родней.
- Да? То есть я хотел сказать, не понимаю, доктор Джонсон.
- Не зови меня доктором, Тед, я отказался от этого титула, когда
перестал принимать роды. Твоя внешность сразу поразила меня. Дело в том,
что ты как две капли воды похож на моего старшего брата Эдварда, который
был инженером в Сент-Луи и Сан-Франциско, но как-то раз отказали воздушные
тормоза, и он завершил свою ничтожную жизнь. Мне известно, что у него были
дамы сердца в Форте-Скотт, Сент-Луи, Уичито и Мемфисе. С чего бы ему
пренебрегать Спрингфилдом? Так что вполне возможно.
Лазарус ухмыльнулся.
- Выходит, я могу звать вас дядюшкой?
- Как хочешь.
- Пожалуй, рановато. Как бы там ни было, все равно доказать ничего
нельзя. Но иметь семью - дело хорошее.
- Сынок, незачем все время страдать по этому поводу. Всякий
деревенский доктор прекрасно знает, что подобные несчастья случаются с
людьми гораздо чаще, чем обычно предполагают. Александр Гамильтон и
Леонардо да Винчи - твои друзья по несчастью. Из числа великих людей,
отмеченных подобной судьбой, ограничусь лишь ими двумя. Так что будь
гордым и плюй всем в глаза. Я вижу, в гостиной еще светится огонек. Как
насчет чашечки кофе?
- О, мне бы не хотелось причинять неудобство вам или вашей семье,
- Никаких неудобств. Моя дочь всегда оставляет кофейник на плите. А
если вдруг она спустится вниз в одной купальной простыне - что едва ли
возможно, - то мгновение взлетит наверх и тут же объявится на парадной
лестнице, но уже разодетая в пух и прах. Словно пожарная лошадь,
услышавшая колокол. Просто не знаю, как это ей удается. Пойдем.
Айра Джонсон отпер входную дверь и крикнул:
- Морин! У нас гость!
- Иду-иду, папа.
Миссис Смит встретила их в холле. Она была одета так, словно ожидала
гостей, и улыбалась. Лазарус еле справился с волнением.
- Морин, хочу представить тебе мистера Теодора Бронсона. Моя дочь,
Тед, - миссис Брайан Смит.
Она протянула ему руку.
- Приветствую вас, мистер Бронсон. Сердечно приветствую вас. - Густые
богатые тона в голосе миссис Смит напомнили Лазарусу о Тамаре.
Едва Лазарус прикоснулся к ее руке, пальцы его словно кольнуло, он
едва сдержался, чтобы не поцеловать эту руку. Пришлось ограничиться самым
коротким поклоном.
- Для меня это большая честь, миссис Смит.
- Входите же и садитесь.
- Благодарю вас, но уже поздно. Я всего лишь привез вашего отца
домой.
- Неужели вы сразу же покинете нас? Я всего лишь чинила чулки и
читала "Домашний дамский журнал". У меня нет никаких особенных дел.
- Морин, я пригласил мистера Бронсона на чашечку кофе. Он привез меня
домой из шахматного клуба, избавив от прогулки под дождем.
- Да, папа, хорошо. Возьми у него шляпу и предложи сесть.
Она улыбнулась и вышла.
Лазарус позволил своему деду усадить его в гостиной, а потом,
воспользовавшись отсутствием матери, успокоился и огляделся. Комната как
будто уменьшилась, но во всем остальном была такой, какой он ее помнил:
большое пианино, на котором мать учила его играть: камни с газовыми
лампами; полочка с фигурным зеркалом над камином; застекленный секционный
книжный шкаф; тяжелые шторы и кружевные занавески; венчальная фотография
его родителей, вставленная в рамочку вместе со свидетельством о браке;
рядом - репродукция "Сборщиков урожая" Милле и другие картинки, большие и
малые; кресло-качалка, еще одна качалка с подножкой, стулья с прямыми
спинками, еще кресло, столы, лампы.
Лазарус чувствовал, что он дома, даже обои казались знакомыми. С
некоторым смятением он осознал, что его усадили в кресло отца. Проем,
занавешенный портьерой из бусин, вел в жилую комнату, где было темно.
Лазарус попытался вспомнить, какая она, и решил, что там тоже все знакомо.
В гостиной было опрятно и чисто. Насколько он помнил, она всегда была
такой, несмотря на то что в доме обитало большое семейство. Дети жили в
комнате рядом. Находиться в гостиной могли только старшие или гости.
Сколько же сейчас здесь детей? Значит, так: Нэнси, потом Кэролл,
Брайан-младший, Джордж, Мэри... он сам... сейчас начало 1917 года -
значит, Дикки около трех, а Этель еще в пеленках. А что это там, за
креслом матери? Неужели... конечно, это мой слоник! Вуди, чертенок, ты же
знаешь, что играть здесь нельзя, а когда ложишься спать, все игрушки нужно
сложить в ящик. Здесь за порядком следили строго. Небольшая игрушка
(дюймов шесть высотой) была набита ватой и искусно раскрашена; Лазарус
пожалел, что это сокровище - его собственное! - доверили малышу, а потом
рассмеялся. Он, пожалуй, охотно стащил бы эту игрушку.
- Простите, вы что-то сказали, мистер Джонсон?
- Я сказал, что временно замещаю отца; мой зять находится в
Платтсбурге...
Лазарус вновь не расслышал конца фразы - шурша сатиновыми нижними
юбками, в комнату с подносом вошла миссис Смит. Лазарус встал и протянул
руки, чтобы взять его, она улыбнулась - и позволила ему это сделать.
Боже, это был тот самый хэвилендский фарфор, к которому ему позволили
прикоснуться только тогда, когда он впервые надел длинные брюки. И
"гостевой" кофейный сервиз: увесистый серебряный кофейник, кувшинчик для
сливок, сахарница, щипцы и ложки - сувенир с Колумбийской выставки.
Полосатые салфетки, наподобие чайных, тонкие ломти пирога, серебряное
блюдо с мятными пряниками... Как ты успела все это собрать за три минуты?
Потомки, безусловно, могут гордиться тобой. Но не будь дураком, Лазарус, -
все это ради отца, она принимает его гостя - а ты для нее просто
незнакомец.
- Дети спят? - поинтересовался мистер Джонсон.
- Все, кроме Нэнси, - накрывая на стол, ответила миссис Смит. - Она с
молодым человеком пошла в "Изиду" и скоро вернется.
- Сеанс закончился полчаса назад.
- Что за беда, если они где-нибудь и постоят? Мороженое продают на
освещенном углу, возле остановки автобуса.
- После наступления темноты молодая девушка не должна выходить из
дома без родственников.
- Отец, на дворе 1917-й, а не 1870-й. А он хороший мальчик... Вряд ли
они пропустили хотя бы одну картину с Пирл Уайт. Фильм очень интересный:
Нэнси все мне рассказывает. Сегодня дают фильм с Уильямом С.Хартом, я бы и
сама охотно посмотрела.
- Ну что ж, пистолет пока при мне.
- Папа!..
Внимание Лазаруса было приковано к пирогу: он никак не мог вспомнить,
как правильно есть его вилкой.
- Все пытается раздразнить меня, - буркнул дедуся. - Но не
получается.
- Вряд ли мистеру Бронсону интересны наши семейные проблемы, -
спокойно проговорила миссис Смит, - даже если бы таковые нашлись. Но их не
существует. Вам подогреть кофе, мистер Бронсон?
- Благодарю вас, мэм.
- Конечно, Теду неинтересно, но Нэнси пора уже все рассказать. Морин,
погляди-ка повнимательней на нашего гостя. Ты его никогда не видала?
Мать внимательно посмотрела на Лазаруса, потом поставила чашку и
проговорила:
- Мистер Бронсон, когда вы вошли, я испытала какое-то странное
чувство. Кажется, мы уже встречались... в церкви, не так ли?
Лазарус признал, что так оно и было. Брови дедуси взметнулись.
- Что? Значит, надо переговорить со священником, но даже если вы
встречались там...
- Мы не встречались в церкви, отец. С этим зверинцем я едва успеваю
поговорить с преподобным и миссис Дрейпер. Но я не сомневаюсь, что видела
там мистера Бронсона в прошлое воскресенье. Новое лицо среди знакомых
всегда выделяется.
- Дочь, может быть, это и так, но я спрашивал не об этом. На кого Тед
похож? Хорошо, не мучайся. Посмотри - разве он не напоминает твоего дядю
Неда?
Мать снова поглядела на Лазаруса.
- Да, сходство заметно. Но больше всего он похож на тебя, отец.
- Нет, наш Тед родился в Спрингфилде, а я грешил к северу от этого
города.
- Отец!
- Не беспокойся, дочь, никаких фамильных призраков мы не разбудим.
Тед, я могу рассказать о вас?
- Безусловно, мистер Джонсон. Как вы сказали, тут нечего стыдиться, и
я не стыжусь.
- Морин, Тед - сирота... найденыш. И если бы сейчас Нед не грел свои
пальцы в пекле, я бы задал ему несколько наводящих вопросов. Время и место
соответствуют, так что Тед, безусловно, наш родственник.
- Отец, я полагаю, что ты смущаешь нашего гостя.
- Неправда. Незачем жеманиться, молодая леди. Ты взрослая женщина, у
тебя дети, и при тебе можно говорить откровенно.
- Миссис Смит, я не смущен. Кем бы ни были мои родители, я горжусь
ими. Они дали мне крепкое сильное тело и мозг, который вполне справляется
со своим делом...
- Хорошо сказано, молодой человек.
- ...впрочем я бы с радостью назвал вашего отца дядей, а вас кузиной,
но, увы, это не так. Оба моих родителя как будто умерли во время эпидемии
тифа; даты совпадают.
Мистер Джонсон нахмурился.
- Тед, сколько тебе лет?
Лазарус подумал и решил назвать возраст своей матери.
- Тридцать пять.
- И мне столько же.
- В самом деле, миссис Смит? Если бы вы только что не сказали, что
ваша дочь уже ходит смотреть на движущиеся картинки с молодым человеком, я
бы подумал, что вам около восемнадцати.
- Ах, да ну вас! У меня восемь детей.
- Невозможно!
- Морин старше, чем кажется, - согласился ее отец. - И не
переменилась с тех пор, как была невестой. Наследственное, должно быть, -
у ее матери до сих пор ни сединки.
(А где бабуля? Ах да, нельзя спрашивать.)
- Но ты тоже не выглядишь на тридцать пять, я бы сказал, что тебе до
тридцати еще далеко.
- Я не знаю своего возраста в точности. Но моложе быть не могу. Разве
что чуть постарше. (Чуть, только чуть-чуть, дедуся.) Знаю лишь, что меня
оставили в приюте 4 июля 1882 года.
- Но это же мой день рождения!
(Да, мама, я знаю.)
- Неужели, миссис Смит? Я не намеревался претендовать на ваш день
рождения. Впрочем, мой день можно передвинуть... скажем, к началу июля.
Кто знает, когда это было.
- Ах, не надо! Папа, ты обязательно должен пригласить мистера
Бронсона к нам на обед в честь нашего общего дня рождения.
- И ты думаешь, Брайану это понравится?
- Конечно же! Я все напишу ему. В любом случае он будет дома задолго
до этого. Ты же знаешь, как Брайан всегда говорит: чем больше народу, тем
веселее! Мы будем ждать вас, мистер Бронсон.
- Миссис Смит, весьма благодарен за предложение, однако 1 июля я
намереваюсь отправиться в длительную деловую поездку.
- Значит, отец спугнул вас. Или же вас смутила перспектива обедать в
обществе восьмерых шумных детей? Ничего, мой муж сам пригласит вас, и
тогда посмотрим, что вы скажете.
- А пока, Морин, не осаждай его, он и так польщен. Позвольте мне
кое-что сказать. Встаньте-ка рядом. Подойди к ней, Тед, она тебя не
укусит.
- Миссис Смит?
Она пожала плечами и улыбнулась, па щеках выступили ямочки. Потом она
оперлась на протянутую руку и встала с кресла-качалки.
- У отца вечные причуды.
Лазарус стоял возле пес лицом к деду и пытался не обращать внимания
на запах ее тела: сквозь едва заметное благоухание туалетной воды
пробивался легкий, теплый, восхитительный аромат сладкого и здорового
женского тела. Лазарус боялся даже думать об этом и изо всех сил старался
ничем не проявить своих чувств. Но запах поразил, как тяжелый удар.
- Мррф. А теперь подойдите-ка к каминной доске и загляните в зеркало.
Тед, ни в восемьдесят втором, ни в восемьдесят третьем эпидемий тифа не
было.
- В самом деле, сэр? Конечно же, я не могу помнить.
