при движении, захват клешней и огромная, неожиданно глубокая рана на
хвосте, свернутом кольцом, как хлыст. Он был толще человеческой руки.
Девушка отсекла футов шесть этого бьющегося кабеля, который сразу стал
делиться на мелкие части. Это было жуткое, всепоглощающее облако ночи.
Какой-то стонущий ураган. Мокрые щупальца его рта устремились к ней. Она
снова размахнулась, бесстрашно шагнув в вязкую неразбериху бьющихся
оболочек. Джил всем своим существом ощущала скверну, исходящую от Дарка.
Липкие остатки разорванной нечисти трепетали и сворачивались вокруг нее,
как мокрые, постепенно исчезающие на ветру простыни.
Альда стала подниматься с земли, куда она очень благоразумно упала,
чтобы не мешать Джил расправиться с врагом. Лицо ее под кровавой слизью
было мертвенно-бледным, но спокойным.
- Нет, - мягко сказала Джил, - останься там.
Минальда беспрекословно подчинилась. Джил не могла избавиться от
неприятного чувства присутствия Дарков. Кроме зловония снега, ее тревожил
более резкий запах живого существа. Одним движением она повернулась и
взмахнула мечом. Тело ее реагировало на сигналы прежде, чем мозг. Темная
мразь, неожиданно возникшая из темноты, разбилась о яркий металл косого
разреза, о котором Гнифт еще утром сказал, что он напоминает удар бабушки,
выбивающей ковер.
"К черту Гнифта и его бабушку", - подумала Джил, поворачиваясь в
потоке слизи, чтобы сразить очередного Дарка, наслаждаясь, как всегда,
этой жуткой точностью. Лицо ее и руки были в обожженной грязи. Она
поворачивалась в ожидании новых сигналов нападения. Ночь была тиха, Джил
наклонилась и помогла Альде подняться. Они побежали к квадрату оранжевого
света, единственному видимому объекту во тьме хмурой ночи.
- Это еще не все? - спросила Альда шепотом, бросая взгляд на мрак
деревьев и гор. - Ты справишься?
- Не знаю, - Джил задыхалась. Ноги ее скользили в слизи дороги. В
одной руке она держала наготове меч, другой сжимала локоть Альды. - Они
гнездятся в двадцати милях отсюда и ушли, чтобы снова вернуться. Скорее
всего эти трое отбились от своих.
Теплый, янтарный свет на снегу становился все ближе и ближе. В
оранжевых вихрях огня девушки различили фигуры людей. Алвир в своем плаще
был похож на Люцифера. Свет огня отражался на лысой голове Гнифта. Сейя и
другие стражники тоже стояли у костра.
- Неужели была атака? - в ужасе спросила Альда. - Но где?
- Разве ты не догадываешься, где остальные Дарки? Почему на нас
напали только двое или трое? - они добрались до последнего склона, входя в
яркий свет костров. Красный свет осветил израненное и измученное лицо
Альды и замерцал, как живое существо, на темном, струящемся мехе ее плаща.
Она пришла в замешательство.
- Они у Высоких Ворот, - Джил не скрывала беспокойства.
Альда была потрясена.
- О нет, только не это! - прошептала она.
Темные фигуры собрались в ярком свете ворот. Алвир быстро спускался
по ступенькам. Во взгляде его затаилось беспокойство и раздражение. Альда
сразу повинилась, словно напроказившая школьница, брат нежно взял ее за
локоть и повел вверх по лестнице. В проходе ворот все говорили
одновременно. Ворота - шесть дюймов прочной стали - были заперты. Хорошо
смазанные запирающие механизмы тихо щелкали, когда поворачивали кольца.
Джил казалось, что в этом проходе в десять футов были сотни людей - стражи
и кавалеристы Алвира в красной униформе, добровольцы и пастухи, праздные и
любопытные люди. Узкое пространство гудело от их болтовни. Его заполняли
возбужденные лица и яркое, неровное пламя факелов. Джил сбивчиво поведала
Сейе и Гнифту о случившемся. Все друзья собрались около нее. Впереди, едва
различимые за спинами защитников крепости, стояли хрупкая женщина и ее
высокий мужественный брат. Над королевой и канцлером в безумной игре
мелькали тени.
Джил отошла в сторону, когда толпа двинулась в Святилище. Она видела,
что Альда с жаром что-то доказывает брату. Алвир остановился, обратившись
во внимание. Джил стояла достаточно близко, чтобы расслышать, как он
сказал:
- Альда, прости... Я ничего не могу сделать для них...
- Хотя бы попытайся! - страстно воскликнула Минальда. Ты должен
выслушать их, а не гнать прочь, как последних бродяг!
- Ты - мать, - тихо сказал канцлер, - твою жалость легко вызвать. Я -
полководец. Янус со своим отрядом отправился на поиски продовольствия.
Может быть, не все потеряно, и мы еще сможем помочь несчастным, когда Янус
вернется.
- Боюсь, будет слишком поздно! - настаивала она. Брат схватил ее за
плечи, глядя в ее бледное, напряженное лицо, в сверкающие глаза.
- Альда, прошу тебя, постарайся понять, - сказал он. Она отвернулась,
прикоснувшись щекой к нежной коже его запястья. Взяв ее за руку, он
заглянул ей в глаза. - Альда, сестра моя, не отступайся от меня, я умоляю.
Если ты пойдешь против меня, Убежище погрязнет в хаосе и все мы погибнем.
Она согласно кивнула, и Алвир обнял ее за талию. Альда в изнеможении
прислонилась к брату, ее смоляные волосы рассыпались, и он повел девушку в
королевские покои.
Стоя среди стражников, Джил наблюдала за темными фигурами,
вырисовывающимися в прыгающем свете факелов.
"Ну что за черт, - подумала она. - Сейчас, когда Руди пропал, брат -
все, что у нее осталось. И я даже могу понять нежелание Алвира принять
людей, которые будут ненавидеть его за то, что он раньше прогнал их".
Но все-таки у нее было такое ощущение, будто она стала нечаянным
свидетелем смертного приговора доброму священнику и его неприкаянной
оборванной пастве.
5
- Боже правый!
- Не надо паники, Руди, - мягко возразил Ингольд. - Это всего-навсего
дуики.
- Замечательно, - Руди стоял в нерешительности на осевшем полотне
дороги, с опаской изучая отвратительную толпу полулюдей, так неожиданно
появившихся на насыпях дороги. - Вот так Кастер говорил об индейцах.
Ингольд удивленно посмотрел на него, сощурив глаза.
- Успокойся.
Руди обнажил меч и приготовился к битве. В Карсте Руди видел покорных
и порабощенных дуиков, преданных своим хозяевам. Он подумал тогда, что они
очень трогательны. Теперь, дикие и нагие, с оскаленными желтыми клыками,
бредущие по обочинам пустынной дороги, они казались совсем другими. В
племени было около двадцати крупных мужчин. Самый высокий из них стоял
посреди дороги с огромным камнем в руке. Ингольд как-то сказал ему, что
дуики едят все, даже осликов, возможно, даже людей, если смогут убить их.
Руди думал, смогут ли они с помощью двух мечей отбиться. Ингольд
неодобрительно прищелкнул языком и положил руку на голову Че. Ослик дрожал
от страха, но прикосновение старика успокоило его. Руди отважился
взглянуть на них.
- Они нападают на людей?
- Не исключено. - Ингольд взял поводок Че в одну руку и легко
коснулся Руди другой, спокойно пробираясь к этим волосатым, двуногим
животным, заслонившим дорогу. - В этих краях на них охотятся и заставляют
однообразно и механически работать на серебряных рудниках. Я не верю, что
дикие существа знают, зачем берут в плен, но в их представлении люди
связаны с лошадьми, сетями и огнем, и этого вполне достаточно.
Вожак поднял свое оружие с угрожающим, пронзительным криком. Ингольд
беспечно показал на женщин и детей, собравшихся на склоне холма.
- Обрати внимание, что слабые в племени находятся под защитой
сильных. Они оберегают женщин и детей от степных волков или хригов,
ужасных птиц.
Руди перевел дух. Вряд ли было благоразумно делать это в присутствии
диких дуиков. Ладно, подумал он, это твои игры, человек. Руди приподнял
меч, приготовившись дорого продать свою жизнь.
Ингольд даже не поднял головы.
- Спокойно, Руди. Не хватайся за оружие, если можешь пройти
незамеченным. - Когда он подошел близко, они, казалось, забыли, зачем
стояли посреди дороги. Одни бесцельно поглядывали на небо, землю, друг на
друга, другие уходили с дороги, раскапывая землю в поисках паразитов, или
подбирали ящериц в сухих кустах. Ингольд, Руди и Че шли между ними, и
дуики только обнюхивали их.
- Старайся выбрать безопасный выход из положения, - Ингольд с явным
удовольствием давал советы, почесывая уши ослика. - Это спасает нервную
систему от истощения.
Руди посмотрел назад на разбредшихся неандертальцев, которые
вернулись к обычным занятиям приматов - охоте за клопами и сбору вшей.
- Да! - коротко сказал он.
Эта реакция явно позабавила Ингольда.
- О, успокойся, Руди. Если не есть с ними за одним столом, они,
по-моему, не самая плохая компания. Однажды я путешествовал в пустыне с
дуиками почти в течение месяца, и, хотя их общество сложно назвать
изысканным, они старались не причинить мне вреда.
- Ты путешествовал с этими туполобыми?
- О да, - подтвердил Ингольд. - Я был тогда деревенским колдуном в
Геттлсанде, и они похитили меня ночью, чтобы я наполнил влагой их иссякший
источник.
- У тебя получилось? - спросил очарованный и напуганный Руди.
- Конечно. Вода - жизнь в пустыне. Я не мог подвергнуть их риску
подходить ближе к поселениям, ведь их могли бы поймать в ловушку или
убить.
Руди только покачал головой.
Они покинули равнины и пересекли границу пустыни. Путь пролегал через
сухое, неприветливое царство, где маршруты измерялись от воды к воде, и
пыльный ветер буйствовал у кромки горизонта. В огромных осевших низинах,
похожих на дно заброшенных озер, в колючках и вздрагивающих кактусах вихри
насвистывали жуткие мелодии. Между низинами лежали камни и глина. Жестокое
бессердечие стихий придало им фантастические формы, превратило землю в
камень, а гальку в песок. Кое-где дюны совсем накрыли дорогу. Однажды Руди
увидел мельком каких-то огромных птиц, пролетавших вдоль красной линии
горизонта. Это была жуткая земля, где долгими днями и ночами не было иных
звуков, кроме постоянного воя ветра, легкого стука копыт ослика по дороге
и шуршания песка. Это напоминало тишину холмов родной Руди Калифорнии,
которой он искал там в одиноких экспедициях с дробовиком и луком. В этой
бесконечной тишине жужжание насекомого было, как рев двигателя самолета, и
единственными звуками - те, что издавал сам путешественник: скрип кожаного
ремня, вдох и выдох.
Во всем этом пустынном безбрежии паломники не встретили никого, и
уединение, вместо того чтобы принести опустошение одиночества, создало
какой-то безмерный покой в душе Руди. Они редко говорили в эти дни, но
никто, казалось, не страдал от этого. Разрозненные предложения,
произнесенные за два или три дня, принимались за поток речи. Ингольд
иногда показывал норку тарантула-ястреба, или следы маленького желтого
кота-оленя; Руди временами спрашивал о кактусах или породе камня. Дважды
они заметили Дарков, рыскавших по ночам. Но больше никто и ничто не
нарушало этой идиллии.
- Сколько дней ты провел в пустыне? - спросил Руди после долгого
молчания.
- Все время, - ответил Ингольд и улыбнулся в ответ на удивленный
взгляд Руди.
Бледное покрывало облаков не разрывалось с самого начала их
путешествия. При свете морщины на обветренном лице Ингольда были очень
темными.
- Видишь ли, пустыня - мой дом. Кво - это дом моей души. Я родился в
Кво, но вырос в пустыне. Я прошел ее из конца в конец, от границ джунглей
Алкетча до холмов из лавы, ограждающих северный лед, но осталось еще много
неведомого мне.
- Ты был в то время деревенским колдуном?
- О нет. Это случилось после того, как король Умар, отец Элдора,
