быть, ему не польстят ни кровь, ни обрывки заклинаний, брошенные на ветер.
Хеминг просто стоял и просил:
- Открой мне истину...
Бальдр не ответил.
Так что и он был ничем не лучше всех остальных богов, и Хеминг понял,
что путь от истины до истины долог, как жизнь. Если человек прошел его с
радостью, он сделал свое дело и потом может спокойно лежать в болоте.
Только у кого хватит сил пройти свой путь с радостью?
Хеминг вдруг оказался избранником: он или никто, если он не
вмешается, двенадцать человек последуют за нею в курган. Но он не в силах.
А может, все-таки в силах, если захочет?
Хеминг был худ, бледен и суров.
В Усеберге не было человека умней его.
В первый день, придя в Усеберг, я не заметил кургана. Он находился в
долине у ручья: огромный курган, насыпанный летом рабами, с темным зевом
отверстия, через которое в него предстояло втащить корабль. Давным-давно
королева получила этот корабль в подарок после брачной ночи от человека,
которого никогда не любила и в конце концов лишила жизни.
Теперь ей захотелось осмотреть курган, чтобы своими глазами
убедиться, что все сделано так, как подобает королеве Усеберга. Она пришла
с большой свитой. Рабыни под руки вели ее через луг. Но, приблизившись к
месту, где ей предстояло покоиться, когда жизнь оставит ее, королева как
бы обрела новые силы. За ней шли многочисленные обитатели усадьбы, мужчины
и женщины, их было больше сотни.
День выдался по-летнему теплый, но дыхание осени уже коснулось его, и
с моря тянул легкий ветер. Королева остановилась перед темным отверстием,
ведущим в глубь кургана. Оттуда веяло холодом. Но она не дрогнула. Старая,
скрюченная ломотой, закутанная в платок, с орлиным носом, заостренным
старостью, и беззубыми деснами - когда она улыбалась был виден пустой рот.
Она потребовала, чтобы ее подняли на вершину кургана. Лодин и Хаке
держали ее с двух сторон, она была похожа на старую, полуживую птицу.
Королева приказала всем следовать за ней наверх. Даже на таком огромном
кургане людям не хватило места, так их было много. Она стояла и смотрела
на земли Усеберга, на болота, на Бальдрсберг, на Бе. Капище находилось
немного правее и выше. Теперь она молчала.
Потом она пожелала осмотреть курган изнутри. Ее пришлось почти нести
на руках, я видел, как содрогнулись Лодин и Хаке, вступив во внутреннее
помещение кургана. Она опять приказала всем войти туда следом за ней. Но
места для всех не хватило. Тем, кто не смог протиснуться внутрь, было
приказано стоять у самого входа, чтобы и их тоже коснулось ледяное дыхание
кургана.
- Где наши ложа? - строго спросила королева.
- Они еще не поставлены... - начал Хаке, но она махнула рукой, чтобы
он замолчал, и резко обернулась к Лодину, который распоряжался всеми
работами на усадьбе и как колдун имел более близкое отношение к
погребальному кургану, чем Хаке.
- Да, - сказал Лодин, слова с шипением вырывались из его
изуродованного рта. - Мы не хотели, чтобы дерево гнило в кургане, пока ты
еще жива.
Королева одобрительно кивнула, но сказала, что хочет испробовать свое
ложе, раз уж она пришла сюда. Отговаривать ее было бесполезно. Семь или
восемь рабов отправились на усадьбу и принесли два ложа, украшенные
затейливой резьбой, оба были очень красивы. Я знал, что одно из них делал
Хеминг.
- Почему только два? - сердито спросила она.
- У нас их достаточно, но мы не хотели приносить сейчас все, -
ответил Хеминг.
Королева удовлетворилась этим объяснением и потребовала, чтобы более
красивое ложе, на котором будет покоиться она сама, поставили в курган.
Потом она пожелала лечь на него для пробы. Многие в страхе закачали
головами. Гюрд осмелилась выступить вперед и сказать, что при ее ломоте
этого делать не следует.
- Лучше подожди, пока не придет твое время.
Королева ее ударила.
- Я ведь не собираюсь раздеваться, - сказала она, прыснув от смеха,
словно ее щекотала мысль, что все эти люди могли бы увидеть ее голой. Гюрд
и Одни помогли ей лечь. До самой шеи ее укрыли богатым покрывалом.
- Поставьте рядом второе ложе, - приказала королева.
Ложе поставили, мы кольцом окружили королеву, над нею держали факел,
все молчали.
- Ложитесь по очереди на второе ложе, - приказала королева.
Она приподнялась на локте, улыбка у нее была почти добродушная.
- Я еще не решила, кто ляжет рядом со мной. Остальные будут лежать
вокруг. А тот кто рядом - этого я еще не решила. - Давай ты первая, -
предлагает она Гюрд.
Вздрогнув, Гюрд забирается на ложе. Одни расправляет над ней
покрывало.
- Тебе удобно? - спрашивает королева.
- Да. - Гюрд кивает.
Ей разрешается встать.
- Теперь Одни!
Одни чуть не впадает в беспамятство. Хеминг подхватывает ее и шепчет
на ухо, чтобы успокоить:
- Это всего лишь глупая игра!
Тогда Одни ложится. Она лежит не двигаясь. Королева кричит:
- Тебе удобно? Почему ты молчишь?
- Да, да, удобно! - заикаясь, отвечает Одни.
Она встает, у нее на губах мимолетная счастливая улыбка, все, один за
другим, ложатся, пробуют ложе, которое, когда умрет королева, может
оказаться для них последним.
Королева встает, эта игра явно взбодрила ее. Хаке помогает ей выйти
из кургана.
Выбравшись на дневной свет, она интересуется, где помощница смерти
будет убивать тех, кого королева возьмет с собой.
Арлетта выступает вперед. Волосы у нее, как обычно, неприбраны. Лицо
Арлетты безобразно, но тело красиво - сильное, мускулистое, с покатыми
плечами и стройной спиной, красивый изгиб который не может скрыть даже ее
одежда.
- Здесь, - говорит она останавливаясь.
- Покажи, как это будет выглядеть, - требует королева.
Арлетта перебирает взглядом людей, не решаясь кого-нибудь подозвать к
себе. Тогда королева с явным удовольствием называет Лодина. У него дрожат
колени, он, колдун, должно быть, не слишком доверяет своему искусству, раз
оказался не в силах сделать так, чтобы жребий, предназначенный ему, пал на
другого. Лодин становится перед Арлеттой.
Она решительно хватает его за горло, откидывает ему назад голову и
поднимает руку с воображаемым ножом.
- Вот так, - говорит Арлетта.
Королева благодарит ее.
Со страху Лодин обмочился.
Королева со своей свитой возвращается в усадьбу.
На каменном крыльце она оборачивается к нам и, прокашлявшись, громко
благодарит всех, кто нынче сопровождал ее. Она говорит, что сердце ее еще
далеко до последнего удара, но все-таки дней остается все меньше и меньше.
- Когда боги предупредят меня, что пора собираться в путь, я назову
тех, кто ляжет со мною в курган.
И она с достоинством склоняет голову в знак благодарности, что ее
выслушали.
Потом поворачивается и уходит.
Мы остаемся.
Кое-кто не сводит глаз с Хеминга.
Той же ночью Хеминг явился ко мне. Мы пошли к кургану и забрались
внутрь. Он сказал, что только здесь мы можем чувствовать себя в
безопасности. Моросил дождь, в кургане было сухо, пряно пахло землей,
корнями и бревнами. Свежая щепа, оставшаяся после работы плотников, белела
у наших ног.
- Ее надо убить, - сказал Хеминг. - Другого выхода нет. Нельзя ждать
ее смерти, но сделать это надо так, чтобы все думали, что она умерла сама.
Тогда мы похороним ее в кургане и дадим ей в провожатые двух рабов. А
когда Хальвдан, ее сын, вернется из похода, мы скажем, что она сама так
велела. Одно затруднение: она уже объявила, что с нею в курган должны лечь
двенадцать человек. Поверят ли люди, что она перед смертью изменила свое
решение?
И что, если убийство не удастся? Надо, чтобы все выглядело как
заговор рабов, пусть вина падет на них. И мы их зарубим. Тогда возможно,
хотя я в это и не верю, она согласиться взять с собой уже убитых рабов.
В одиночку этого не осуществить, мне нужны помощники. Но я не знаю,
на кого можно положиться.
Мы вышли из кургана.
Занимался новый день.
Я сидел на берегу в ольшанике, на расстоянии двух полетов стрелы от
меня был привязан корабль. К реке подошла женщина. Я знал ее, но раньше
никогда не оставался с нею наедине. Это была крепкая, цветущая женщина с
высокой грудью и добрым умным лицом - Гюрд - та, что выткала красивый и
странный ковер, висевший на стене королевских покоев в Усеберге. В узор
этого ковра вплетались повешенные. Гюрд принесла сюда котят, завязанных в
узелок. Ей велели их утопить. Но я видел, что ей это не по душе.
Я предложил ей сесть, теперь мы были совсем рядом. Она дышала
прерывисто, хотя шла небыстро. Развязав узелок, она показала мне пятерых
котят, глаза у них уже открылись. Она сказала, что ей бы легче утопить их,
если б они были слепые и еще ничего не понимали.
- Думаешь, они сейчас что-нибудь понимают? - спросил я.
- Кто знает? - Она подняла на меня глаза и улыбнулась - полушутливо,
полусерьезно.
Мне захотелось погладить ее по щеке, но я понимал: все равно она так
далеко от меня, что мне до нее не дотянуться.
Вода в речке поднималась, и я сказал об этом Гюрд.
- Как ты думаешь, вода когда-нибудь возвращается обратно? - спросил
я.
Она засмеялась, но не ответила, взяв в руки котенка, она поцеловала
его и прижала к щеке, слегка покачиваясь и чуть не плача.
- Почему я должна их убить? Может, ты? - Она вдруг воодушевилась,
даже привстала. - Тогда я пока убегу, а потом вернусь... - Она смутилась и
покраснела. - Если хочешь, мы можем побеседовать. Окажешь мне эту услугу?
- Боюсь, у меня не хватит смелости, - ответил я.
- Завяжи узелок веревкой, тогда они не выползут. И брось его в реку,
ладно?
- Я слишком слаб для такого дела, - признался я.
- Хеминг тоже отказался.
Солнечный луч, пробившись через листву ольхи, упал ей на волосы, и
они вспыхнули золотом. Она не была красивой. Но вся так и светилась
сердечностью и добротой и умела держаться с большим достоинством, хотя и
без малейшего высокомерия.
Мне вдруг стало грустно.
- Ты войдешь в число тех двенадцати? - спросил я.
Слова нечаянно сорвались у меня с языка, и я тут же горько пожалел о
них; она медленно обернулась ко мне.
- Наверно...
К нам прибежала кошка. Она повсюду искала своих котят и наконец нашла
их. Гюрд развязала узелок, кошка прыгнула на колени к женщине, которая
должна была утопить ее детей, и расположилась кормить их. Котята стали
сосать, я нагнулся к ним и коснулся волосами волос Гюрд.
- Как ты думаешь, речная вода возвращается обратно? - спросил я,
чтобы что-то сказать.
- Да, - ответила она очень серьезно.
- Давай спрячем котят в сене? - предложил я.
Она сразу поняла мою мысль и засмеялась.
- Правильно. Они не прибегут на усадьбу, пока не вырастут, а тогда
они разбредутся по амбарам, где полно мышей. Давай! Ты мне поможешь?
- Конечно, - ответил я.
Она завернула котят в узелок, взяла кошку на руки и впереди меня
пошла через ольшаник, но не прямо к усадьбе, а делая большой крюк.
- Только бы Лодин нас не увидел, - сказала она.
Юбка доходила ей до середины голени и туго обтягивала бедра, походка
у нее была легкая и красивая.
- А ведь она не такая уж и злая, - тихо сказала Гюрд, и я понял, что
она давно носит это на сердце.
- Не злая?
- Да. Она разрешила мне ткать. Она сказала: ты должна использовать
свое умение, не трать времени на то, что другие сделают не хуже тебя! Но
тот ковер мне все-таки хотелось сделать совсем другим.
- Правда?
- Сперва я нарисовала его углем, и она меня похвалила. Только повесь
