не чепуха какая-нибудь. Подумаешь, спутник, у вас, поди, интереснейшие
расчеты поправок к сто двадцать первому члену? Подумаешь, там кто-то
почти целую планету вычислил...
Анатолий (краснея). Нет, десятый спутник - это очень интересно, но
Калябин куда-то пропал с рукописью.
Елена. Ага, рукопись уже пропала! Вы что, собираетесь ее уничтожить,
сжечь? Бесполезно, я в трех экземплярах печатала. Так и передайте вашему
начальству.
Анатолий (теряя равновесие). Никуда не пропала ваша рукопись. Извини-
те, я, пожалуй, действительно пойду. (встает).
Елена. Держать не станем (тоже встает).
Богданов (встает между Анатолием и Еленой). Что же, мне вас водой
разливать? Что вы, право.
Анатолий. Я не обижаюсь. Мне действительно пора.
Елена. Коля, не держи его, пусть идет. Пусть только рукопись найдут.
Богданов. Ну как же так, Анатолий, мы же с вами должны были многое
обсудить. Ну, побудьте хоть четверть часика.
Елена. Ладно, обсуждайте, только без меня. Мне все это вранье надое-
ло. Я ухожу. (Уходит, оставив в комнате тонкий запах сирени.)
Богданов. Не обижайтесь на нее (глубоко вздыхает). Ей сейчас трудно.
Вы садитесь, я у вас много времени не отниму. Понимаете, все так наложи-
лось - и суд, и работа, и тут еще я со своим изобретением, вот она и
нервничает. А ведь какая она удивительная, скажите же, ведь она вам пон-
равилась? (Толя смущен.) Понравилась, я знаю. Она нравится молодым. Но
ведь, что вы могли понять почувствовать? (Принюхивается. ) Духи си-
рень ?! Это же она с виду такая красивая и холодная, это же, так ска-
зать, кожа человеческая, одежда души. Вы бы знали, до чего она умна. Не
в смысле обычном, но по доброте своей умна... Я путаюсь, не могу сформу-
лировать, потому что я сам перед ней виноват. Ах, как виноват, от этого
очень муторно мне. Я все время сомневаюсь теперь, что же я делаю, но,
видно, такая судьба... (Последние слова говорит куда-то в пространство.)
Вы знаете, меня любить глупо и невозможно. Я неудачник, у меня ничего
нет и все кувырком. Вот квартира, правда, есть, да и то не моя заслу-
га... Если бы не мама... А я ведь инженер, Анатолий, не улыбайтесь. Я
хороший инженер, у меня десятки авторских свидетельств. Но дело даже не
в этом, все это в прошлом. Теперь у меня другое, теперь она для меня -
все. Мне бы только свою работу довести, без нее я бы не смог. Я уже дав-
но, лет двадцать задумал это, но сделать, довести - вот в чем проблема.
Ведь отчего мы страдаем - то за одно, то за другое хватаемся, а довести
до ума никак терпения не достает. Здесь уж нужно от всего отказаться,
жить только одним и понимать только одно. Только трудно все это, потому
что все спешат вокруг, толкаются и суетятся, и стоишь как на проспекте
белой вороной в час пик. Того и гляди, столкнут или наступят, потому что
никто не понимает, зачем надо останавливаться. А она понимает, она одна
и поняла.
Анатолий. А кто она вам?
Богданов. Я же говорю, она все для меня.
Анатолий. Нет, я конкретно имею в виду.
Богданов. Да она соседка моя. Живет напротив. Вы, Анатолий, еще очень
молоды и вам кажется, что жизнь так же велика, как окружающий мир, в ко-
тором она будет развиваться. Нет, я не в тривиальном смысле говорю. Вы
это поймете, я знаю - потом. Жизнь коротка не потому, что мы мало живем,
а потому, что мы многое можем. Однажды вы поймете, что в голове вашей
столько вызревает всего, и все это вполне реально и в принципе воплоти-
мо, но только времени для всего нет. Это очень неприятно осознать, и
первое, что хочется - все бросить, плюнуть на все... А Елена, что же,
если бы не она, может быть, так и сделал. Опять пошел бы в КБ. Ну, те-
перь уж нет, теперь я доведу. Лишь бы мне одно преодолеть (становится
особенно печальным). Очень это важно. И сегодня в институте все потому
так глупо получилось, оттого, что я опять поверил... но сейчас не надо
об этом. Я знаю, Елена мне здесь поможет, только ей ничего не надо гово-
рить. Анатолий, я ее уже пять лет знаю. С тех пор, как они с мужем посе-
лились в нашем доме, да, пожалуй, пять лет и будет. Как они подходят
друг другу, то есть, теперь уже надо говорить - подходили. Ей-богу, он
красавец, высокий, вот почти как вы, Анатолий, да, только в плечах чуть
пошире. Честно говоря, я раньше внимания на них не обращал, как-то не до
этого было. Но и то я их приметил и даже, знаете, зависть просто взяла,
до чего люди ладно живут... (виновато улыбается). Теперь вот разводятся
через суд. Он ни в какую не хочет, ходит все, уговаривает ее, а она
нервничает. Кстати, вот и завтра обещал придти. Ох, плохо это кончится,
скандал может быть. Ей сейчас нельзя нервничать. Я это знаю, так бывает,
если в тебе что-то поселилось и грызет тебя вроде как нарыв. Тут бы
прогреть его, терапию применить, все, глядишь, и рассосется, а не то по-
теряешь контроль над собой. Ей нужно обязательно все это пережить, пере-
болеть, а не то... (Опять прерывается, кажется, воздуху набирает. Анато-
лий тоже перестает дышать.) Я знаю, это может быть смешно, и тем более,
вы совершенно как бы ни при чем, и вы можете, конечно, послать меня к
черту. Но у меня к вам одна просьба. Не отказывайтесь сразу, не подумав,
потому что это очень важно, и не для меня, за себя я бы не стал просить,
но для нее... Поверьте, не часто я так прошу, но тут уж выхода никакого
нет. Понимаете, у них послезавтра суд, а завтра - придет уговаривать, он
очень предупредительный и обязательный, и если он сказал, что придет, то
уж, поверьте, придет. Это у него последний шанс. Он даже время всегда
скажет, и точно придет. Но я боюсь, что она завтра не выдержит и что-ни-
будь сотворит. В общем, поверьте, мне больше не к кому обратиться, зна-
комых таких нет, да знакомые здесь как раз ни к чему. Вы только побудете
там, пока они говорить будут, ну, чтобы все мирно, по-людски...
Анатолий. Не понял, что же, вы мне предлагаете придти? Мне? Не пони-
маю.
Богданов. Вот я так и думал, что вы удивитесь. Но скажите, что же де-
лать? Не мне же, в самом деле, при разговоре их присутствовать. Ведь все
из-за меня. Прошу вас, согласитесь. Вы не думайте, что раз она с вами
так говорила, то уж вы и не поладите. Я с ней поговорю,и она все поймет.
Вам всего-то часик побыть, и уж совершенно обязуюсь впредь вас ничем не
беспокоить. Я вижу, вы можете все понять, вы добрый, Толя. Вот и сейчас
терпите, потому что вы добрый... И не стесняйтесь этого.
Анатолий (после колебаний). Хорошо, я приду. Куда и когда?
Богданов. Завтра в шесть приходите прямо к ней. Квартира напротив. И
поверьте, вы меня, то есть нет, не меня - ее, ее спасаете. Да, хоть и
громко звучит. Всего лишь одно одолжение, я вам за него, я, что хоти-
те... (оглядывается по сторонам).
Анатолий. Нет, нет, ничего не надо. Что вы. Теперь я ухожу.
Богданов (семенит за Анатолием, потом громко кричит вослед уходящему
гостю). Завтра в шесть!
Картина четвертая
Квартира Разгледяевых. Гостиная. Роскошная обстановка. Мягкая мебель,
журнальный столик. На диване сидит, подобрав под себя ноги, Елена. На
ней красивый, с глубоким вырезом халат. Она задумчиво перебирает оже-
рельем. Часы бьют шесть. Звонят. Елена открывает дверь - на пороге Ана-
толий.
Елена (удивлена). Вы! Вы пришли?! (Анатолий виновато пожимает плеча-
ми.) Вот это фрукт! Ну, проходите же (Анатолий деревянной походкой нап-
равляется в гостиную). Эй, постойте, может, разденетесь все-таки? Ну,
какой же вы смешной! (Анатолий возвращается, позволяет снять с себя
пальто, разувается и вовремя влезает в подставленные тапочки.) Пойдемте
(берет за руку, усаживает в кресло).
Анатолий (озирается по сторонам). А где...
Елена. Мой муж? Коля все перепутал, муж мой должен придти в семь, а
не в шесть. Но вы-то какой? Не ожидала, честно скажу, не думала, что
придете. (Смотрит изучающе.) Ох, молодец, Анатолий, ведь вас Анатолием
зовут? (Анатолий кивает головой.) Боже, какая прелесть, какой экземпляр,
а стеснительный какой! Прелесть, прелесть. Нет, не думайте, я не каждому
такое говорю, не каждый ведь так сподобится. Ой, что за слова у меня ле-
зут (прижимает руку к груди). Вы ведь мне не понравились вчера. Ох, ду-
маю, крысенок научный, такой, думаю, бумажный червячок. А вы вот какой,
пришли совершенно незнакомому человеку помочь, будете теперь меня охра-
нять. Нет, все-таки Коля удивительно чувствует людей. Говорит мне: при-
дет, обязательно придет. Я даже с ним поспорила, коньяк проиграла. Фран-
цузский. Разгледяев из Парижа привез. Вам проиграла. Мы так и договори-
лись: если придете, то я вас коньяком угощать буду. А что, и буду. (Дос-
тает из бара бутылку роскошного "Наполеона" и хрустальные рюмки. Налива-
ет, режет дольками лимон.) Ну что, за вас? Давайте выпьем.
Чокаются, Толя варварским залпом выпивает.
Елена. Браво, к чему эти западные штучки (выпивает залпом). Есть
все-таки польза от Разгледяева.
Анатолий. Разгледяев - это кто?
Елена. Муж.
Анатолий давится лимонной долькой.
Елена (смеясь, стучит по спине). Ну, муж, ну что же, не пропадать же
продукту. Коньяк отличный, душу согревает, почти как водка. Ну, что вы,
защитник мой, молчите? Не волнуйтесь, мой муж очень интеллигентный чело-
век, все будет в лучшем виде. Драться вам не придется, может, так, слег-
ка постреляете друг дружку да и разойдетесь. Вон у меня и ружье есть,
охотничье, так что не волнуйтесь.
Анатолий. Двухстволка?
Елена. Что? А, ружье. Да, два таких огромных жерла (складывает ладош-
ки биноклем). Ой, опять я вас пугаю. А следовало бы честно признаться:
ваш приход - это выдумка Коли. Он все переживает за меня, а я совершенно
спокойна, только Разгледяева видеть не хочу. Не знаю, как я докатилась
до такой жизни... Вы уж не уходите теперь, может быть, так лучше будет.
Я его послушаю и даже ничего говорить не буду, и спорить не буду. Давай-
те еще коньячку, а, для храбрости?
Анатолий. Нет, спасибо, пока не хочу.
Елена. Ну ладно, выпьем еще. Анатолий, сколько вам лет?
Анатолий. Двадцать четыре.
Елена (удивлена). Да-а, так вы старше меня, а с виду просто студент,
второкурсник. Все равно еще очень молодой. А я вот уже развожусь. Но,
знаете, Анатолий, жить только начинаю сейчас, только понимать стала, что
значит - жить, и от этого себя увидела. Боже, что я была! Отвратительная
девчонка, как я могла столько лет с ним?! Я теперь себя ненавижу, но
счастлива ужасно, что все наконец кончается. Ведь я существо конкретное,
но об этом долго не знала, то есть думала, что знала. Нет, вы не поду-
майте, что я бездельница какая нибудь. О нет, я очень деловая женщина, я
столько уже успела добрых дел осуществить (усмехается). Боже, сколько я
бегала, уговаривала, сколько бумаги извела. (Встает, потрясая рукой,
зверски вопит.) Даешь высокие показатели в труде и учебе! Хороша кукла?!
И это в наше просвещенное тысячелетие! Не понимаете вы меня, Анатолий.
Анатолий. Не понимаю.
Елена. Да, это понять трудно. А все получилось совершенно неожиданно.
Ведь в сущности у меня с Разгледяевым было все совершенно в норме. Я не
говорю о том, что мне, глупой девчонке, сразу все досталось: по углам мы
не мыкались, как многие, деньги не считали, хотя я в институте училась.
Не в этом дело. Не с жиру я взбесилась, все сложнее. Просто все стало
терять свой блеск. То есть блеску как раз было больше чем достаточно, и
на работе, и дома - всегда шумно, весело, я же выдумщица отчаянная, гос-
тей страшно люблю. Ах, сколько их было - маститых, заслуженных, от-
ветственных, всегда придут - руки целуют, вокруг меня вертятся, обхажи-
вают, намекают. В общем, чего еще желать, казалось бы? Не жизнь, а
сплошной хоровод, с песней, под оркестр духовой, и музыка веселая такая,
зажигательная, и все громче и громче, и казалось, вот-вот наступит пол-
