этой группе. Они наблюдали за ней с тяжелящей веки напряженностью, у не-
которых было выражение трепетного подозрения. Запах страха был силен.
Жрецы!
- Уберите их, - Шиэна махнула рукой на жрецов. - Они - харам! - Это
было словечко низов, самое грубое для обозначения наибольшего зла.
Жрицы потрясение отпрянули.
- Удалитесь! - приказала Каниа. Злобная радость без ошибки отразилась
на ее лице: Каниа не была включена в число носителей зла. Но эти жрецы -
стояли явно заклейменные, как харам! Они, должно быть, совершили нечто
чудовищно отвратительное перед Богом, что он послал ребенка-жрицу им
всыпать. Каниа вполне в это поверила. Жрецы редко обращались с ней так,
как она этого заслуживала.
Словно свора побитых собачонок, жрецы низко склонились и попятились
прочь из покоев Шиэны. Среди выставленных в переднюю комнату были и ис-
торик-локутор по имени Дроминд, смуглый человечек с вечно занятым умом,
склонным намертво вцепляться в какую-нибудь идею, как клюв хищной птицы
впивается в кусочек мяса. Когда дверь покоев за ними закрылась, Дроминд
заявил своим трясущимся сотоварищам, что имя Шиэна есть модернизирован-
ная форма древнего имени Сиона.
- Вы все знаете о месте Сионы в истории, - говорил он. - Она служила
Шаи-Хулуду в Его переходе из человеческого обличия в Разделенного Бога.
Стирос, морщинистый старый жрец с темными губами и бледными поблески-
вавшими глазами, недоверчиво поглядел на Дроминда.
- Крайне занятно, - сказал Стирос. - Устная История гласит, что Сиона
была инструментом в Его переходе из Одного во Множество. Шиэна. По-твое-
му...
- Давайте не будем забывать собственные слова Бога, переведенные Хади
Бенот, - перебил другой жрец. - ШаиХулуд многократно ссылается на Сиону.
- Не всегда благосклонно, - напомнил им Стирос. - Вспомните ее полное
имя: Сиона ибн Фуад ал-Сейфа Атрядес.
- Атридес, - прошипел другой жрец.
- Мы должны с осторожностью ее изучать, - сказал Дроминд.
Юный гонец-послушник торопливо подошел к жрецам, вглядываясь в них,
пока не увидел Стироса.
- Стирос, - сказал гонец, - немедленно освободите это место.
- Почему? - раздался негодующий голос из толпы отвергнутых жрецов.
- Ее переводят в апартаменты Верховного Жреца, - сказал гонец.
- По чьему приказанию? - спросил Стирос.
- Верховный Жрец Туек самолично об этом распорядился, - сказал гонец.
- Они слушали, - он неопределенно махнул рукой в том направлении, откуда
пришел.
Все в группе поняли. В помещении были приспособления, через которые
голоса передавались в другие места, и всегда их кто-нибудь прослушивал.
- Что они услышали? - осведомился Стирос. Его старческий голос задро-
жал.
- Она спросила, самым ли лучшим является ее помещение. Ее как раз пе-
реселяют, и она не должна видеть здесь никого из вас.
- Но что нам теперь делать? - спросил Стирос.
- Изучать ее, - сказал Дроминд.
Холл немедленно освободился.
Все жрецы занялись изучением Шиэны. Так была задана модель, опреде-
лившая характер их поведения на последующие годы. Сложившаяся вокруг Ши-
эны обстановка привела к переменам, ощутимым даже на самых дальних гра-
ницах влияния религии Разделенного Бога. Два слова стали запалом для пе-
ремен: "Изучать ее".
"До чего ж она наивна, - думали жрецы. - До чего ж занятно наивна. Но
она умеет читать и проявляет пристальный интерес к Святым книгам, кото-
рые нашла в апартаментах Туека. Теперь - своих апартаментах".
Далее пошло-поехало выпихивание сверху вниз. Туек переехал в помеще-
ние своего первого заместителя, и процесс пошел дальше вниз.
С Шиэны сняли мерку. Для нее был изготовлен самый изящный стилсьют.
Она получила. Она получила новое верхнее облачение: жреческих цветов -
белое с золотом и пурпурной каймой.
Люди стали избегать историка-локутора Дроминда. Он взял привычку при-
липать, как банный лист, бесконечно пережевывая историю о той далекой
Сионе, как будто это могло сказать что-то важное о нынешней носительнице
древнего имени.
- Сиона была подругой святого Данкана Айдахо, - напоминал Дроминд
всякому, кто готов был слушать. - Их потомки повсюду.
- Да ну? Извини, что не слушаю тебя дальше, но я в самом деле спешу
по неотложнейшему поручению.
Сначала Туек был с Дроминдом терпеливее других: история была интерес-
ной, ее уроки очевидны.
- Бог послал нам новую Сиону, - сказал Туек. - Все следует уточнить.
Дроминд удалился и вернулся с новыми, нащипанными им, крохами исто-
рии.
- Сведения из Дар-эс-Балата приобретают теперь новое значение, - ска-
зал Дроминд Верховному Жрецу. - Не следует ли нам провести дальнейшие
испытания и сравнительные обследования этого ребенка?
Дроминд заарканил с этим Верховного Жреца сразу после завтрака. Ос-
татки трапезы до сих пор оставались на служебном столике, стоявшем на
балконе. Через открытое окно им было слышно движение наверху, в помеще-
ниях Шиэны.
Туек предостерегающе поднес к губам палец и тихо заговорил, внушая
собеседнику быть потише:
- Святое дитя по своему собственному выбору навещает пустыню, - он
подошел к карте и указал на область к юго-западу от Кина. - Очевидно,
вот эта область представляет для нее интерес или... Я бы сказал, призы-
вает ее.
- Мне говорили, она очень часто пользуется словарями, - сказал Дро-
минд. - Наверняка ведь это не может быть...
- Она проверяет НАС, - проговорил Туек. - Не обманывайся.
- Но, Владыка Туек, она задает самые детские вопросы Кании и Алхозе.
- Ты сомневаешься в моем суждении, Дроминд?
Дроминд с опозданием понял, что перешел допустимые границы. Он умолк,
но выражение его лица говорило, что внутри него подавлено еще много
слов.
- Бог послал нам ее, чтобы выполоть зло, проникшее в ряды помазанных,
- сказал Туек. - Ступай! Молись и вопрошай себя: не зло ли нашло приют
внутри тебя.
Когда Дроминд ушел, Туек вызвал доверенного помощника.
- Где святое дитя?
- Она удалилась в пустыню ради общения со своим Отцом.
- На юго-запад?
- Да, Владыка.
- Дроминда нужно отвезти далеко на восток и высадить там. Поместите в
том месте несколько тамперов, чтобы быть уверенными, что он никогда не
вернется.
- Дроминда, Владыка?
- Дроминда.
Но и после того, как Дроминд был "переведен" в пасть Бога, жрецы про-
должали следовать в том направлении, в котором он их подтолкнул. Они
изучали Шиэну.
Шиэна тоже изучала.
Постепенно, так постепенно, что она не могла бы определить точку отс-
чета, она вызнала свою огромную власть над всеми ее окружавшими. Сначала
это была игра, вечный День Ребенка, когда взрослые, сломя голову, кида-
лись выполнить любую детскую прихоть. Представлялось, что нет прихоти
слишком трудной. Желала ли она редкого фрукта для своего стола?
Фрукт подавался ей на золотом блюде.
Замечала ли она ребенка далеко внизу, на людных улицах, и требовала,
чтобы этот ребенок стал ее товарищем по играм?
Этого ребенка сразу же доставляли в Храм в апартаменты Шиэны. Когда
страх и потрясение проходили, ребенок даже мог присоединиться к ее игре,
которую жрецы и жрицы напряженно наблюдали. Невинное скакание по саду на
крыше, подхихикивающие шепотки - все это подвергалось внимательному ана-
лизу. Шиэна тяготилась благоговением таких детей. Она редко звала того
же самого ребенка назад, предпочитая узнавать новое от новых товарищей
по играм.
Священники не пришли к согласию насчет безвредности подобных встреч.
Детей, игравших с Шиэной, подвергали устрашающим допросам, пока Шиэна
этого не обнаружила и не обрушилась с яростью на своих опекунов.
Весть о Шиэне неизбежно расходилась по всему Ракису и за пределы пла-
неты. Скапливались отчеты и у Ордена Бене Джессерит. Проходили годы все
такого же автократичного распорядка, похожие на неперестающую удивлять
диковинку. Никто из ее непосредственной прислуги не думал об этом как об
образовании: Шиэна учила жрецов Ракиса, а они учили ее. Бене Джессерит,
однако, подмечал этот аспект жизни Шиэны и тщательно за ним наблюдал.
- Она в хороших руках. Оставьте ее там, пока она для нас не созреет,
- поступило распоряжение Таразы. - Держите ударные отряды в постоянной
боевой готовности. Проследите, чтобы я получала регулярные отчеты.
Шиэна ни разу не открыла ни своего истинного происхождения, ни того,
что сделал Шайтан с ней самой. Она думала о своем молчании, как о плате
за то, что ее пощадили.
Кое-что потеряло для Шиэны вкус. Все реже становились ее вылазки в
пустыню. Любопытство оставалось прежним, но становилось очевидным, что
объяснения поведению Шайтана по отношению к ней нельзя найти на открытом
песке. И хотя она знала о существовании на Ракисе посольств других сил,
шпионы Бене Джессерит среди ее прислуги заботились, чтобы Шиэна не про-
являла слишком большого интереса к Ордену. Успокоительные ответы, чтобы
погасить такой интерес, отпускались и отмерялись Шиэне по мере надобнос-
ти.
Послание Таразы наблюдателям на Ракисе было прямым и четким: "Поколе-
ния подготовки стали годами развития. Мы выступим только в нужный мо-
мент. Не должно быть больше никаких сомнений, что этот ребенок - тот са-
мый".
По моему суждению, реформаторы, творили и творят больше несчастий,
чем любая другая сила в истории человечества. Покажите мне кого-нибудь,
утверждающего: "Надо что-то сделать!" - и я покажу вам голову, полную
порочных устремлений, которые могут привести только к зловредным ре-
зультатам. То, за что мы должны всегда бороться - выявить естественное
влечение и следовать ему.
Преподобная мать ТАРАЗА. Запись устной беседы, БД ПАПКА GS XIX МАТ 9
Безбрежное небо уходило ввысь, и в него карабкалось солнце Гамму,
извлекая и конденсируя влагу из трав и окружающих лесов, и вместе с вла-
гой вознося их запахи.
Данкан Айдахо стоял у Заповедного Окна, вдыхая эти запахи. Этим утром
Патрин сказал ему:
- Тебе сегодня пятнадцать лет, смотри теперь на себя, как на юношу.
Ты больше не ребенок.
- Это мой день рождения?
Они были в спальне Данкана, куда Патрин только что вошел со стаканом
цитрусового сока.
- Я не знаю твоего дня рождения.
- У гхол есть дни рождений?
Патрин отмолчался - с гхолой запрещается разговаривать о гхолах.
- Шванги говорит, что тебе нельзя отвечать на этот вопрос, - сказал
Данкан.
Патрин проговорил с явным замешательством:
- Башар желает, чтобы я передал тебе: тренировка сегодня утром будет
попозже. Он желает, чтобы ты выполнял упражнения для ног и коленей до
тех пор, пока тебя не позовут.
- Я выполнял это вчера!
- Я просто передаю тебе распоряжение башара, - Патрин забрал пустой
стакан и оставил Данкана одного.
Данкан быстро оделся. Его ждут к завтраку... "Чтоб их всех!" Не нужен
ему их завтрак. Чем же занят башар? Почему он не может вовремя начать
занятия? "Упражнение для ног и коленей!" Это просто, чтобы не дать ему
сидеть без дела, потому что у Тега есть какое-то другое неожиданное де-
ло. Данкан гневно поглядел на заповедную дорогу к Заповедному Окну.
"Пусть эти проклятые стражи будут наказаны!"
Запахи, доносившиеся до него через открытое окно, были знакомы, но он
никак не мог вспомнить, что же пряталось в дальних уголках его сознания,
будоража его память. Он знал, что это - жизни-памяти. Данкана это пугало
и притягивало - как будто он ходил по самому краю обрыва или пытался
открыто бросить непокорный вызов Шванги. Но он никогда этого не делал.
Даже если он рассматривал голографические картинки в книге с изображени-
ем обрыва, то это вызывало странную реакцию - у него сводило живот. Что
до Шванги, он часто воображал сердитое неповиновение и переживал точно
такую же физическую реакцию.
"В моем сознании живет кто-то другой", - подумал он.
Не просто в его сознании: В ЕГО ТЕЛЕ. Он ощущал эти другие жизненные
