[234]
их плашмя при заносе, потому что ветер был попутный. Я знал, что натру себе волдыри, и хотел, чтоб это случилось как можно позднее. Лодка была легкая и хорошо слушалась весел. Я вел ее вперед по темной воде. Ничего не было видно, но я надеялся, что мы скоро доберемся до Палланцы.
Мы так и не увидели Палланцы. Ветер дул с юга, и в темноте мы проехали
мыс, за которым лежит Палланца, и не увидели ее огней. Когда наконец
показались какие-то огни, гораздо дальше и почти на самом берегу, это была
уже Интра. Но долгое время мы вообще не видели никаких огней, не видели и
берега и только упорно подвигались в темноте вперед, скользя на волнах.
Иногда волна поднимала лодку, и в темноте я махал веслами по воздуху. Озеро
было еще неспокойное, но я продолжал грести, пока нас вдруг чуть не прибило
к скалистому выступу берега, торчавшему над водой; волны ударялись о него,
высоко взлетали и падали вниз. Я сильно налег на правое весло, в то же время
табаня левым, и мы отошли от берега; скала скрылась из виду, и мы снова
плыли по озеру.
- Мы уже на другой стороне, - сказал я Кэтрин.
- А ведь мы должны были увидеть Палланцу?
- Она осталась за мысом.
- Ну, как ты, милый?
- Ничего!
- Я могу тебя немного сменить.
- Зачем? Не нужно.
- Бедная Фергюсон! - сказала Кэтрин. - Придет утром в отель, а нас уже
нет.
- Это меня меньше беспокоит, - сказал я. - А вот как бы нам добраться до
швейцарского побережья, пока темно, чтобы нас не увидела таможенная стража.
- А далеко еще?
- Километров тридцать.
Я греб всю ночь. Мои ладони были до того стерты, что я с трудом сжимал в руках весла. Несколько раз мы едва не разбились о берег. Я держался довольно близко к берегу, боясь сбиться с пути и потерять
[235]
время. Иногда мы подходили так близко, что видели дорогу, идущую вдоль берега, и ряды деревьев вдоль дороги, и горы позади. Дождь перестал, и когда ветер разогнал тучи, вышла луна, и, оглянувшись, я увидел длинный темный мыс Кастаньола, и озеро с белыми барашками, и далекие снежные вершины под луной. Потом небо опять заволокло тучами, и озеро и горные вершины исчезли, но было уже гораздо светлее, чем раньше, и виден был берег. Он был виден даже слишком ясно, и я отвел лодку подальше, чтобы ее не могла заметить с Палланцанской дороги таможенная стража, если она там была. Когда опять показалась луна, мы увидели белые виллы на берегу, по склонам гор, и белую дорогу в просветах между деревьями. Я греб не переставая.
Озеро стало шире, и на другом берегу у подножья горы мы увидели огни; это
должно было быть Луино. Я увидел клинообразную расщелину между горами на
другом берегу и решил, что, вероятно, это и есть Луино. Если так, то мы шли
хорошим темпом. Я втащил весла в лодку и лег на спину. Я очень, очень устал
грести. Руки, плечи, спина у меня болели, и ладони были стерты.
- А что, если раскрыть зонтик? - сказала Кэтрин. - Ветер будет дуть в
него и гнать лодку.
- Ты сумеешь править?
- Наверно.
- Возьми это весло под мышку, прижми его вплотную к борту и так правь, а
я буду держать зонтик.
Я перешел на корму и показал ей, как держать весло. Я сел лицом к носу
лодки, взял большой зонт, который дал мне портье, и раскрыл его. Он,
хлопнул, раскрываясь. Я держал его с двух сторон за края, сидя верхом на
ручке, которую зацепил за скамью. Ветер дул прямо в него, и, вцепившись изо
всех сил в края, я почувствовал, как лодку понесло вперед. Зонт вырывался у
меня из рук. Лодка шла очень быстро.
- Мы прямо летим, - сказала Кэтрин. Я не видел ничего, кроме спиц зонта.
Зонт тянул и вырывался, и я чувствовал, как мы вместе с ним несемся вперед.
Я уперся ногами и еще крепче вцепился в края, потом ВДРУГ что-то затрещало;
одна спица щелкнула меня [236] по лбу, я хотел схватить верхушку, которая
прогибалась на ветру, но тут все с треском вывернулось наизнанку, и там, где
только что был полный, надутый ветром парус, я сидел теперь верхом на ручке
вывернутого изодранного зонта. Я отцепил ручку от скамейки, положил зонт на
дно и пошел к Кэтрин за веслом. Она хохотала. Она взяла меня за руку и
продолжала хохотать.
- Чего ты? - Я взял у нее весло.
- Ты такой смешной был с этой штукой.
- Не удивительно.
- Не сердись, милый. Это было ужасно смешно. Ты казался футов двадцати в
ширину и так горячо сжимал края зонтика... - Она задохнулась от смеха.
- Сейчас возьмусь за весла.
- Отдохни и выпей коньяку. Такая замечательная ночь, и мы столько уже
проехали.
- Нужно поставить лодку поперек волны.
- Я достану бутылку. А потом ты немного отдохни.
Я поднял весла, и мы закачались на волнах. Кэтрин открыла чемодан. Она
передала мне бутылку с коньяком. Я вытащил пробку перочинным ножом и отпил
порядочный глоток. Коньяк был крепкий, и тепло разлилось по всему моему
телу, и я согрелся и повеселел.
- Хороший коньяк, - сказал я. Луна опять зашла за тучу, но берег был
виден. Впереди была стрелка, далеко выдававшаяся в озеро.
- Тебе не холодно, Кэт?
- Мне очень хорошо. Только ноги немножко затекли.
- Вычерпай воду со дна, тогда сможешь протянуть их.
Я снова стал грести, прислушиваясь к скрипу уключин и скрежету черпака о
дно лодки под кормовой скамьей.
- Дай мне, пожалуйста, черпак, - сказал я. - Мне хочется пить.
- Он очень грязный.
- Ничего. Я его ополосну.
Я услышал, как Кэтрин ополаскивает черпак за бортом лодки. Потом она
протянула его мне до краев [237] полным воды. Меня мучила жажда после
коньяка, а вода была холодная, как лед, такая холодная, что зубы заломило. Я
посмотрел на берег. Мы приближались к стрелке. В бухте впереди видны были
огни.
- Спасибо, - сказал я и передал ей черпак.
- Сделайте одолжение, - сказала Кэтрин. - Не угодно ли еще?
- Ты бы съела что-нибудь.
- Нет. Я пока еще не голодна. Надо приберечь еду на то время, когда я
проголодаюсь.
- Ладно.
То, что издали казалось стрелкой, был длинный скалистый мыс. Я отъехал на
середину озера, чтобы обогнуть его. Озеро здесь было гораздо уже. Луна опять
вышла, и если guardia di Finanza (1) наблюдала с берега, она могла видеть,
как наша лодка чернеет на воде.
- Как ты там, Кэт?
- Очень хорошо. Где мы?
- Я думаю, нам осталось не больше восьми миль.
- Бедненький ты мой! Ведь это сколько еще грести. Ты еще жив?
- Вполне. Я ничего. Только вот ладони натер. Мы ехали все время к северу.
Горная цепь на правом берегу прервалась, отлогий спуск вел к низкому берегу,
где, по моим расчетам, должно было находиться Каннобио. Я держался на
большом расстоянии от берега, потому что в этих местах опасность встретить
guardia была особенно велика. На другом берегу впереди была высокая
куполообразная гора. Я устал. Грести оставалось немного, но когда уже
выбьешься из сил, то и такое расстояние велико. Я знал, что нужно миновать
эту гору и сделать еще по меньшей мере пять миль по озеру, прежде чем мы
попадем наконец в швейцарские воды. Луна уже заходила, но перед тем, как она
зашла, небо опять заволокло тучами, и стало очень темно. Я держался подальше
от берега и время от времени отдыхал, подняв весла так, чтобы ветер ударял в
лопасти. ---------------------------------------(1) Таможенная стража
(итал.). [238]
- Дай я погребу немножко, - сказала Кэтрин.
- Тебе, пожалуй, нельзя.
- Глупости. Это мне даже полезно. Не будут так затекать ноги.
- Тебе, наверно, нельзя, Кэт.
- Глупости. Умеренные занятия греблей весьма полезны для молодых дам в
период беременности.
- Ну, ладно, садись и греби умеренно. Я перейду на твое место, а потом ты
иди на мое. Держись за борта, когда будешь переходить.
Я сидел на корме в пальто, подняв воротник, и смотрел, как Кэтрин гребет.
Она гребла хорошо, но весла были слишком длинные и неудобные для нее. Я
открыл чемодан и съел два сандвича и выпил коньяку. От этого все стало
гораздо лучше, и я выпил еще.
- Скажи мне, когда устанешь, - сказал я. Потом, спустя немного: - Смотри
не ткни себя веслом в живот.
- Если б это случилось, - сказала Кэтрин между взмахами, - жизнь стала бы
много проще.
Я выпил еще коньяку.
- Ну как?
- Хорошо.
- Скажи мне, когда надоест.
- Хорошо.
Я выпил еще коньяку, потом взялся за борта и пошел к середине лодки.
- Не надо. Мне так очень хорошо.
- Нет, иди на корму. Я отлично отдохнул. Некоторое время после коньяка я
греб уверенно и легко. Потом у меня начали зарываться весла, и вскоре я
опять перешел на короткие взмахи, чувствуя тонкий смутный привкус желчи во
рту, оттого что я слишком сильно греб после коньяка.
- Дай мне, пожалуйста, глоток воды, - сказал я.
- Хоть целое ведро.
Перед рассветом начало моросить. Ветер улетая, а может быть, нас теперь
защищали горы, обступившие изгиб озера. Когда я понял, что приближается
рассвет, я уселся поудобнее и налег на весла. Я не знал, где мы, и хотел
скорей попасть в швейцарскую часть озера. Когда стало светать, мы были
совсем близко от [239] берега. Видны были деревья и каменистый спуск к воде.
- Что это? - сказала Кэтрин. Я поднял весла и прислушался. На озере
стучал лодочный мотор. Мы подъехали к самому берегу и остановились. Стук
приблизился; потом невдалеке от нашей кормы мы увидели под дождем моторную
лодку. На корме сидели четыре guardia di Finanza в надвинутых шляпах
альпийских стрелков, с поднятыми воротниками и с карабинами за спиной; все
четверо казались сонными в этот ранний час. Мне видны были желтые знаки у
них на воротниках и что-то желтое на шляпах. Стуча мотором, лодка проехала
дальше и скрылась из виду под дождем.
Я отъехал к середине озера. Очевидно, граница была совсем близко, и я
вовсе не хотел, чтоб нас окликнул с дороги часовой. Я выровнялся там, откуда
берег был только виден, и еще три четверти часа греб под дождем. Один раз мы
опять услышали моторную лодку, и я переждал, пока стук затих у другого
берега.
- Кажется, мы уже в Швейцарии, Кэт, - сказал я.
- Правда?
- Точно нельзя сказать, пока мы не увидим швейцарскую армию.
- Или швейцарский флот.
- Ты не шути швейцарским флотом. Та моторная лодка, которую мы только что
слышали, и была, наверно, швейцарский флот.
- Ну, если мы в Швейцарии, так, по крайней мере, позавтракаем на славу. В
Швейцарии такие чудесные булочки, и масло, и варенье.
Было уже совсем светло, и шел мелкий дождь. Ветер все еще дул с юга, и видны были белые гребни барашков, уходившие от нас по озеру. Я уже не сомневался, что мы в Швейцарии. За деревьями в стороне от берега виднелись домики, а немного дальше на берегу было селение с каменными домами, несколькими виллами на холмах и церковью. Я смотрел, нет ли стражи на дороге, которая тянулась вдоль берега, но никого не было видно. Потом дорога подошла совсем
[240]
близко к озеру, и я увидел солдата, выходившего из кафе у дороги. На нем была серо-зеленая форма и каска, похожая на немецкую. У него было здоровое, краснощекое лицо и маленькие усики щеточкой. Он посмотрел на нас.
- Помаши ему рукой, - сказал я Кэтрин. Она помахала, и солдат
нерешительно улыбнулся и тоже помахал в ответ. Я стал грести медленнее. Мы
проезжали мимо самого селения.
- Вероятно, мы уже давно в Швейцарии, - сказал я.
- Нужно знать наверняка, милый. Недостает еще, чтобы нас на границе
вернули обратно.
- Граница далеко позади. Это, вероятно, таможенный пункт. Я почти
убежден, что это Бриссаго.
- А нет ли здесь итальянцев? На таможенных пунктах всегда много народу из
соседней страны.
- Не в военное время. Не думаю, чтоб сейчас итальянцам "разрешали
переходить границу.
Городок был очень хорошенький. У пристани стояло много рыбачьих лодок, и
