что же касается мужских гамет, -- тут он от крыл другую дверь, -- то их надо
хранить при тридцати пяти. Температура крови обесплодила бы их (Барана ватой
обложив, приплода не получишь.) И, не сходя с места, он приступил к краткому
изложению современного оплодотворительного процесса -- а карандаши так и
забегали, неразборчиво строча, по бумаге; начал он, разумеется, с
хирургической увертюры к процессу -- с операции, "на которую ложатся
добровольно, ради блага общества, не говоря уже о вознаграждении, равном
полугодовому окладу", затем коснулся способа, которым сохраняют жизненность
и развивают продуктивность вырезанного яичника; сказал об оптимальных
температуре, вязкости, солевом содержании; о питательной жидкости, в которой
хранятся отделенные и вызревшие яйца, и, подведя своих подопечных к рабочим
столам, наглядно познакомил с тем, как жидкость эту набирают из пробирок;
как выпускают капля за каплей на специально подогретые предметные стекла
микроскопов, как яйцеклетки в каждой капле проверяют на дефекты,
пересчитывают и помещают в пористый яйцеприемничек; как (он провел студентов
дальше, дал понаблюдать и за этим) яйцеприемник погружают в теплый бульон со
свободно плавающими сперматозоидами, концентрация которых, подчеркнул он,
должна быть не ниже ста тысяч на миллилитр, и как через десять минут
приемник вынимают из бульона и содержимое опять смотрят, как, если не все
яйцеклетки оказались оплодотворенными, сосудец снова погружают, а
потребуется, то и в третий раз, как оплодотворенные яйца возвращают в
инкубаторы и там альфы и беты остаются вплоть до укупорки, а гаммы, дельты и
эпсилоны через тридцать шесть часов снова уже путешествуют с полок для
обработки по методу Бокановского.
-- По методу Бокановского, -- повторил Директор, и студенты подчеркнули
в блокнотах эти слова.
Одно яйцо, один зародыш, одна взрослая особь -- вот схема природного
развития. Яйцо же, подвергаемое бокановскизации, будет пролиферировать --
почковаться. Оно даст от восьми до девяноста шести почек, и каждая почка
разовьется в полностью оформленный зародыш, и каждый зародыш -- во взрослую
особь обычных размеров. И получаем девяносто шесть человек, где прежде
вырастал лишь один. Прогресс!
-- По существу, -- говорил далее Директор, -- бокановскизация состоит
из серии процедур, угнетающих развитие. Мы глушим нормальный рост, и, как
это ни парадоксально, в ответ яйцо почкуется.
"Яйцо почкуется", -- строчили карандаши.
Он указал направо. Конвейерная лента, несущая на себе целую батарею
пробирок, очень медленно вдвигалась в большой металлический ящик, а с другой
стороны ящика выползала батарея уже обработанная. Тихо гудели машины.
-- Обработка штатива с пробирками длится восемь минут, -- сообщил
Директор. -- Восемь минут жесткого рентгеновского облучения -- для яиц это
предел, пожалуй. Некоторые не выдерживают, гибнут; из остальных самые
стойкие разделяются надвое; большинство дает четыре почки; иные даже восемь;
все яйца затем возвращаются в инкубаторы, где почки начинают развиваться;
затем, через двое суток, их внезапно охлаждают, тормозя рост. В ответ они
опять пролиферируют -- каждая почка дает две, четыре, восемь новых почек, и
тут же их чуть не насмерть глушат спиртом; в результате они снова, в третий
раз, почкуются, после чего уж им дают спокойно развиваться, ибо дальнейшее
глушение роста приводит, как правило, к гибели. Итак, из одного
первоначального яйца имеем что-нибудь от восьми до девяноста шести зародышей
-- согласитесь, улучшение природного процесса фантастическое. Причем это
однояйцевые, тождественные близнецы -- и не жалкие двойняшки или тройняшки,
как в прежние живородящие времена, когда яйцо по чистой случайности изредка
делилось, а десятки близнецов.
-- Десятки, -- повторил Директор, широко распахивая руки, точно одаряя
благодатью. -- Десятки и десятки.
Один из студентов оказался, однако, до того непонятлив, что спросил, а
в чем тут выгода.
-- Милейший юноша! -- Директор обернулся к нему круто. -- Неужели вам
неясно? Неужели не-яс-но? -- Он вознес руку; выражение лица его стало
торжественным. -- Бокановскизация -- одно из главнейших орудий общественной
стабильности.
"Главнейших орудий общественной стабильности", -- запечатлелось в
блокнотах.
Она дает стандартных людей. Равномерными и одинаковыми порциями. Целый
небольшой завод комплектуется выводком из одного бокановскизированного яйца.
-- Девяносто шесть тождественных близнецов, работающих на девяноста
шести тождественных станках! -- Голос у Директора слегка вибрировал от
воодушевления. -- Тут уж мы стоим на твердой почве. Впервые в истории.
"Общность, Одинаковость, Стабильность", -- проскандировал он девиз планеты.
Величественные слова. -- Если бы можно было бокановскизировать беспредельно,
то решена была бы вся проблема.
Ее решили бы стандартные гаммы, тождественные дельты, одинаковые
эпсилоны. Миллионы однояйцевьгх, единообразных близнецов. Принцип массового
производства, наконец-то примененный в биологии.
-- Но, к сожалению, -- покачал Директор головой, -- идеал недостижим,
беспредельно бокановскизировать нельзя.
Девяносто шесть -- предел, по-видимому; а хорошая средняя цифра --
семьдесят два. Приблизиться же к идеалу (увы, лишь приблизиться) можно
единственно тем, чтобы производить побольше бокановскизированных выводков от
гамет одного самца, из яйцеклеток одного яичника. Но даже и это непросто.
-- Ибо в природных условиях на то, чтобы яичник дал две сотни зрелых
яиц, уходит тридцать лет. Нам же требуется стабилизация народонаселения
безотлагательно и постоянно. Производить близнецов через год по столовой
ложке, растянув дело на четверть столетия, -- куда это годилось бы?
Ясно, что никуда бы это не годилось. Однако процесс созревания в
огромной степени ускорен благодаря методике Подснапа. Она обеспечивает
получение от яичника не менее полутораста зрелых яиц в короткий срок -- в
два года. А оплодотвори и бокановскизируй эти яйца -- иначе говоря, умножь
на семьдесят два, -- и полтораста близнецовых выводков составят в
совокупности почти одиннадцать тысяч братцев и сестриц всего лишь с
двухгодичной максимальной разницей в возрасте.
-- В исключительных же случаях удается получить от одного яичника более
пятнадцати тысяч взрослых особей.
В это время мимо проходил белокурый, румяный молодой человек. Директор
окликнул его: "Мистер Фостер", сделал приглашающий жест. Румяный молодой
человек подошел.
-- Назовите нам, мистер Фостер, рекордную цифру производительности для
яичника.
-- В нашем Центре она составляет шестнадцать тысяч двенадцать, --
ответил мистер Фостер без запинки, блестя живыми голубыми глазами. Он
говорил очень быстро и явно рад был сыпать цифрами. -- Шестнадцать тысяч
двенадцать в ста восьмидесяти девяти однояйцевых выводках. Но, конечно, --
продолжал он тараторить, -- в некоторых тропических центрах показатели
намного выше. Сингапур не раз уже переваливал за шестнадцать тысяч пятьсот,
а Момбаса достигла даже семнадцатитысячного рубежа. Но разве это состязание
на равных? Видели бы вы, как негритянский яичник реагирует на вытяжку
гипофиза! Нас, работающих с европейским материалом, это просто ошеломляет. И
все-таки, -- прибавил он с добродушным смешком (но в глазах его зажегся
боевой огонь, и с вызовом выпятился подбородок), -- все-таки мы еще с ними
потягаемся. В данное время у меня работает чудесный дельта-минусовый яичник.
Всего полтора года, как задействован. А уже более двенадцати тысяч семисот
детей, раскупоренных или на ленте. И по-прежнему работает вовсю. Мы их еще
побьем.
-- Люблю энтузиастов! -- воскликнул Директор и похлопал мистера Фостера
по плечу. -- Присоединяйтесь к нам, пусть эти юноши воспользуются вашей
эрудицией.
Мистер Фостер скромно улыбнулся:
-- С удовольствием.
И все вместе они продолжили обход.
В Укупорочном зале кипела деятельность дружная и упорядоченная. Из
подвалов Органохранилища на скоростных грузоподъемниках сюда доставлялись
лоскуты свежей свиной брюшины, выкроенные под размер. Вззз! и затем -- щелк!
-- крышка подъемника отскакивает; устильщице остается лишь протянуть руку,
взять лоскут, вложить в бутыль, расправить, и еще не успела устланная бутыль
отъехать, как уже -- вззз, щелк! -- новый лоскут взлетает из недр хранилища,
готовый лечь в очередную из бутылей, нескончаемой вереницей следующих по
конвейеру.
Тут же за устильщицами стоят зарядчицы. Лента ползет; одно за другим
переселяют яйца из пробирок в бутыли: быстрый надрез устилки, легла на место
морула', залит солевой раствор... и уже бутыль проехала, и очередь
действовать этикетчицам. Наследственность, дата оплодотворения, группа
Бокановского -- все эти сведения переносятся с пробирки на бутыль. Теперь
уже не безымянные, а паспортизованные, бутыли продолжают медленный маршрут и
через окошко в стене медленно и мерно вступают в Зал социального
предопределения.
-- Восемьдесят восемь кубических метров -- объем картотеки! -- объявил,
просмаковав цифру, мистер Фостер при входе в зал.
-- Здесь вся относящаяся к делу информация, -- прибавил Директор.
-- Каждое утро она дополняется новейшими данными.
' Морула (от лат. тогипд -- тутовая ягода) -- одна из ранних стадий
развития зародыша. На этой стадии он внешне напоминает ягоду тутовника.
-- И к середине дня увязка завершается.
-- На основании которой делаются расчеты нужных контингентов.
-- Заявки на таких-то особей таких-то качеств, -- пояснил мистер
Фостер.
-- В таких-то конкретных количествах.
-- Задается оптимальный темп раскупорки на текущий момент.
-- Непредвиденная убыль кадров восполняется незамедлительно .
-- Незамедлительно, -- подхватил мистер Фостер. -- Знали бы вы, какой
сверхурочной работой обернулось для меня последнее японское землетрясение!
-- Добродушно засмеявшись, он покачал головой.
-- Предопределители шлют свои заявки оплодотворителям.
-- И те дают им требуемых эмбрионов.
-- И бутыли приходят сюда для детального предопределения.
-- После чего следуют вниз, в Эмбрионарий.
-- Куда и мы проследуем сейчас.
И, открыв дверь на лестницу, мистер Фостер первым стал спускаться в
цокольный этаж.
Температура и тут была тропическая. Сгущался постепенно сумрак. Дверь,
коридор с двумя поворотами и снова дверь, чтобы исключить всякое
проникновение дневного света.
-- Зародыши подобны фотопленке, -- юмористически заметил мистер Фостер,
толкая вторую дверь. -- Иного света, кроме красного, не выносят.
И в самом деле, знойный мрак, в который вступили студенты, рдел зримо,
вишнево, как рдеет яркий день сквозь сомкнутые веки. Выпуклые бока бутылей,
ряд за рядом уходивших вдаль и ввысь, играли бессчетными рубинами, и среди
рубиновых отсветов двигались мглистокрасные призраки мужчин и женщин с
багряными глазами и багровыми, как при волчанке, лицами. Приглушенный ропот,
гул машин слегка колебал тишину.
-- Попотчуйте юношей цифрами, мистер Фостер, -- сказал Директор,
пожелавший дать себе передышку.
Мистер Фостер с великой радостью принялся потчевать цифрами.
Длина Эмбрионария -- двести двадцать метров, ширина -- двести, высота
-- десять. Он указал вверх. Как пьющие куры, студенты задрали головы к
далекому потолку.
Бесконечными лентами тянулись рабочие линии: нижние, средние, верхние.
