антилоп-гну. Солнце высушило мясо, и носильщики радовались, ползали вокруг
костров и поджаривали его на прутьях. Старик недоумевал, куда
запропастились носороги. С каждым днем они попадались все реже, и мы
гадали, в чем дело: то ли в полнолу-
ние они пасутся по ночам и возвращаются в лес до рассвета, то ли почуяли
нас, или услышали шум, или просто они так пугливы и прячутся в глубине
леса. Я строил различные догадки, а Старик критиковал их с присущим ему
остроумием, иногда выслушивая их лишь из вежливости, иногда же с интересом
- как, например, догадку насчет полнолуния.
Мы легли спать рано, ночью прошел дождь, вернее, не дождь, а короткий
ливень с гор, а наутро мы встали до рассвета, перевалили через высокую
гряду над нашим лагерем, спустились в долину реки и взобрались на крутой
противоположный берег, откуда как на ладони видны были холмы и опушка
леса. Над нашими головами пролетело несколько диких гусей, но еще не
настолько рассвело, чтобы можно было ясно видеть опушку в бинокль. В
разных местах, на вершинах трех холмов, сидели наши дозорные, и мы ждали,
пока рассеется мгла и станут видны их сигналы.
Вдруг Старик воскликнул: "Поглядите-ка на этого шельмеца!" - и велел
М'Кола подать ружья. М'Кола запрыгал по склону, а мы увидели на другом
берегу ручья, прямо против нас, носорога, бежавшего рысью. Вот он ускорил
бег и, срезая угол, повернул к воде. Он был бурый, с большим рогом, и в
его стремительных, точных движениях не было ничего тяжеловесного. Я
задрожал от волнения.
- Он перейдет ручей, - сказал Старик. - Вот будет отличная мишень!..
М'Кола сунул мне в руки спрингфилд, и я открыл затвор, чтобы
убедиться, что винтовка заряжена пулями. Носорог уже скрылся из виду, но
путь его легко было угадать по колыханию высокой травы.
- Сколько до него, как по-вашему?
- Каких-нибудь три сотни шагов.
- Вот сейчас я этого подлеца разделаю под орех! Пристально
всматриваясь, я усилием воли подавил возбуждение, словно закрыл какой-то
клапан, чтобы прийти в то бесстрастное состояние, которое необходимо при
стрельбе.
Вот он снова появился, ступил на усеянное галькой дно неглубокого
ручья. Думая только о том, что передо мной верная добыча, я прицелился,
навел мушку чуть впереди носорога и спустил курок. Я слышал
удар пули и видел, как носорог пошатнулся. С оглушительным фырканьем он
рванулся вперед, разбрызгивая воду.
Я выстрелил еще раз и поднял небольшой фонтанчик позади него, потом
еще, когда он выходил на траву, - видимо, опять мимо.
- Пига, - сказал М'Кола. - Пига!
Друпи был того же мнения.
- Вы попали в него? - осведомился Старик.
- А как же! - ответил я. - Мне кажется, он не уйдет.
Друпи уже бежал за носорогом, а я перезарядил винтовку и кинулся вслед
за ним. Половина обитателей нашего лагеря мчалась по холмам, крича и
размахивая руками. Носорог пробежал прямо под ними и пустился вдоль реки,
туда, где лес подступал к самой долине.
Подошли Старик и Мама. Старик держал в руках свою двустволку, а М'Кола
- мой карабин.
- Друпи найдет след, - сказал Старик. - М'Кола клянется, что вы ранили
носорога.
- Пига! - подтвердил М'Кола.
- Он пыхтел, как паровик, - сказала Мама. - А как он был великолепен,
когда бежал!
- Спешил домой с молоком для своих детишек, - сострил Старик. - Вы
уверены, что не промахнулись? Он был чертовски далеко.
- Совершенно уверен. Он ранен насмерть.
- Лучше помалкивайте об этом - вам все равно не поверят... Глядите!
Друпи увидел капли крови.
Внизу, под нами, Друпи сорвал какую-то травинку, затем быстро пошел по
кровавому следу.
- Пига, - сказал М'Кола. - М'узури!
- Мы пойдем поверху, оттуда будет видно, если Друпи собьется со следа,
- сказал Старик. - Поглядите-ка на него!
Друпи сдернул с головы феску и держал ее в руке.
- Другие предосторожности ему ни к чему, - заметил Старик. - Мы
преследуем носорога с тяжелыми винтовками, а у Друпи в руках только его
головной убор.
Друпи шел по следу носорога вместе с одним туземцем, и вдруг оба
остановились. Друпи поднял руку.
- Они услышали его, - сказал Старик. - Скорее! Мы поспешили вниз.
Друпи пошел нам навстречу и что-то сказал Старику.
- Он здесь, - шепотом пояснил Старик. - Они слышат крики клещеедов.
Один из туземцев говорит, что слышал также и "фаро". Мы пойдем с
подветренной стороны. Вы с Друпи ступайте вперед, а Мемсаиб пусть идет за
мной. Возьмите двустволку. Вот так.
Носорог укрылся в высокой траве, где-то за кустарником. Приближаясь,
мы услышали низкий и протяжный звук, похожий на стон. Друпи глянул на меня
через плечо и усмехнулся. Звук повторился - на этот раз носорог вздохнул,
видимо, захлебываясь кровью. Друпи смеялся. "Фаро", - прошептал он и
приложил ладонь к щеке, желая показать, что зверь "заснул". Затем мы
увидели, как стайка остроклювых птичек - клещеедов - снялась с места и
улетела. Теперь мы точно знали, где носорог, и медленно двинулись туда,
раздвигая траву, пока не увидели зверя. Он лежал на боку - мертвый.
- На всякий случай не мешает пальнуть в него еще разок, - сказал
Старик. М'Кола подал мне спринг-филд. Я заметил, что курок взведен, бросил
уничтожающий взгляд на М'Кола, стал на колено и выстрелил носорогу в шею.
Зверь не шелохнулся. Друпи пожал мне руку. М'Кола последовал его примеру.
- Вообразите, он взвел курок, - сказал я Старику.
Мысль о том, что М'Кола нес за моей спиной ружье со взведенным курком,
приводила меня в ярость.
А М'Кола это нисколько не смущало. Он радовался, поглаживал рог
убитого животного, меряя его растопыренными пальцами, искал пулевое
отверстие.
- Оно на том боку, - сказал я.
- Вам надо было видеть, как М'Кола охранял Маму! - сказал Старик. -
Для этого он и взвел курок.
- А он разве умеет стрелять?
- Нет. Но все-таки выстрелил бы.
- И продырявил бы мне штаны! Рыцарь несчастный!
Когда подоспели остальные, мы общими усилиями приподняли носорога,
поставили его так, что казалось, будто он стоит на коленях, и срезали
вокруг
траву, чтобы сделать несколько снимков. Пуля попала под лопатку, чуть
позади легких.
- Это был удачный выстрел, - сказал Старик. - На редкость удачный! Но
не вздумайте о нем рассказывать.
- Придется вам выдать мне свидетельство.
- Ну, тогда мы оба прослывем вралями. А странные твари эти носороги,
правда?
Вот оно наконец, длинное, неуклюжее, тяжеловесное существо
доисторического вида. Кожа как вулканизированная резина и словно слегка
просвечивает, на ней не вполне зажившая рана, которую разбередили птицы,
хвост толстый, круглый и заостренный на конце, по всему телу ползают
многоногие плоские клещи, уши волосатые, глазки крошечные, как у свиньи,
рог у основания порос мхом. М'Кола посмотрел на носорога и только головой
покачал. Я его понял: в самом деле, замечательный экземпляр!
- Как вам нравится рог?
- Недурен, - ответил Старик. - Но ничего особенного. А вот выстрел ваш
- это действительно чудо из чудес.
- М'Кола очень доволен носорогом, - сказал я.
- Ты и сам доволен не меньше, - заметила Мама.
- Да, я просто без ума от него. Но лучше не заводите разговора об
этом, а то меня не остановить. Не все ли вам равно, что я думаю? Я могу
поразмыслить об этом как-нибудь ночью, когда вы будете спать.
- К тому же вы отличный следопыт и здорово бьете птиц влет, - сказал
Старик. - Ну, а еще что?
- Отстаньте! Я сказал это только один раз, когда был пьян.
- Слышите - один раз! Да разве он не повторяет этого каждый вечер? -
воскликнула моя жена.
- Честное слово, я и в самом деле бью птиц влет.
- Поразительно, - сказал Старик - Никогда бы не подумал. А еще что вы
умеете?
- Идите к черту!
- Лучше не говорить ему, что это был за выстрел, а то он станет просто
невыносим, - сказал Старик Маме.
- Мы с М'Кола сами это знаем, - возразил я.
М'Кола подошел к нам.
- М'узури, бвана, - сказал он. - М'узури сана.
- Он думает, что это не случайно, - пояснил Старик.
- Не разубеждайте его.
- Пига М'узури, - продолжал М'Кола. - М'узури.
- Кажется, вы с ним сходитесь во мнениях, - заметил Старик.
- Мы с ним друзья.
- Видно, что друзья.
На обратном пути к лагерю я из любви к искусству застрелил болотную
антилопу с двухсот шагов, перебив ей шею. М'Кола был доволен, а Друпи -
тот просто пришел в восторг.
- Пора остановить его, - сказал Старик моей жене. - Куда вы целились,
скажите правду?
- В шею, - солгал я. На самом деле я целил под лопатку.
- Прелестно! - сказала Мама. - Пуля щелкнула, словно бейсбольная бита
при ударе о мяч, и антилопа свалилась как подкошенная.
- По-моему, он бессовестный лжец, - заметил Старик.
- Ни один из нас, великих стрелков, не дождался при жизни заслуженного
признания. Но увидите, что будет, когда мы умрем.
- По его мнению, признать - это значит нести его на плечах, - сказал
Старик. - Удачный выстрел окончательно вскружил ему голову.
- Ну, ладно, увидите сами. Честное слово, я всегда стрелял хорошо.
- А я припоминаю одну газель, - поддразнил меня Старик.
Я тоже помнил эту газель. Я гонялся за ней целое утро, много раз
подкрадывался, но, одурев от жары, все время стрелял мимо, потом заполз на
муравейник, чтобы выстрелить уже по другой, куда худшей газели, отдышался,
промазал с пятидесяти шагов, увидел, что газель все еще стоит неподвижно и
смотрит на меня, подняв голову, и выстрелил ей в грудь. Она присела на
задние ноги, но, как только я сделал несколько шагов, вскочила, и,
спотыкаясь, отбежала в сторону. Я выждал, когда газель остановилась,
видимо, не в
силах бежать дальше, и, не вставая, продев руку в ремень ружья, стал
стрелять ей в шею, медленно, старательно, и промазал восемь раз кряду, в
порыве безудержной злости целясь в одно и то же место и тем же манером;
ружьеносцы смеялись, потом подъехал грузовик с африканцами, которые
удивленно пялили на меня глаза. Старик и Мама молчали, а я все сидел, в
холодном бешенстве упрямо пытаясь перебить антилопе шею, вместо того чтобы
подойти поближе и прогнать ее с этой раскаленной солнцем равнины. Все
молчали. Я протянул руку к М'Кола за новой обоймой, старательно
прицелился, но промахнулся, и лишь на десятом выстреле перебил эту
проклятую шею. Затем я отвернулся, даже не поглядев на свою жертву.
- Бедный Папа, - сказала моя жена.
- Солнце в глаза, да и ветер мешает, - заметил Старик (в то время мы с
ним еще не были близко знакомы). - Все пули попадали в одно место. Я
видел, как они вздымали пыль.
- Я вел себя как упрямый осел, - сказал я. Так или иначе, я научился
стрелять. Мне почти всегда везло, и я выходил из положения с честью.
Мы остановились недалеко от лагеря и стали кричать. Никто не
откликался. Наконец из палатки вышел Карл. Завидев нас, он скрылся, потом
выглянул наружу.
- Эй, Карл! - крикнул я. Он помахал мне рукой и снова скрылся в
палатке. Затем вышел и зашагал к нам. Он дрожал от волнения, и я
догадался, что он отмывал с рук кровь.
- Что у вас там?
- Носорог, - ответил он.
- Случилось что-нибудь?
- Нет. Мы застрелили его.
- Вот здорово! Где же он?
- Вон за тем деревом.
Мы прибавили шагу. Возле дерева лежала только что отрезанная голова
носорога, и какого носорога! Он был вдвое крупней моего. Глаза были
закрыты, и в уголке одного из них, точно слеза, рдела капелька крови.
Голова была огромная, рог красиво изогнут. Шкура в целый дюйм толщиной
свисала складками позади
головы и на месте среза белела, как свежий сок кокосового ореха.
- Какой длины рог? Дюймов тридцать?
- Ну нет, тридцати не будет, - возразил Старик.
- И все же превосходная добыча, мистер Джексон, - вмешался Дэн. -
Красавец!
- Да, хорош, - согласился Старик.
- Где вы убили его?
- У самого лагеря.
- Он стоял в кустах. Мы услышали, как он фыркает.
- Мы даже подумали, что это буйвол, - сказал Карл.
- Красавец! - повторил Дэн.
- Я очень рад за вас, - сказал я Карлу.
Так и стояли мы все трое. Мы искренне желали поздравить товарища,
великодушно похвалить его носорога, чей малый рог был длиннее большого
