чему дяденьку любили - не знаю, но хвалили и очень почитали. Например,
принесут домой хлеба, сядут кушать и обязательно скажут спасибо тому дя-
деньке, что хлеб вкусный. Или купят мальчику обнову и обязательно дя-
деньку добрым словом помянут. Рос и рос мальчик, пошел в детский сад. А
там нянечки добрые, ласковые. Очень детишек любят, но еще больше любят
того самого дяденьку, да так сильно любят, что прямо с утра вместе с де-
тишками песни благодарности дяденьке поют. А уж по праздникам - вообще
радость. Родители мальчика на руки берут и напоказ дяденьке несут. Уви-
дел мальчик дяденьку и тут же убедился, какой он сильный и могучий,
словно орел степной, в погонах и с усами. А после - знакомые дома собе-
рутся, еды принесут и все вместе этого дяденьку за столом любят и чтут.
Вырос мальчик, пошел в школу, совсем стал самостоятельный. Лучше всех
стих про дяденьку выучил и громко прочел. Учительница от радости плакала
и хвалила дяденьку. Полюбил мальчик дяденьку, как своих папу и маму, и
даже больше. И еще лучше стал расти-подрастать. Но тут случилась беда.
Шел мальчику восьмой год, и вдруг умер дяденька. Черным-черно от горя
стало. Заплакали папа и мама, заплакали знакомые, заплакала учительница.
Но мальчик не заплакал, а пошел в чулан, отыскал там дедовский кожаный
ремень, завязал его вокруг шеи и повесился. Вот такая грустная история,
Марк Васильевич. Теперь отвечайте мне: могло ли такое произойти в ес-
тественном мире?
Анатолий. Нет.
Богданов. Именно, не могло! Ведь это же бред, фарс, игра. Какой уж
тут свет?! Ну, зажжем свет, Марк Васильевич, и что? Все прояснится? Что
же, давайте попробуем. Но я боюсь, вы мне какой-нибудь фортель пригото-
вили.
Анатолий. Какой фортель?
Богданов. Делает вид, будто не понимает.
Анатолий. Не понимаю.
Богданов. Хитро! А вдруг при свете выяснится, что вы вовсе не Марк
Васильевич?! Я даже точно думаю - так и будет. Да, да (ищет впотьмах
выключатель). Сейчас проверим, существует или ангажировано.
Инженер в поисках выключателя забирается на вешалку и там запутывает-
ся среди одежды. В этот момент открывается дверь и появляются Елена и
Доктор.
Елена (бросается к Богданову). Что же ты, Коленька? (Вместе с Докто-
ром стаскивают инженера с вешалки и укладывают на диван).
Доктор (дает таблетку инженеру и возвращается к Анатолию). Отойдем.
(Закуривает.) Вы откуда здесь?
Анатолий. Понимаете, я хотел предупредить Елену...
Доктор. О чем?
Анатолий. Ну... что Богданов... что он не совсем здоров.
Доктор. И как же он не здоров?
Анатолий. У него... Он сумасшедший.
Доктор. Откуда же такой диагноз?
Анатолий. Он состоит на учете в психдиспансере, у него какой-то синд-
ром.
Доктор. Синдром - это правильно. Но почему вы решили, что он сумас-
шедший?
Анатолий. Извините, я, может быть, слишком резко выразился.
Доктор. Не то слово.
Анатолий. Вы бы послушали, что он мне здесь говорил.
Доктор (заинтересованно). Так-так-так. (Анатолий колеблется.) Это хо-
рошо, что вы не решаетесь сходу о таких личных вещах. Но вы не стесняй-
тесь, мне можно. Я ведь ему добра желаю.
Анатолий. Он сказал, что все, то есть абсолютно все вокруг - это
сплошная...
Доктор. Мистификация.
Анатолий. Да. У него страшная мысль, что все вокруг его обманывают.
Понимаете, ему кажется, что окружающие что-то знают такое, чего ему не
рассказывают. Я даже представил себе, и мне стало страшно... И еще, он
рассказал историю, горькую. Я не знаю, могло ли такое быть?
Доктор. Про дядю и мальчика?
Анатолий. Выходит, вы тоже знаете!
Доктор. Знаю, я же работаю в психиатрической больнице. Там я и позна-
комился с Колей.
Анатолий. Когда?
Доктор. Восемь лет назад.
Анатолий (возмущенно). Вы все знали? Знали и не могли предотвратить!
Доктор. Что предотвратить?
Анатолий. Да ведь ему не надо было выступать совсем, ведь это же крах
для него, провал!
Доктор. Провал. (Глубоко затягивается, тушит сигарету.) Понимаете,
это был у него шанс. Ему так нужно было победить, для него самого же в
первую очередь. Это лучше всяких лекарств. Кто же знал, что у вас там
такое зверье? Я и вас, Анатолий, специально тогда изучал. Смотрю - мужик
вроде нормальный, не заторможенный. Да и Коля все повторял: "У них там
профессионалы, обязательно разберутся". Разобрались. (Затушил сигарету.)
Ладно, я пойду к ним. А вы уходите. Елена очень не в себе и черт те чего
может вам наговорить. А это будет несправедливо - вы, Анатолий, человек
хороший, только молодой. Прощайте.
Картина восьмая
Институт. Отдел профессора Сыровягина. В комнате Анатолий и Калябин.
Работают. Входит Мозговой.
Мозговой (прямо подходит к Калябину). Здравствуйте, дорогой Виталий
Витальевич.
Калябин (после разгромного обсуждения Богданова у него приподнятое
настроение). А, Михаил Федорович! Здрасьте, здрасьте. Где это вы гуляете
в рабочее время?
Мозговой (трагически). Я, Виталий Витальевич, не гуляю, я радио слу-
шаю.
Эти слова привлекают внимание Анатолия, и он с интересом поворачива-
ется к коллегам.
Калябин. Странная мысль.
Мозговой. Чего же тут странного? Радио - важнейший источник правдивой
информации. Более того, я бы сказал, радио - это в некотором смысле
инструмент исследования наподобие микроскопа или телескопа, и даже еще
мощнее. Спасибо Попову за прекрасное изобретение. Сколько открытий мы
сделали с помощью его, а сколько предстоит сделать?! Голова кругом идет.
А вот, представьте себе, наверно товарищу Попову - ох, как мешали, палки
в колеса совали, рогатки там разные бюрократические расставляли. (Начи-
нает коверкать слова.) "Не могет быть",- возражали оппоненты, - "как
это, понимаешь, передача слов на расстояние без всякой проволоки? Не-е,
без проволоки - никак, беспроволочный телеграф - енто ж утопия, к тому
же и вредная для российской промышленности. Куды ж мы проволоку девать
будем?" - кричала царская профессура, купленная с потрохами руководящими
классами. Так бы, глядишь, все и прикрыли, да тут, к несчастью, этот
паршивенький итальяшка выискался, да-с, Макарони. Заграница подвела.
(Калябин насторожился.) Да (притворно), Виталий Витальевич, просто обид-
но, что так происходит. Работаешь, не покладая рук, живешь делом, жизнь
тратишь на него, и вдруг - бац, на тебе. А все эти средства информации.
Завалили нас, понимаешь, фактами, не успеваешь разгребать. Я вот думаю,
как было бы полезно все заграничные журналы собрать да и сжечь. И не
только журналы, все уничтожить: коммуникации, связь, телексы эти, и те-
левидение. Вот тогда бы жизнь эпикурейская пошла: возлегай себе на мра-
море, сочиняй трактаты, законы, уложения.
Калябин. Вы так говорите, будто что-то подразумеваете.
Мозговой. К несчастью, к великому сожалению, должен признаться - да,
подразумеваю, очень многое подразумеваю, а говорю так непонятно, чтобы
мозги ваши напрячь, оживить. А то с размягченными мозгами вы и не пойме-
те, какое слово зачем употребляется. Представьте - приду я и скажу вам
прямо в лоб: десятый спутник Сатурна открыли. Вы же скажете: "Чепуха",
"не могет быть", и факту никакого значения не придадите. Да и что такое
- голый факт? Его как хочешь можно понять и вывернуть, да он никому не
нужен, этот голый факт, с ним ничего и не сделаешь...
Калябин. Подождите, что за выдумки? Какой десятый спутник?
Мозговой. Вот именно, что выдумки. Выдумки - если бы я просто вам
сказал, что французы спутник открыли. А я ведь не зря про беспроволочный
телеграф. Историю не только знать надо, ее надо и любить. А вы, Виталий
Витальевич, не любите историю, чувствую, не любите.
Калябин (вскакивает со стула). Шутки у вас дурацкие!
Мозговой. Какие уж тут шутки. Да вы сами можете убедиться. (Смотрит
на часы.) Сейчас будут последние известия, сходите к профессору, у него
транзистор есть. Кстати, ему тоже будет интересно.
Калябин выскакивает из комнаты.
Анатолий. Неужели спутник открыли? (Мозговой утвердительно кивает го-
ловой.) Тот самый, десятый?
Мозговой. Тот самый, Богдановский!
Анатолий. Но это же какой-то бред!
Мозговой. Вы еще скажите, происки темных сил или чья-то злая воля.
Анатолий. Нелепо, как нелепо.
Мозговой. Полная и окончательная победа инженера! А мы хороши - гра-
фоман, сумасшедший, дилетант. Вот вам и дилетант. Нет, земля наша еще
очень плодовита гениями-самоучками. Не зря я за него душой болел, пере-
живал. Да, да, очень переживал. Даже факт болезни скрыл. Получается, что
и я за правое дело посильно боролся... Анатолий. Перестаньте, вы же по-
нимаете, что это совпадение. Мозговой. Да, совпадение, ну и что? Кто до-
кажет? Кто разберется? Калябин? Профессор? Безграмотны. Только мы с вами
(переходит на шепот). Но ведь мы никому не скажем!
Стук в дверь. Не дожидаясь ответа, дверь открывает и появляется офи-
цер милиции.
Чернопятов (вежливо). Отдел профессора Сыровягина?
Мозговой. Суровягина, а что угодно?
Чернопятов (протягивает красную книжицу). Лейтенант Чернопятов. Я бы
хотел задать несколько вопросов.
Мозговой (легкомысленно). Но в какой связи?
Чернопятов. Можно все-таки я задам вопросы? (Проходит к свободному
столу, кладет папку.) Вы когда видели профессора в последний раз?
Анатолий и Мозговой переглядываются
Анатолий. Вчера.
Чернопятов. У вас паспорта с собой? Давайте-ка я перепишу ваши дан-
ные. Так, значит, вчера. (Берет документы, переписывает и одновременно
спрашивает.) А вы (к Мозговому)?
Мозговой. Вчера видел, а сегодня - кажется, утром, впрочем, я ему не
сторож. Вам бы лучше на вахте спросить.
Чернопятов. Да, да, спросим. Ну, а как он был вчера? Вы ничего стран-
ного не заметили в его поведении?
Мозговой. Вообще-то в последние дни мы были все взволнованы. Впрочем,
это все наши научные дела, кометы, планеты...
Чернопятов. Хорошо, науку пока оставим. Вы не удивляйтесь, пожалуйс-
та, моему вопросу, но это очень важно. Что может означать для профессора
слово "сирень"?
Мозговой (в замешательстве). Сирень? Но причем здесь сирень?
Чернопятов. Значит, не знаете?
Мозговой. Да нет, это всем известно, у профессора аллергия на сирень.
Но что случилось?
Чернопятов (что-то записывает в блокнот, потом долго, изучающе смот-
рит на ученых, и наконец сообщает). Два часа назад профессор Сыровягин
скончался от тяжелого увечья. Умирая, профессор повторял одно слово -
"Сирень".
Мозговой присвистывает.
Анатолий. Как же так - увечья? Отчего? Где?
Чернопятов. В метро. Обстоятельства гибели не ясны. Не удержался на
платформе и упал под поезд. Его слегка протянуло по платформе. Возможно,
кто-то случайно толкнул. В общем, пока ничего не ясно. Я бы хотел осмот-
реть его рабочее место.
Появляется Калябин. В руках у него разбитый всмятку транзистор про-
фессора. Вопреки нанесенным повреждениям из транзистора сквозь потрески-
вания слышится веселая музыка. Все застывают в недоумении.
Картина девятая
Квартира Богданова. Из репродуктора доносится та же музыка, что и из
разбитого профессорского транзистора. На диване лежит хозяин. Он спит
нераздетый, накрытый пледом. Сон инженера удивительным образом переходит
в свою противоположность. Ему зябко, он встает, закутываясь пледом. Вы-
ходит на улицу. Здесь для него приготовлен сюрприз. Огромный, с рыжими
космами, раскаленный шар парит в высоком, покрытом редкими барашками не-
бе. Под синим сводом раскинулся огромный город с изнывающими от зелени
бульварами и проспектами. Он задирает голову вверх, подставив бледное от
долгой зимы лицо светлым потокам солнечных лучей. Они пробираются в мор-
щинки, протискиваются сквозь красноватую двухдневную щетину, приятно ще-
кочут кожу. Богданов улыбается и сквозь ресницы разглядывает Солнце.
Багровыми кругами в глазах лопаются колбочки и палочки, а после Солнце
