Кембриджского института молекулярной биологии, кивнул со своего места у
рабочего стола, заставленного рядами бутылок и электронным оборудованием.
- Так это выглядит. Это наша культура, перевернутая навыворот. Мы
выращиваем нашу пищу и потомство и делаем искусственные предметы из
металла, который получаем из почвы. Пища и потомство талоидов создаются на
сборочных линиях, а вещи они выращивают - из органических веществ, которые
они добывают в почве. Кстати, это объясняет, что такое "плантации",
которые нас ставили в тупик. Это фабрики талоидов.
- Верно, они делают то же, что и мы, только наоборот, - сказал
Спирмен. - Люди научились создавать механические приспособления,
подражающие живым организмам: поднимать вес, перемещать его и так далее.
Талоиды тоже научились создавать артефакты - органические, чтобы подражать
единственной известной им форме жизни.
- Хорошая точка зрения, - согласился Крукс. - Но она не объясняет,
как талоиды могли действовать на молекулярном уровне, когда их культура на
много столетий отстает от нашей. - Он указал на ряды инструментов и
оборудования. - Нам пришлось изобрести все это, прежде чем мы поняли, что
такое протеин, не говоря уже об операциях на генах и плазмоидах. Талоиды
не могут сделать ничего даже отдаленно похожего на эти приборы.
- А им это и не нужно, - сказал Спирмен. - Они и так окружены ими.
Тельме понадобилось несколько мгновений, чтобы понять смысл его слов.
- Вы шутите, - недоверчиво сказала она.
Спирмен покачал головой.
- Люди научились использовать энзимы и бактерии для изготовления вина
и сыра за тысячи лет до того, как что-нибудь узнали о связанном с этим
химическом механизме. А почему бы талоидам не научиться одомашнивать формы
жизни, которые они видят вокруг себя? Мы срезаем шерсть с овец, чтобы
делать костюмы; они снимают проволоку с проволокоделательных машин. - Он
пожал плечами. - То же самое.
- Все в них то же, что у нас, только наоборот и на три-четыре
столетия назад, - сказал Вебстер. - Мы сначала были ремесленниками, а
потом уже развили инженерию и физическую науку. А биохимия пришла гораздо
позже. Талоиды вначале развили ремесленную биологию, без всякого
представления о биологической науке, и только сейчас начинают подходить к
физике.
- Странно, - заметил Крукс. - Можно было бы подумать, что сложное
устройство их самих гораздо раньше дало бы им представление о науке.
- Почему? - спросил Спирмен. - Люди - очень сложные биологические
системы, но это не дает им понимания того, как работает их мозг или тело.
Такое знание приходит поздно, когда появляются необходимые инструменты...
и знания эти еще далеко не совершенны. Человеческое сознание действует на
гораздо более высоком уровне, чем нервная сеть, снабжающая мозг
впечатлениями о мире. Мы не представляем себе мир состоящим из волн
тяготения, давления, фотонов, сил и так далее, но из людей, мест и
предметов. Наше восприятие зависит от абстрактных символов, которые далеки
от первоначальных физических стимулов. И мы не видим, как взаимодействуют
неврологические и психологические процессы. И потому можем думать о важном
и главном, не задумываясь о том, что делают в нашем мозгу триллионы
нервных клеток; мы даже можем вообще не подозревать об их существовании.
Крукс нахмурился.
- То есть вы хотите сказать: хотя сами талоиды представляют собой
сложные электронные системы, это не дает им интуитивного знания, как они
действуют. Их сознание оперирует на более высоком, абстрактном уровне.
- Совершенно верно, - ответил Спирмен.
Тельма кивнула, когда поняла, что это означает.
- Итак, хоть талоиды компьютеры, это совсем не означает, что у них
точность и абсолютная память машин, верно? Они не способны запомнить
дословно вчерашний разговор или всякий раз вести себя одинаково в
аналогичных ситуациях... точно так же, как мы.
- К этому и ведет Грэм, - сказал Уэбстер. - В своей основе
человеческий мозг так же механичен и предсказуем, как электронный
компьютерный чип. Нейрон либо отвечает, либо не отвечает на определенный
стимул. Он не проходит через состояние нерешительности, не обращается к
какому-то крошечному мозгу за решением. На этом уровне мозга вообще нет.
"Мозг" появляется при соответствующей организации на гораздо более высоком
уровне... Точно так же одна молекула не обладает, скажем, свойством
"слоновости"; но большое количество молекул, да еще нужным образом
упорядоченных, этим свойством обладают. Мозг талоидов, несомненно, точно
так же относится к более низким уровням их программы.
Спирмен вернулся к холодильной камере, наклонился, чтобы посмотреть,
что происходит внутри, на клавиатуре контрольной панели сформулировал
новую команду.
- Если показать талоиду голоптроническую деталь компьютерного
процессора, он будет в таком же недоумении, как какой-нибудь житель
Средних Веков, пытающийся объяснить работу мозга кролика, - сказал он
через плечо. - Мы разбираемся в машинах, потому что начинали с простых и
постепенно перешли к сложным, от блоков и рычагов через паровые двигатели
и динамо к компьютерам, атомным электростанциям и космическим кораблям. И
потому можем объяснить каждую деталь их устройства и их цель, вплоть до
последнего болта в "Орионе". Но понимание биологических процессов пришло к
нам не так легко, потому что начинали мы не с простого; напротив, нас
сразу окружали результаты миллиардолетней биологической эволюции. Не зная,
что такое ДНК, как происходит протеиновый обмен, чем различаются клетки,
невозможно объяснить целое - кролика, откуда он взялся и как
функционирует. - Спирмен ввел новую команду, подождал ее исполнения и
снова повернулся лицом к остальным. - У талоидов та же проблема. Их
окружает результат долгого развития чуждой технологии плюс, вероятно,
миллионы лет последующей эволюции, а ведь они не посещали школы и
технические колледжи, в которых учились инженеры чужаков. Поэтому
физическая наука остается для них тайной. А вот до работы с биологическими
ресурсами они могли додуматься сами.
Тельма задумалась на несколько секунд.
- Вы хотите сказать, что они не экспериментировали с простейшими
инструментами, какие мы знаем? Им хватало материалов в окружающем?
Странная мысль.
Спирмен слегка улыбнулся.
- Причины совершенно очевидны, когда подумаешь, - сказал он.
- Что? - спросила Тельма.
- Инструменты, какими мы их знаем, делаются из обработанных
материалов: металла, стекла, пластика и так далее - сказал Спирмен. -
Иными словами, из того, что естественным образом производится повсюду на
Титане. Искусственные инструменты долго не продержатся. И с их помощью
трудно что-то сделать.
Крукс удивленно нахмурился.
- Как это?
Уэбстер развел руки.
- Все это для них представляет собой "пищу". Кто догадается делать
инструменты и строить дома из леденцов и пиццы?
В кают-компании, расположенной в большем из двух сборных куполов
генуэзской Базы N 1, было жарко, душно и многоголюдно. Мейси взял в
раздаточном окне чашку кофе и пончик и отошел от короткой очереди
неуклюжих фигур в скафандрах, решивших перекусить перед очередным выходом
в город. Так как он прилетел с "Ориона" тридцать шесть часов назад и
только что проснулся, на самом деле это завтрак, подумал он. Талоиды
сохраняли непрерывную активность примерно десять земных суток во время
максимальной светимости: Титан на своей шестнадцатисуточной орбите получал
свет от Солнца и отраженный - от Сатурна. Так как Титан постоянно обращен
одной стороной к Сатурну, на этой стороне происходили перемены как в
прямом свете, так и в отраженном, зато другая сторона подвергалась только
прямому освещению Солнцем, и существовали промежуточные области, где было
и то, и другое. Таким образом цикл чередования света и тьмы был очень
сложен и менялся от места к месту.
- Как поживает наш рационалист? - услышал Мейси веселый голос. -
Вероятно, сейчас не подходящее время года для разоблачений.
Мейси, даже не оглядываясь, узнал Замбендорфа. Хотя в начале пути
большинство ученых демонстрировали определенное презрение и отчужденность
по отношению к Замбендорфу и его команде, положение за три месяца
существенно изменилось. Теперь Замбендорф, Абакян, Тельма и все другие
члены группы воспринимались как нормальные участники повседневной жизни
"Ориона". Может, этот психологический эффект - следствие того, что все
делят тесные каюты и коридоры корабля в сотнях миллионов миль от Земли.
Мейси не знал, но он чувствовал в своих коллегах заинтересованное уважение
к Замбендорфу и его людям: все признавали теперь, что это мастера своей
профессии. И презрение ученых теперь было направлено на тех, кто
преклонялся перед командой Замбендорфа.
Мейси обернулся и увидел Замбендорфа в скафандре. Тот улыбался над
металлическим кольцом крепления шлема.
- Ну, еще несколько дней можете существовать, - грубовато ответил он.
- Надеюсь, - сказал Замбендорф. - Теперь даже вам, Джерри, должно
быть ясно, что есть более важные дела, чем разные мелочи. Их нужно
оставить там, где им место, - в миллиарде миль отсюда, на Земле.
Мейси с любопытством взглянул на него. Замбендорф и его команда
проявили действительно искренний интерес к самому серьезному делу
экспедиции - и удивили большинство ученых тем, как много они знают.
Возможно ли, чтобы Замбендорф действительно изменился?
- В чем дело, Карл? - спросил Мейси. - Или у вас выработался комплекс
вины, когда вы познакомились с серьезной наукой?
- Не говорите глупости, - фыркнул Замбендорф. - К тому же, даже если
бы это было правдой, неужели вы думаете, что я вам скажу? Вы психолог. Это
вы должны мне говорить.
Другими словами, Мейси может понимать отношение Замбендорфа как
угодно. Это прежний Замбендорф: готов смутить любого и всегда на шаг
опережает остальных.
- Вы наконец-то делаете что-то стоящее, - сказал Мейси. - Вам удалось
установить контакт с талоидами, и они вам доверяют. Это ведь лучше, чем
все время дурачить людей, верно?
- Ну, это не одно и то же, - ответил Замбендорф. - Я помогаю тем, кто
сам пытается помочь себе. Талоидам предстоит еще долгий путь, но они ценят
знания и мастерство. Они хотят учиться. Они готовы работать над этим. Но
люди? Ба! Они вырастают окруженные библиотеками, университетами,
учителями, показывающими им открытия и мудрость тысячелетий, - и им не
интересно. Они предпочитают превращать свои жизни в хлам. Можно ли украсть
что-то у человека, который уже все выбросил?
- Ну, может, людей просто нужно научить думать, - предположил Мейси.
Замбендорф покачал головой.
- Все равно что вести лошадей к воде. Если люди готовы думать, они
будут думать. А подгонять их бесполезно. Им нужно только показать, где
вода, и подождать, пока они захотят пить. - Он указал на Осмонда Перейру и
Малькольма Уэйда. Они стояли у входа, обсуждая предположение Перейры, что
космический корабль из антиматерии, создавший своим взрывом Северный
Ледовитый океан, прилетел с Титана. - Послушайте этих двух придурков, -
негромко сказал Замбендорф. - Вы можете потратить целый год и разработать
превосходное доказательство нелепости их рассуждений. Думаете, это их
чему-то научит? Нисколько. Через неделю они придумают что-то не менее
нелепое. Так что лучше сэкономьте время для чего-то действительно
полезного. Я берегу свое для талоидов.
