отдыхе, во внутреннем успокоении. Кажется, в нем навсегда угасла страсть к
интригам, и воля к власти наконец-то окончательно сломлена в этой так много
метавшейся, беспокойной, ненасытной душе.
Но какова ирония судьбы! Именно теперь, когда в первый и единственный
раз вечно беспокойный Фуше желает, наконец, только покоя и отказывается от
службы, его противник Наполеон принуждает его опять служить.
Не любовь, не расположение, не доверие заставляют Наполеона вновь
призвать Фуше на службу, но подозрительность и внезапное сомнение в своих
силах. Впервые возвращается император побежденным. Не во главе своей армии,
высоко на коне, среди развевающихся знамен, въезжает он через Триумфальную
арку в Париж, но, закрыв лицо шубой, чтобы не быть узнанным, возвращается в
него ночью, словно беглец. Лучшая из всех его армий замерзла в русских
снегах, ореол непобедимости утрачен, а с ним и все друзья. Императоры и
короли, вчера еще гнувшие перед ним спины в поклоне, при виде побежденного
императора с огорчающей поспешностью вспоминают о своем достоинстве. Весь
мир выступает с оружием в руках против своего сурового повелителя. Из России
идут казаки, из Швеции выступает старый соперник Бернадот, его собственный
тесть - император Франц - вооружается в Богемии, подымается, горя мщением,
порабощенная Пруссия - бесчисленные, легкомысленные войны, как зубы дракона,
как страшный посев, брошенный в опаленную, истерзанную почву Европы,
приносят свои плоды, и жатва этой осенью будет собрана на полях под
Лейпцигом. Повсюду колеблется и трещит гигантское здание, сооруженное в
течение десяти лет этой единственной в своем роде мировой волей.
Из Испании, Вестфалии, Голландии и Италии бегут изгнанные братья
Бонапарта. От Наполеона требуется теперь наивысшее напряжение сил. С
удивительной предусмотрительностью и удесятеренной энергией готовится он к
последнему, решительному бою. Во Франции призывают всех, кто еще в состоянии
носить ранец или сидеть на коне, отовсюду, из Италии и Испании стягиваются
испытанные войска, чтобы восстановить то, что своими ледяными челюстями
перемолола русская зима. День и ночь тысячи людей куют на заводах сабли и
отливают пушки, из скрытых золотых запасов чеканят монету, из тайников
Тюильри достают спрятанные сбереженья, крепости приводятся в боевую
готовность, и пока с востока и запада тяжелой поступью двигаются к Лейпцигу
войска, во всех направлениях поспешно раскидываются дипломатические сети.
Франция окружается железной колючей проволокой, в которой не должно быть ни
одного слабого и ненадежного места, ни одного прорыва, каждая возможность
должна быть учтена, фронт и тыл надежно защищены. Нельзя допустить, чтобы
глупость или злоба вторично, как во время русского похода, поколебали или
подорвали доверие народа к Наполеону. Все сомнительные люди должны быть
удалены, все подозрительные взяты под строгое наблюдение.
Перед этим решительным боем император хочет учесть каждую случайность,
предусмотреть любую возможную опасность. И вот он вспоминает о том, кто
может стать опасным,- о Жозефе Фуше. Как видим, он не забыл о нем, а только
не обращал на него внимания, пока чувствовал себя сильным. Но теперь, ощутив
неуверенность, он хочет обезопасить себя. Нельзя оставлять у себя в тылу, в
Париже, ни одного возможного врага. А так как Наполеон не относит Фуше к
числу своих друзей, то он и решает, что следует удалить Фуше из Парижа.
Правда, нет никаких видимых причин для того, чтобы арестовать и
упрятать в крепость этого беспокойного интригана и тем самым оградить себя
от его козней. Но и на свободе его тоже нельзя оставлять. Лучше всего
связать этому страстному игроку руки какой-нибудь должностью, и, если
возможно, подальше от Парижа. Но напрасно в суматохе государственных дел и
военных приготовлений подыскивают в главной квартире в Дрездене для Фуше
такое назначение, которое было бы для него почетным и обезвредило бы его.
Подыскать его оказывается не так-то легко. Однако Наполеону не терпится
удалить из Парижа эту темную личность. Если для Фуше нельзя найти подходящей
должности, надо ее придумать, и вот Фуше получает совершенно фантастическое
назначение: правителя оккупированных областей Пруссии. Прекрасная,
первоклассная должность и, без сомнения, почетная, но с одним маленьким
изъяном - она зависит от одного "если": ее можно занять, если Наполеон
завоюет Пруссию. А между тем текущие военные события дают мало оснований на
это рассчитывать: Блюхер серьезно теснит императора на саксонском фланге, и,
таким образом, назначение Фуше является едва ли не шуткой, чем-то висящим в
воздухе. 10 мая император пишет герцогу Отрантскому: "Я приказал сообщить
вам о своем намерении вызвать вас ко мне сразу же, как я вторгнусь во
владения прусского короля, чтобы поставить вас во главе правительства этой
страны. В Париже ничего не должно быть об этом известно. Все должно
произойти под видом, будто вы отправляетесь в свое имение, и когда вы будете
уже здесь, все должны думать, что вы дома. Одной только императрице известно
о вашем отъезде. Я рад возможности вновь воспользоваться вашими услугами и
получить новые доказательства вашей преданности". Император пишет так Жозефу
Фуше именно потому, что он совершенно не верит в его "преданность". И,
тотчас разгадав сокровенное намерение своего повелителя, Фуше неохотно,
полный недоверия, собирается в путь, в Дрезден. "Мне стало сразу ясно,-
пишет он в своих мемуарах,- что император, опасаясь моего присутствия в
Париже, хотел иметь меня под рукой в качестве заложника и единственно для
этого вызвал меня к себе". Будущий правитель Пруссии не очень-то торопится в
государственный совет, в Дрезден, потому что он знает, что в
действительности там не столько нуждаются в его советах, сколько желают
связать ему руки. Он приезжает только 29 мая; император встречает его
словами: "Вы приехали слишком поздно, господин герцог".
О смехотворном намерении поручить Фуше управление Пруссией в Дрездене,
само собой понятно, не говорится больше ни слова - для подобных шуток момент
слишком серьезен. Но его теперь крепко держат в руках, и, к счастью,
находится другой великолепный пост для того, чтобы держать его вдали от
событий. Правда, этот пост не столь призрачный, как прежний, висевший между
небом и землей, но все же он па сотни километров удален от Парижа, а именно
- это наместничество в Иллирии. Старый товарищ Наполеона, генерал Жюно,
управляющий этой провинцией, сошел с ума,- таким образом, освободилось
помещение для непокорных. С едва скрываемой иронией вручает император это
недолговечное полномочие Жозефу Фуше, который, как всегда, не противится и,
почтительно кланяясь, выражает готовность немедленно отправиться в путь.
Название "Иллирия" звучит по-опереточному, и действительно - что за
пестрое государство было выкроено по последнему насильственному "мирному"
договору из обрывков Фриуля, Каринтии, Далмации, Истрии и Триеста!
Государство без объединяющей идеи, без смысла и цели, с крошечным
крестьянским городишком Лайбах в качестве какой-то столицы, уродливый
нежизнеспособный выкидыш, порождение опьяненного самовластия и близорукой
дипломатии. Фуше находит там только почти пустую казну, несколько десятков
скучающих чиновников, очень мало солдат и недоверчивое население, с
нетерпением ожидающее ухода французов. Это искусственное, наспех
подремонтированное, подштукатуренное государство трещит уже по всем швам;
несколько пушечных выстрелов,- и шаткое здание рухнет. Эти выстрелы скоро
грянут по приказу тестя Наполеона, императора Франца, и тогда всему
иллирийскому великолепию наступит конец. Фуше и думать не может о серьезном
сопротивлении, имея всего несколько полков, составленных главным образом из
кроатов, готовых при первом выстреле перейти на сторону своих старых
товарищей. Поэтому с первого же дня он начинает готовиться к отступлению и,
стремясь получше замаскировать его, ведет себя, как беззаботный правитель,
дает балы, устраивает приемы, днем назначает торжественные парады своих
войск, а ночью тайно отправляет деньги и документы в Триест. Его действия в
качестве правителя ограничиваются тем, чтобы осторожно, шаг за шагом, с
возможно меньшими потерями эвакуироваться. При этом стратегическом
отступлении вновь блестяще проявляются его обычное хладнокровие,
стремительная решительность и энергия. Шаг за шагом, без потерь отступает он
из Лайбаха в Герц, из Герца в Триест, из Триеста в Венецию; ему удается
вывезти из своего недолговечного наместничества в Иллирии почти всех
чиновников, казну и много ценных материалов. Но что значит потеря этой
жалкой провинции! Ведь в те же самые дни Наполеон проигрывает самое важное и
последнее в этой войне большое сражение - битву народов при Лейпциге - и тем
самым утрачивает господство над миром.
Фуше самым безупречным образом справился со своей задачей. Теперь,
когда уже не приходится больше управлять Иллирией, он свободен и,
разумеется, желает вернуться в Париж. Но Наполеон держится иного мнения.
Именно теперь ни под каким видом нельзя позволить Фуше вернуться в Париж.
Еще в Дрездене император сказал: "Такого человека, как Фуше, при теперешних
обстоятельствах оставлять в Париже нельзя", и сейчас, после Лейпцига, эти
слова приобретают в двадцать раз большее значение. Фуше нужно куда-нибудь
убрать, и убрать подальше во что бы то ни стало. И, решая трудную задачу,
как отразить пятикратно превосходящие силы противника, император поспешно
придумывает новое поручение для неудобного человека, и опять такое, которое
обезвредило бы Фуше на все время ведения военных действий. Нужно дать ему
возможность заняться дипломатическими интригами, но помешать ему запустить в
Париж свои ненасытные лапы. И Наполеон посылает Фуше в Неаполь (который так
далеко), чтобы он напомнил Мюрату, неаполитанскому королю и шурину
императора, занятому больше своим королевством, чем делами империи, об его
обязанностях и побудил его выступить со своей армией на помощь императору.
Неизвестно, как Фуше исполнил свое поручение,- убеждал ли он старого
генерала наполеоновской кавалерии сохранить верность Наполеону, или,
наоборот, поддерживал его измену,- историками не выяснено. Во всяком случае
цель императора достигнута - Фуше, по ту сторону Альп, за тысячи миль, в
течение четырех месяцев занят бесконечными переговорами. В то время как
австрийцы, пруссаки и англичане уже идут на Париж, он должен беспрерывно и
бессмысленно разъезжать взад и вперед из Рима во Флоренцию и Неаполь, из
Генуи в Лукку, в сущности бесцельно растрачивая время и силы на неразрешимую
задачу. Потому что и сюда уже неудержимо надвигаются австрийцы; после
Иллирии ему приходится терять Италию, второе вверенное ему государство. В
конце концов к началу марта император Наполеон уже не имеет ни одного
государства, куда бы он мог сплавить этого неудобного человека, да к тому же
и в самой Франции он уже не может ни приказывать, ни запрещать. И вот 11
марта Жозеф Фуше, который благодаря гениальной предусмотрительности
императора в течение четырех месяцев был устранен от всяких политических
махинаций во Франции, возвращается через Альпы на родину. Но когда он,
наконец, сбрасывает с себя цепь, на которой его держали, оказывается, что он
опоздал на четыре дня.
В Лионе Фуше узнает, что войска трех императоров движутся в Париж.
