пришлось жить в мире постоянных испытаний и проверок. Это место в неко-
тором отношении было еще хуже Дюны: высокие скалы и сухие ущелья, обжи-
гающе жаркие ветра и ледяные ветра, слишком мало влаги - слишком много
влаги... Сестры считали это место окончательной проверкой для тех, кто
должен был жить на Дюне. Но все это так и не коснулось тайного уголка в
сердце Одрейд - уголка, в котором жило Дитя Моря.
И теперь Дитя Моря предупреждает меня.
Быть может, это предупреждение-предвидение? Она обладала этой крупи-
цей таланта - даром, который предупреждал о близкой опасности, грозящей
Сестрам. Гены Атридесов давали себя знать. Быть может, беда грозила Дому
Собраний? Нет... смутная боль говорила о том, что опасность грозит дру-
гим. Но эти другие были достаточно важны.
Лампадас? Ее скромный дар не давал ответа на вопрос.
Воспитательницы пытались избавить род Атридесов от этого опасного
предвидения, но их успехи в этой области были ограничены. "Мы не имеем
права допустить появления нового Квизаца Хадераха!" Они знали о стран-
ности Преподобной Матери, но предшественница Одрейд, Тараза, советовала
"осторожно использовать ее талант". Тараза считала, - что предвидение
Одрейд могло только предупреждать Бене Джесерит об опасности.
Одрад согласилась. Она переживала нежеланные мгновения, в которые ей
открывалась надвигающаяся угроза. Только мгновения. А в последнее время
она начала видеть сны.
Сон был необыкновенно ярким - Одрад словно жила в нем, все ее чувства
были настроены на видения, проплывавшие в мозгу. Она шла над пропастью
по туго натянутому канату, и кто-то - она не смела обернуться и взгля-
нуть, кто подходил сзади, чтобы перерубить веревку топором. Она чувство-
вала босыми ступнями жесткость витого каната. Она чувствовала холод по-
рывистого ветра, и ветер нес запах гари. И она знала, что тот, с топо-
ром, подходит все ближе и ближе!
Каждый шаг мог грозить гибелью, каждый потребовал напряжения всех ее
сил. Шаг. Еще шаг. Веревка раскачивалась и вздрагивала, и она раскинула
руки, пытаясь удержать равновесие.
Если я упаду, падут и Сестры!
Бене Джессерит исчезнет в бездонной пропасти, над которой натянут ее
канат. Как и любое живое существо, Бене Джессерит должна была найти свой
конец. Почтенная Мать не смела отрицать этого.
Но не здесь. Не упав с рассеченного каната. Мы не должны позволить
обрезать канат! Я должна перебраться через пропасть прежде, чем придет
тот, с топором. "Я должна! должна!"
Сон всегда обрывался на этом месте, и ее собственный крик отдавался в
ее ушах, когда она просыпалась, мгновенно переносясь с узкой ненадежной
дороги над пропастью в свою тихую спальню. Ей было зябко и холодно. Но
на ее теле не выступало ни капли пота. Даже в тисках ночного кошмара ог-
раничения, налагаемые Бене Джессерит, не позволяли столь ненужных экс-
цессов.
Телу не нужно потоотделение? Тело не потеет.
И сейчас, сидя в рабочей комнате и вспоминая сон, Одрейд чувствовала,
сколь глубокую реальность скрывает метафора тонкого каната: тонкая нить,
на которой держится судьба и жизнь всех моих Сестер. И конец этой нити -
в моих руках. Дитя Моря предчувствовало приближающийся кошмар и отвечало
на него картиной кровавых волн. Это не было обычным предупреждением.
Что-то зловещее - настолько зловещее, что ей захотелось вскочить с места
и закричать: "Птенцы мои, спрячьтесь в траве! Бегите! Бегите!.."
Как это шокировало бы ее сторожей!
Обязанности Преподобной Матери предписывали ничем не выдавать волне-
ния и действовать так, словно принимаемые ею решения были чисто фор-
мальными и ничем не волновали ее. Необходимо избегать паники! Ни одно из
ее решений в последнее время не было тривиальным. Но от нее всегда тре-
бовалось несколько отстраненное спокойствие.
Кое-кто из ее птенцов уже пытался бежать, уходя в неизвестность. В
Иные Воспоминания. Остальные были здесь, в Доме Собраний, и узнают, ког-
да нужно будет бежать. Когда нас обнаружат. И тогда их поведением будет
управлять необходимость, продиктованная обстановкой. Их великолепная
подготовка - вот единственное, что имеет значение. Это и есть единствен-
но надежные приготовления.
Каждая новая ячейка Бене Джессерит, во что бы она не развилась в
дальнейшем, была подготовлена так же, как и Дом Собраний: лучше быть
полностью уничтоженными, чем сдаться. Яростный огонь поглотит и бесцен-
ную плоть, и книги - все; и победителю достанутся лишь бесполезные иско-
реженные обломки, осколки и пепел.
Кто-то из Сестер Дома Собраний может спастись. Но побег во время на-
падения - как это тщетно, как бессмысленно...
Ключевые фигуры разделяли Иные Воспоминания. Приготовления. Преподоб-
ная Мать избегала их. Моральные причины!
Куда бежать - кто сможет спастись, кто может попасть в плен? Это были
действительно серьезные вопросы. Что, если они захватят Шиану - там, на
краю новой пустыни, где она ждет песчаных червей - но появятся ли они?
Шиана и песчаные черви: великая священная сила, которую, возможно, умеют
использовать Чтимые Матры. И что, если Чтимые Матры возьмут в плен гхо-
лу-Айдахо или гхолу-Тэга? Если хоть что-то из этого сбудется, быть мо-
жет, не останется ни одного уголка, где можно было бы укрыться от опас-
ности.
Что, если? Что, если?
Гневное отчаянье говорило: "Айдахо нужно было убить в то же мгнове-
ние, когда он появился! Мы не должны были даже пытаться создать гхо-
лу-Тэга".
Только члены ее Совета, непосредственно ее советники да еще кое-кто
из сторожей разделял ее подозрения. Они даже пытались ввести какие-то
ограничения. Никто из них не был спокоен за этих двух гхола - даже после
того, как был заминирован не-корабль, что делало его доступным огню.
В те последние часы перед своим героическим самопожертвованием - су-
мел ли Тэг увидеть то, что невозможно увидеть, включая и не-корабли? Как
он узнал, где встретит нас в пустыне Дюны?
А если Тэг мог сделать это, опасно талантливый Айдахо, за спиной ко-
торого были бессчетные поколения Атридесов, Айдахо, который генерировал
в себе их гены, несущие неведомые способности, мог тоже открыть в себе
этот дар.
И со мной может произойти то же самое!
С внезапным изумлением Одрейд впервые поняла, что Тамейлан и Беллонда
наблюдают за своей Преподобной Матерью с теми же опасениями, с которыми
она наблюдает двух гхола.
Достаточно знать, что такое возможно - что человек может воспитать в
себе чувства, позволяющие "видеть" не-корабли и другие формы подобной
защиты; одно это знание способно оказать дестабилизирующий эффект на их
Вселенную. Это бесспорно наведет Чтимых Матр на след беглецов. Во Все-
ленной было множество отпрысков Айдахо. Он всегда сетовал на то, что он
"не какой-нибудь проклятый племенной жеребец в конюшне Сестер", однако
достаточно послужил им в этом.
Всегда полагая, что делает это для себя. Быть может, так оно и было.
Любой отпрыск рода Атридесов мог обладать той способностью, которая,
как полагал Совет, достигла своего расцвета в Тэге.
Куда уходят месяцы и годы? И дни? Еще один урожай, и Сестры останутся
в пустынном преддверии ада... Уже позднее утро, отметила Одрейд. К ней
наконец пробились звуки и запахи Центральной. Люди - там, в коридоре. На
кухне готовятся цыплята и капуста. Все как обычно. Все в норме.
Но что было нормой для той, что уходила в видения даже сейчас, в часы
работы? Дитя Моря не могло забыть Гамму, запахи моря, морские травы,
выброшенные на берег прибоем, чистейший воздух с запахом озона, напол-
нявший грудь и удивительная свобода, чувствовавшаяся в каждом шаге, жес-
те, слове тех, кто был рядом с ней. Разговоры на берегу моря, рассужде-
ния, произносимые в те мгновения, когда покачиваешься на морских волнах,
приобретали неожиданную глубину; даже если предмет разговора был вовсе
незначительным, в нем проскальзывало что-то возвышенное и чувствовались
глубина и мудрость - словно подводные течения там, под тобой...
Одрейд чувствовала, что обязана вспомнить ощущение собственного тела,
покачивающегося на волнах моря ее детства. Ей нужно было вызвать ощуще-
ния, которые она знала там, вобрать в себя силу, которую изведала в дни
своего невинного детства.
Погрузив лицо в прозрачную соленую воду, задержав дыхание как могла
долго, она плыла в омытом морем сейчас, уносившем прочь все горести и
скорби. Это помогало полностью снять напряжение и стресс. Великий покой
заполнил все ее существо.
Я плыву - следовательно, я существую.
Дитя Моря предупреждало, Дитя Моря давало покой и отдых. Она не смела
себе признаться в том, насколько ей нужны были покой и отдых.
Прошлой ночью Одрейд разглядывала свое лицо, отразившееся в окне ра-
бочей комнаты - и была потрясена тем, какими впалыми стали ее щеки, как
опустились вниз уголки рта; чувственные губы утончились, глубже стали
прежде едва заметные морщинки... Все это - годы, тяжкий груз обязаннос-
тей и усталость. Только глаза - совершенно синие, без белков, - горели
все тем же молодым упорством, да тело оставалось по-прежнему сильным и
гибким, да плечи не успели согнуться под бременем тяжких забот и долгих
лет.
Импульсивно Одрейд набрала символы вызова и взглянула на трехмерную
проекцию, возникшую над ее столом: не-корабль на взлетном поле Дома Соб-
раний, гигантское переплетение таинственных механизмов, корабль вне Вре-
мени. За годы его полусна почва под ним превратилась в плотно утрамбо-
ванную посадочную площадку и сам почти врос в нее. Он был похож на ог-
ромный обрубок дерева, а мощности его были включены ровно настолько,
чтобы укрыть его от настойчивых поисков - особенно от Гильдии Навигато-
ров, которой доставило бы особенное удовольствие выдать Бене Джессерит.
Почему она именно сейчас вызвала это изображение? Потому, что в сте-
нах этого корабля были заключены трое - Скитал, последний из оставшихся
в живых Мастеров Тлейлаксу; Мубрелшла и Дункан Айдахо, связанные узами
секса, которых удерживал там не только сам не-корабль, но и взаимная
привязанность, ставшая для них ловушкой.
Все это не так просто.
Для любого крупного предприятия Бене Джессерит вряд ли можно было
найти простое объяснение. Некорабль и его смертные пленники могли клас-
сифицироваться только как крупное предприятие. И дорого стоящее. Дорого
- в энергетическом выражении, даже при том, что не-корабль использовался
только пассивно.
Соображения экономии применительно к этому расходу энергии могли го-
ворить только об энергетическом кризисе. Одна из самых серьезных забот
Белл. Это было слышно в ее голосе всегда, даже тогда, когда она говорила
наиболее объективно: "Все мясо с костей соскоблили, ни крошки не оста-
лось!" Каждая из Сестер в Бене Джессерит знала, что за ней следят острые
глаза Расчета - учитывалась любая трата энергии.
Беллонда вошла без предупреждения - с хрустальными таблицами Ридулы
под левой рукой. Она шла так, словно ненавидела пол, и каждый шаг ее го-
ворил - "Вот тебе! И вот! Вот так!" Она топтала пол так, будто он был
виноват в том, что подвернулся ей под ноги.
Одрейд почувствовала, как что-то сжало ей грудь, когда она поймала
взгляд Белл. Таблицы со стуком полетели на стол.
- Лампадас! - сказала Беллонда, и в ее голосе слышалась невыносимая
боль.
Одрейд не было нужды разворачивать свиток. Кровавые волны в видении,
кровавые волны, захлестывавшие Дитя Моря стали реальностью.
- Выжившие? - напряженно спросила она.
- Никого, - Беллонда хлопнулась в кресло, которое она держала на сво-
ей стороне стола Одрейд.
Затем вошла Тамейлан и села за спиной Беллонды. Обе выглядели потря-
сенными.
Выживших нет.
Одрейд позволила своему телу содрогнуться - дрожь пробежала от груди
до кончиков пальцев ног. Ей не было дела до того, что другие заметят
