"Спросите Мурбеллу".
Временами она только хмыкала, словно слова могли выдать ее.
И всегда рядом - охотники, не знающие устали, не ведающие жалости
охотники прочесывают все в поисках хотя бы единого намека, - где же на-
ходится Дом Ордена... В потаенных мыслях не-корабли Почтенных Матр виде-
лись Одрейд, как корсары бескрайнего океана Вселенной, рыщущие между
редкими островками звезд. Над кораблями не развевались черные флаги с
Веселым Роджером, и все же именно этот флаг мог бы стать их знаком. Ни-
какой романтики! Убивай и грабь! Пусть твои сокровища будут в крови -
возьми эту силу и создай новые не-корабли на путях, залитых кровью.
Они не понимали" что, держась этого курса, сами вскоре утонут в кро-
ви.
Должно быть, в Рассеянии, породившем Чтимых Матр, живут яростные до
безумия люди, единственный смысл жизни которых воплощается в двух сло-
вах: "Взять их!"
Вселенная, где подобные идеи могут носиться в воздухе - опасное мес-
то. Мудрые цивилизации заботятся о том, чтобы подобные мысли не получили
достаточно сил для воплощения, - чтобы они не могли даже появиться. А
если уж эти мысли возникают - их выжигают каленым железом: дурное зачас-
тую слишком привлекательно.
Одрейд удивляло то, что Чтимые Матры то ли не видели этого, то ли
предпочитали не замечать.
- Полновесная истерика, - говорила об этом Тамейлан.
- Ксенофобия, - не соглашалась Беллонда с ее вечной тягой к точным
формулировкам, словно близость к Архивам делала ее более реалистичной.
Обе правы, подумала Одрейд. Поведение Чтимых Матр было истерическим.
Все существа извне - враги. Единственными людьми, которым доверяли Чти-
мые Матры, были мужчины, которых они завлекали сексом - но и к ним дове-
рие было ограниченным и нуждалось, по словам Мурбеллы (единственной Чти-
мой Матры, оказавшейся у нас в плену), в постоянных проверках.
"Иногда просто с досады или раздражения они могут уничтожить кого-ни-
будь - просто для того, чтобы устрашить прочих", - говорила Мурбелла. И
эти слова заставляли задаваться вопросом - не пытаются ли они сделать
такую же жертву и из нас? "Смотрите! Вот что будет с теми, кто посмеет
противостоять нам!"
Мурбелла говорила: "Вы разгневали их, и теперь они не отступят и не
успокоятся, пока не уничтожат вас".
"Взять чужаков!"
Однонаправленность. Их слабость - нужно только суметь сыграть на
этом, подумала Одрейд.
Ксенофобия, доведенная до абсурда?
Вполне возможно.
Одрейд тяжело опустила сжатый кулак на столешницу, сознавая, что этот
жест увидят и зафиксируют Сестры, которые постоянно наблюдали за поведе-
нием Преподобной Матери. Она заговорила вслух - специально для неусыпных
глаз-камер и Сестер-сторожевых псов, управляющих ими:
- Мы не станем сидеть и ждать в окружении врагов, вечно ожидая напа-
дения! Мы стали жирными и неповоротливыми, как Беллонда (плевать, что
она об этом узнает! ), решив, что сумели создать нечто вечное, нерушимое
и неприкосновенное.
Одрейд обвела взглядом знакомую комнату:
- И это место - одна из наших слабостей!
Она уселась за рабочий стол и задумалась - подумать только! - об ар-
хитектуре и планировании жизни сообщества. Но, в конце концов, Преподоб-
ная Мать имела на это право.
Сообщества Сестер редко возникали и развивались случайно. Даже когда
они создавались на базе уже существовавших структур, как это было со
старой Обителью Харконнена на Гамму, все приходилось перестраивать и из-
менять. Нужны были пневмотрубы, - чтобы передавать небольшие посылки и
сообщения. Световые линии и прожектора с направленным лучом, - чтобы пе-
редавать зашифрованные сообщения. Бене Джессерит считалась признанным
специалистом охраны связи. Наиболее важные сообщения доставлялись служи-
телями и курьерами Преподобной Матери, готовыми скорее расстаться с
жизнью, чем выдать тайны вышестоящих.
Одрейд видела все это - не только из окна своего кабинета; каждое от-
деление Бене Джессерит являлось лишь небольшой частью великолепно орга-
низованной и оснащенной межпланетной сети. Там, где дело касалось жизни
Сестер, опорой становилась самая сердцевина Бене Джессерит - несокруши-
мая, непоколебимая преданность. Были, конечно, и отступники - как эф-
фектная, вызывающая Леди Джессика, бабка Тирана, - но в большинстве слу-
чаев это оказывалось временным.
Все это было системой Бене Джессерит. Ее слабостью.
Одрейд признавала, что в глубине души разделяет опасения Беллонды. Но
будь я проклята, если позволю подобным мыслям отравлять мне радость жиз-
ни! Жизнь в страхе - именно этого и желают Преподобным Чтимые Матры.
- Охотникам нужна наша сила, - произнесла Одрейд, глядя на камеры Под
потолком. Словно древние варвары, пожиравшие сердца врагов. Что ж... мы
дадим им пищу, которой они так жаждут! А когда они поймут, что этого им
не переварить, будет уже слишком поздно!
Сестры не слишком любили увещевающие изречения - ими пользовались
разве что при начальной подготовке, предписываемой слугам и послушникам,
- но у Одрейд было одно свое изречение. "Кто-то должен вспахать землю".
Она улыбнулась про себя и принялась за работу, чувствуя себя вполне от-
дохнувшей. Эта комната и Сестры - вот ее сад; здесь есть и сорные травы,
которые должно вырвать с корнем, и добрые семена, которые надлежало по-
сеять. И удобрение. Не забыть об удобрении.
"Когда я вышел, дабы вести человечество по моей Золотой Дороге, я
обещал, что они получат урок, который не забудут никогда, урок, который
войдет в их плоть и кровь. Я знаю то, что на словах отрицают люди, но
делами своими лишь подтверждают. Они говорят, что ищут покоя и безопас-
ности - того, что называют миром. Но с этими словами на устах они сеют
недоброе семя смуты и жестокости".
- Лито II, Бог Император
Итак, она называет меня Паучьей Королевой! Великая Чтимая Матра отки-
нулась на спинку стоявшего на возвышении кресла. Иссохшая грудь вздраги-
вала от беззвучного смеха. Она знает, что будет, когда она попадет в мои
сети! Я высосу из нее жизнь - вот что я с ней сделаю!
Маленькая высохшая женщина с дряблыми мышцами; непримечательное нерв-
но подергивающееся лицо... Она разглядывала желтый плиточный пол прием-
ного покоя, по которому скользили лучи света. Почтенная Мать из Бене
Джессерит валялась здесь, на полу, у ног Великой Матры, скрученная ме-
таллическим проводом. Жертва даже не пыталась сопротивляться. Провод ве-
ликолепно подходит для таких целей. Руки он ей отрезал бы, если бы она
попыталась дернуться, вот что!
Апартаменты, в которых в данный момент находилась Великая Чтимая Мат-
ра, подходили ей как по размерам, так и потому, что были отбиты у дру-
гих. Зал в три сотни квадратных метров был предназначен для собраний
Гильдии Навигаторов здесь, на Перекрестке - каждый Навигатор прибывал
сюда на чудовищном танке. Здесь пленница, простертая на желтых холодных
плитах, казалась песчинкой в бесконечности.
Эта сопливка что-то слишком уж радостно сообщила мне, как меня назы-
вает их, так называемая Преподобная!
Но, несмотря на это, утро чудесно, подумала Великая Чтимая Матра. За
исключением того, что на этих ведьм не действуют ни пытки, ни зондирова-
ние мозга. Как можно пытать того, кто в любое мгновение может умереть по
собственной воле? И ведь умирают! Они также умеют подавлять боль. Прими-
тивные и хитрые твари!
А эта к тому же битком набита шере! Тело, напичканное этим чертовым
наркотиком, разрушается быстрее, чем его успевают исследовать.
Великая Чтимая Матра сделала знак адъютанту, который пнул Почтенную
Мать ногой и по второму знаку ослабил путы, чтобы позволить пленнице
хоть немного двигаться.
- Как твое имя, дитя? - голос Великой Чтимой Матры, полный показной
благожелательности, был хриплым от старости.
- Меня зовут Сабанда.
Ясный молодой голос, в котором не было боли.
- Хочешь, мы пленим слабого мужчину и поработим его? - спросила Вели-
кая Чтимая Матра.
Сабанда знала правильный ответ. Ее предупреждали об этом:
- Я раньше умру.
Она сказала это спокойно, глядя снизу вверх в лицо цвета ссохшихся
под лучами солнца корней. Эти странные рыжие искры в глазах старухи...
Прокторы говорили, что это признак гнева.
Красно-золотое облачение, расшитое черными драконами, и красное трико
только подчеркивали сутулую иссохшую фигуру Матры.
Великая Чтимая Матра не изменила выражения лица, хотя в ее голове и
пронеслась фраза, обычная в размышлениях об этих ведьмах: Будь ты прок-
лята!
- Чем ты занималась на этой маленькой грязной планетке, где мы тебя
нашли?
- Я была учителем юных.
- Боюсь, никто из твоих юных в живых не остался.
А теперь-то что ты улыбаешься? Чтобы оскорбить меня, вот зачем!
- И ты учила своих юных поклоняться этой ведьме Шиане? - продолжила
Чтимая Матра.
- Зачем мне учить их поклоняться Сестре? Шиане это не понравилось бы.
- Не понравилось бы... Ты хочешь сказать, что она вернулась к жизни и
ты ее знаешь?
- Разве мы можем знать только живых?
Как чист и бесстрашен голос этой юной ведьмы... Они удивительно умеют
контролировать себя, но даже это их не спасает. И все же как странно,
что культ поклонения Шиане до сих пор не исчез. Его, разумеется, нужно
вырвать с корнем, уничтожить - так же, как уничтожаются и сами ведьмы...
Великая Чтимая Матра подняла мизинец правой руки. Ожидавший в молча-
нии адъютант подошел к пленнице со шприцем для инъекций. Быть может, но-
вый наркотик развяжет ведьме язык, а может, и нет. Неважно.
Сабанда поморщилась, когда инъектор коснулся ее шеи. Через секунду
она была мертва. Слуги унесли тело. Его скормят пленным Футарам. Не то
чтобы от Футаров была большая польза: они не размножались в неволе, не
подчинялись самым обычным командам. Вялые, выжидающие...
"Где...?" - мог спросить один из них. Или произнести другие слова,
столь же мало значащие. И все же некоторые удовольствия Футары могли
доставить. Плен также удостоверял, что они уязвимы. Так же, как и эти
примитивные ведьмы. Мы найдем место, где скрываются ведьмы. Это всего
лишь дело времени.
Человек, который способен взять что-то заурядное, привычное и осве-
тить его новым светом, может устрашить. Мы не хотим, чтобы наши предс-
тавления изменялись; нам кажется, что требовать этого, значит, угрожать
нам. "Все важное мне уже известно!" - кричим мы. И тут приходит Изменяю-
щий и выбрасывает все наши представления прочь - словно ненужный мусор.
- Мастер Дзен-суфи
Майлзу Тэгу нравилось играть в садах, окружавших Центральный. В пер-
вый раз Одрейд привела его сюда, когда он только учился ходить и едва
ковылял по дорожкам между деревьев. Это было его первым воспоминанием:
ребенок, которому едва исполнилось два года, но который уже знал, что он
гхола - хотя вряд ли до конца осознавал смысл этого слова.
- Ты особенный ребенок, - говорила Одрейд, - Мы создали тебя из кле-
ток, которые взяли у очень старого человека.
Но в то время, хотя он и был не по годам развит, хотя эти слова
странно встревожили его, гораздо более интересным казалось бегать в вы-
сокой летней траве под деревьями...
Позже он добавил к этому дню другие "садовые" воспоминания, собирая
впечатления об Одрейд и прочих, учивших его. Очень рано он начал пони-
мать, что прогулки доставляют Одрейд не меньшее удовольствие, чем ему
самому.
Однажды вечером - ему было тогда четыре года - он сказал ей:
- Больше всего я люблю весну.
- И я тоже.
Когда ему было семь и он уже начал проявлять те умственные способнос-
ти вкупе с голографической памятью, которые заставили его прошлую инкар-
нацию сгибаться под бременем обязанностей, возложенных на него Сестрами
- тогда он увидел сады по-иному. Они словно пробуждали что-то непонят-
ное, еще неизвестное, дремлющее в глубине его сердца.
