добного?
Титус. Прости. (Подходит ближе.) Не разрешишь ли подтянуть тебе чулок
и пристегнуть подвязку? Так нельзя ходить - ты, того и гляди, спотк-
нешься и упадешь.
Титус нагибается и, кажется, что это молодой Рембрандт. Ему приходит-
ся встать на колени. И тут заботливое движение превращается в объятие.
Де Барриосы смотрят в недоумении на происходящее.
Рембрандт. Сын!
Титус. Я люблю тебя, отец.
Рембрандт. Я тоже люблю тебя.
Все застывают в полумраке. И тут, откуда-то свысока, появлется ангел
- старое чучело из амбара. Лица на сцене начинают светиться каким-то
теплым и добрым светом.
Хлумов В.
СТАРАЯ ПЕСНЯ
Комедия
Мать - Надежда Львовна Шнайдерман.
Михаил Анреевич Каракозов - дядя Миша, старинный друг семьи.
Леонид Абрамович Шнайдерман - сын, зубной врач, на вид лет тридцать.
Юлия Абрамовна - дочь, младше брата лет на пять.
Женя - девушка из соседнего подъезда.
Таня Кожевникова - подруга Юлии.
Владимир Кожевников - муж Тани.
Почтальон.
Представитель еврейской общины.
Молодой человек - представитель фирмы по продаже недвижимости.
Молодая женщина - секретарь представителя.
Картина первая
Конец воcьмидесятых годов. Гостиная в старой московской квартире. В
ожидании гостей наведен относительный порядок, но все же видно, что хо-
зяева собираются съезжать. На стене, чуть покосившись, висит большая
картина - копия Шишкина "Рожь" (копия сильно больше оригинала). В другой
стороне - копия Марка Шагала - две летящие фигуры над Витебском (тоже
увеличена и висит неровно). В углу гитара, на журнальном столике двух-
кассетник. Появляется молодая хозяйка.
Юлия (зовет). Мама! (оглядывается по сторонам и снова зовет) Мама!
В гостиную медленно входит мать.
Юлия. Мама, ты не видала такую зеленую коробку с вилками?
Мать. С серебряными?
Юлия (нетерпеливо). Да, да, конечно, с серебряными...
Мать. Посмотри там (показывает в угол), в ящике номер шесть, под Тур-
геневым.
Юлия подходит к коробочному небоскребу, нагибается, находит нужный
номер и кое-как снимает верхние ящики. Мать тем временем подходит к
большому столу, отодвигает стул, устало присаживается.
Юлия (развязывает веревки, роется). Тут ничего нет (достает какие-то
альбомы).
Мать (вздыхая). Ты же взяла девятый ящик , посмотри, где точка.
Юлия. Но под Тургеневым (пинает бывший верхний ящик с надписью: ТУР-
ГЕНЕВ).
Мать. Я имела в виду, что в этой стопке...
Юлия. Господи, ты издеваешься надо мной, неужели нельзя сразу помочь
(снимает еще ящики)? Почему все перепутано? А? Почему все так перепута-
но? Еще вчера все было по порядку, я же сама надписывала.(В отчаянии
присаживается на ящик, берет в руки старый, потертого бархата альбом.) Я
ничего не успеваю. Боже, зачем нужно было устраивать этот отходняк. Ма-
ма, сколько времени?
Мать. Пол-шестого.
Юлия. Ничего не успеваю, ой, нужно покрошить картошку и яйца.
Мать. Я уже порезала.
Юлия (раскрывает автоматически альбом). Почему все так перепутано?
(смотрит на фотографии. Наконец, соображает.) Зачем его запаковали? Кто
его сюда положил? Я же просила, не кладите альбомы!
Мать качает головой. Входит Леонид. Напевает тумбалалайку.
Леонид (иронически). Предаемся ностальгическим воспоминаниям по роди-
не-мачехе, господа евреи.
Юлия (захлопывает альбом). Уйди с глаз долой.
Леонид. Юленька, зачем злишься, голубушка. (Подходит к столу, пытает-
ся взять ломтик сухой колбасы).
Юлия. Отойди от стола, негодяй.
Мать. Леня, пойди на кухню, попей чайку.
Леонид. Ах, чай, русский душистый чай, боже, в последний раз, мамоч-
ка, как это прекрасно: в последний раз! (Все-таки берет ломтик. Снова
запевает тумбалалайку.Уходит.)
Юлия. Что я искала? Я забыла.
Мать. Вилки, серебряные вилки (замолкает, вспоминая). Я купила в
пятьдесят девятом, в Столешниковом, Абраму Иосичу на юбилей. Если бы он
знал...
Юлия. Мама, перестань сейчас же, мы же договорились - больше ни сло-
ва. (Ищет ящик номер шесть.) Как все перепутано. (Достает вилки. Прини-
мается вытирать их полотенцем и раскладывать на столе).
Мать. Сколько будет народу?
Юлия. Пятеро, кажется, пять. Постой, нас - трое, Кожевникова Таня -
четыре...
Мать. А Владимир?
Юлия (нервно). Владимира не будет.
Мать. Ну, значит, всего - пять.
Юлия. Как же пять? Четыре.
Мать. Еще дядя Миша.
Юлия. Дядя Миша?! Разве он в Москве?
Мать. Да, он проездом в Москве, он звонил вчера, я... я забыла ска-
зать.
Юлия (подозрительно). Он звонил, зачем?
Мать. Ну просто, позвонил.
Юлия. И ты его сразу пригласила...
Мать. Но что здесь такого, Юленька. Человек позвонил, я пригласила,
неизвестно еще, когда свидимся.
Юлия. Мама, ты невыносима, зачем приглашать чужого человека.
Мать. Почему чужого, ты же знаешь, Михаил Андреевич - наш друг, он
был другом папы, и потом, я же не спрашиваю, зачем ты пригласила Кожев-
никовых.
Юлия (нервно). Я позвала только Таню. (Пауза.) Ладно, надеюсь, ты
больше никого не приглашала.
Снова появляется Леонид. У него в руках за спиной тюбетейка.
Леонид (подходит к матери, надевает тюбетейку). Мама, а что такое
тумбалалайка? Тум балалайка или тумба лалайка? Причем тут тумба?
Мать (доброжелательно). Баломут.
Леонид. Нет, ты скажи, причем здесь тумба?
Мать махнув рукой, тяжко вздыхает. Леонид опять запевает и пытается
пританцовывать лезгинку. Потом останавливается.
Леонид. Эх, отрощу бороду, прочту Талмуд, и в пески, в пески... (По-
ворачивается к Юлии) Юлия Абрамовна, почему не в духе?
Юлия. Отстань. (Смотрит, куда бы еще положить вилку).
Леонид. Да что вы все, как на похоронах? Глупый народ, чего носы по-
весили. Новая жизнь начинается, новые горизонты вдали забрезжили, а они
куксятся? Чай, не в Сибирь едем, на родину, (к Юлии) к мужу, кстати.
Юлия. Ты посмотри на нее, сидит как заговорщица. Затеяла эти похоро-
ны, так еще и дядю Мишу пригласила. Договорились же - все решено, все
навсегда решено...
Леонид. Та-а-ак. Михаил Анреевич Каракозов, собственной персоной, му-
гу, ангел-хранитель, друг семьи. Мама, мамочка, ты нам праздник хочешь
устроить или похороны? Или тайную вечерю? А кто будет Иисусом Христом?
Мать. Дети мои, но нельзя же так просто уезжать, нужно же прос-
титься...
Леонид. Впрочем, чем больше народу, тем лучше. Гул, гам, и никаких
сокровенных разговоров.
Звонит телефон. Леонид первым подскакивает.
Леонид. Алеооо? (слушает, зажимает трубку) Юлия Абрамовна, вас ка-
кой-то хмырь.
Юлия. Слушаю. (Резко меняется, отвечает сухо). Да, я узнала. (Слуша-
ет.) Нет. (Слушает.) Нет. (Слушает.) Не смей. (Слушает.) Никогда (броса-
ет трубку).
Мать. Кто звонил?
Юлия. Господи, ничего еще не готово. (Уходит.)
Леонид делает многозначительное лицо, провожая взглядом сестру.
Мать (вослед). Бедная, бедная, она совсем запуталась.
Леонид. Ничего, отъезд все разрубит.
Мать. Пойду на кухню.
Леонид подходит к зеркалу. Поворачивается, поправляет тюбетейку. Пы-
тается вскочить на носки и изобразить лезгинку. Звонят в дверь. Слышится
голос матери.
Мать. Лень, открой дверь.
Леонид открывает дверь. На пороге молоденькая девчушка. Держится ру-
кой за щеку.
Женя. (стесняясь). И-извините. Вы меня не помните?
Леонид. К несчастью.
Женя. Я живу в соседнем подъезде.
Леонид. Очень рад.
Женя. Понимаете, у меня страшно болят зубы.
Леонид. Поздравляю.
Женя. Вы смеетесь, а мне очень больно.
Леонид. Не смеюсь нисколько. Просто, зубная боль - верный признак на-
личия зубов.
Женя. Я знаю - вы доктор. Сделайте хоть что-нибудь!
Леонид. Я не принимаю. (Закатывает глаза.) Прием окончен навсегда.
Женя. Но что же мне теперь делать.
Леонид (пожимая плечами). Выпейте анальгину и обратитесь в поликлини-
ку.
Женя. Да какая сейчас поликлиника, а я слышала, что вы прекрасно ле-
чите.
Леонид. Я больше не практикую.
Женя (хватается за щеку, кричит). О-о-о!
На крик прибегает Юлия.
Юлия. Что здесь происходит?
Женя (тут же успокаивается). У меня болит зуб, а они не хотят помочь.
Леонид. Да у меня все запаковано. И кресло продано.
Женя. Я могу на диване.
Юлия усмехается. Леонид снимает тюбетейку.
Леонид. Диван тоже продан.
Женя (показывает на софу). А это что?
Леонид. Это софа.
Женя. Что же мне делать?
Юлия (к брату). Ну хотя бы посмотри девочку.
Леонид. Да вы что, какой, к черту, зуб? Девушка, неужели вы не види-
те, что сейчас не время.
Женя. Зуб, он не выбирает.
Юлия. Мы ждем гостей.
Женя. У вас праздник?
Леонид (мрачно). Похороны.
Женя. О-о-о! (Прокричав, хватается за щеку).
Появляется мать с большим блюдом.
Мать. У нас пациент?
Женя быстро снимает пальто и сует его в руки Леониду. На ней джинсы и
рубашка. Тот автоматически берет пальто.
Женя. Да, меня зовут Женя.
Мать. Знаю, из соседнего подъезда. Леня, посмотри ее, пожалуйста.
Леонид. Да чем я ее посмотрю?
Юлия. Глазом.
Мать. Леонид, нужно помочь, нужно оставить по себе хорошую память
(отходит к столу).
Леонид. Да вы с ума сошли, как я могу!
Сдается. Мать ставит блюдо.
Леонид. Весь вечер испортили (вешает пальто).
Женя. А кто у вас умер?
Леонид. Дальний родственник... из Туркмении (крутит тюбетейкой).
Женя. Вы так шутите.
Леонид. Как?
Женя. Как врач, чтобы отвлечь пациента от боли.
Леонид (смотрит с некоторым интересом на Женю). Ладно, пойдемте в мою
комнату.
Проходят мимо разобранной стопки ящиков. Женя спотыкается. Леонид
подхватывает ее. Женя нагибается, поднимает фотографию, выпавшую из
альбома.
Женя. Какие большие губы! Это кто?
Леонид. Отец.
Женя. Такой молодой?
Леонид. Он умер.
Женя. Простите.
Леонид. Да нет, он умер давно. Я его даже не помню (отбирает фотогра-
фию и кладет ее на ящик. Уходят).
Мать провожает их взглядом. Подходит к альбому, берет в руки фотогра-
фию.
Мать (разговаривает с портретом). Милый, добрый Абрам Иосич, что я
наделала? Прости меня, если сможешь, а не сможешь - так мне и надо. (Вы-
тирает платком слезы и фотографию).
Появляется Юлия.
Юлия. Хватит. (Отбирает фотографию, кладет обратно в альбом и прячет
его подальше). Мама, неужели ты всерьез думаешь, что папа не уехал бы с
нами.
Мать пытается возразить, но Юлия не дает.
Юлия. И хватит. Не надо больше слез. Посмотри на Леньку. Он, наконец,
ожил. У него веселое настроение, у него появилась надежда в жизни. Ты
хочешь, чтобы он здесь остался и спился окончательно? Он даже забыл...
ее. Или тебе приятно, что эта стерва его так мучала?
Мать. Неправда, он ее не забыл. Он просто хорохорится, я же вижу. Он
ей вчера звонил.
Юлия. Ложь, не верю. Он не мог ей звонить. Он, он совсем другой те-
перь. Ты же видела, какой он теперь весельчак...
Мать. Да какое там. Он же ждет, все время ждет, что она позвонит.
Входит Леонид. Вытирает полотенцем руки.
Юлия. Ну что там, серьезно?
Леонид. Надежда остается.
Мать. Ты что-нибудь предпринял?
Леонид. Я ей за щеку проспиртованный тампон положил. Пусть посидит.
Конечно, лучше бы грамм сто внутрь.
Юлия (ласково). Баломут (уходит).
Леонид. А вообще, пасть у этой девочки, как у тигрицы. (Задумчиво.)
Где я ее видел?
Мать. Это Женя, из соседнего подъезда. Мы с ее мамой в приятельских
отношениях.
Леонид. Да, я уже слышал. Мама, я заметил, когда у женщин смешанные
имена, в них развивается что-то хищное.
Слышется голос Юлии с кухни.
Юлия (зовет). Мама, иди скорее, мы про тесто забыли.
Мать (ворчит). Ничего не забыли. Как что, так мы. (Уходит)
Леонид подходит к столу, наливает рюмочку коньяка, собирается выпить.
Раздается звонок в дверь. Леонид открывает дверь. На пороге мрачный че-
