вопросы ни решал, всегда одно говорил: "Берлы, берлы", -
