уезжаю в понедельник, в десять утра, в Колорадо.
- В Колорадо? Что ж ты сразу не сказала? Возьми меня с собой!
- Нет, это деловая поездка.
- Я не буду тебе мешать. Можно мне будет съездить по воздушной дороге
на вершину Пайке Пик?
- Ты никуда не поедешь. Ты останешься дома и будешь ходить в школу.
- Это просто свинство!
Я отсутствовала два дня и прекрасно провела время. Поначалу
директорская должность немного ошарашила меня, но когда пришло время
голосовать, я попросту проголосовала так же, как Джордж, - это для первого
раза, потом у меня будет свое мнение.
Во время ленча мистер Гарриман посадил меня по правую руку от себя. Я
не притронулась к вину и заметила, что и он тоже. На заседании он был
образцом деловитости, но за столом являл собой само очарование и не
говорил о делах.
- Миссис Джонсон, мистер Стронг сказал мне, что вы разделяете мой
энтузиазм относительно космических путешествий.
- Ода!
И больше мы ни о чем другом не говорили, встав из-за стола последними
- официанты уже убирали посуду.
Мы с Джорджем ночевали в доме для гостей на полпути между Денвером и
Колорадо Спрингс - на боковой дороге, не на шоссе. В постели мы обсуждали
конверт номер три.
"Солнечные экраны Дугласа-Мартина вызовут самый большой переворот в
американской глубинке со времен Первой Трансконтинентальной железной
дороги. Повсюду начнут строиться движущиеся дороги, снабжаемые энергией от
экранов Дугласа-Мартина. Эти дороги в основном будут дублировать сеть
существующих федеральных магистралей - Первая вдоль Восточного побережья.
Шестьдесят шестая из Чикаго в Лос-Анджелес и так далее. Вдоль этих бегущих
дорог протянутся свои города, а нынешние большие города перестанут расти и
даже лишатся части населения. Бегущие дороги будут бурно развиваться до
конца двадцатого века. Постепенно они отомрут, как и железные дороги, но
не раньше, чем в будущем столетии".
- Морин, - заметил Джордж, - в это крайне трудно поверить.
Я молчала.
- Не вижу, как это можно осуществить.
- А ты умножь тысячу миль на двести ярдов, потом переведи эту площадь
в лошадиные силы. КПД прими за десять процентов. В ясные дни, когда солнце
стоит высоко, избыток энергии аккумулируется, а когда солнца нет, он
расходуется, заставляя дорогу двигаться. (У меня это прямо как от зубов
отлетало - столько раз я решала эту задачу за тридцать четыре года.)
- Я не инженер.
- Тогда обсуди это с вашим лучшим инженером - мистер Фергюсон,
кажется, его зовут? - когда вернемся домой.
- Ты настаиваешь на своем?
- Я пророчествую. Это случится не скоро - первая дорога, от Кливленда
до Цинциннати, двинется лишь через несколько лет. Я говорю об этом сейчас,
чтобы "Гарриман Индастриз" первые ухватились за дело.
- Я поговорю с Фергюсоном.
- Хорошо. А теперь позволь, я за тобой поухаживаю - ведь ты был со
мной так мил.
Вернулась я в среду и по дороге домой заехала в контору "Аргуса" к
полковнику Фрисби, президенту компании.
- Я вернулась, можете снять специальное наблюдение с моего дома. Есть
какие-нибудь донесения?
- Да, миссис Джонсон. Дом ваш на месте - ни пожара, ни налета, ни
взлома не случилось, была только шумная вечеринка в ночь на вторник и
несколько менее шумная прошлой ночью - молодежь есть молодежь. Ваша дочь
вчера не была в школе - проспала, наверное: понедельничная вечеринка
затянулась за полночь. Но сегодня пошла в школу и выглядит нормально.
Записать специальные услуги на ваш счет или желаете расплатиться?
Я расплатилась и с легким сердцем поехала домой.
Войдя, я принюхалась: дом следовало проветрить.
И произвести генеральную уборку. Но это уже мелочи.
Присцилла явилась домой чуть позже четырех, настороженная - но, когда
я улыбнулась ей, ответила мне улыбкой. Я не стала ничего говорить по
поводу беспорядка в доме, повела ее обедать и рассказала о своей поездке.
Частично.
В пятницу я заехала за ней в школу и отвезла к доктору Рамси,
предварительно с ним договорившись. Присцилла поинтересовалась зачем.
- Доктор хотел посмотреть тебя еще раз через пару месяцев. Они как
раз прошли.
- И он будет во мне ковыряться?
- Возможно.
- Не хочу!
- Повтори еще раз, да погромче, чтобы тебя услышали в Далласе. Потому
что, если ты говоришь серьезно, придется обратиться к твоему отцу. Твой
официальный опекун - он. Ну так что?
Присцилла умолкла. Примерно через час Джим вызвал меня к себе в
кабинет.
- Сначала хорошие новости. Вшей у нее нет. Теперь плохие. У нее
сифилис и триппер.
Я выругалась, облегчив душу, Джим покачал головой.
- Леди так не выражаются.
- Я не леди. Я старая кошелка, и у меня неисправимая дочь. Ты сказал
ей?
- Родителям я всегда говорю первым.
- Хорошо, давай теперь скажем ей.
- Погоди. Я предлагаю положить ее в больницу, Морин. Не только из-за
гонореи и сифилиса, а из-за того эмоционального состояния, в котором она
окажется, узнав, что у нее. Сейчас-то она держится с вызовом, почти
надменно - но что с ней будет через десять минут?
- Все в твоей воле, Джим.
- Позвоню в Мемориал Белла и спрошу, нельзя ли поместить ее туда
немедленно.
22. СПИСОК ЭСТЕТИЧЕСКИ УСТРАНЯЕМЫХ
Меня разбудил шум. Я все еще сидела в кромешном мраке фургона,
прижимая к себе Пикселя.
- Пиксель, где это мы?
Бррумм. (Почем я знаю?)
- Тихо! - Кто-то открывал дверь фургона.
- Враг?
- Не знаю. Но не стреляй, пока не увидишь белки его глаз.
Дверь откатилась в сторону. На фоне проема возник чей-то силуэт. Я
заморгала.
- Миссис Лонг?
- Кажется, да. Да.
- Извините, что так долго продержали вас в темноте. Но к нам явились
прокторы Верховного Епископа, и их только что удалось сплавить, сунув им
взятку. А теперь надо шевелиться - взятки хватит ненадолго. Так сказать
бесчестность второго порядка. Могу я предложить вам руку?
Я оперлась на его руку - костлявую, сухую и холодную - и сошла вниз,
левой рукой держа Пикселя. Человечек был маленький, в темном закрытом
костюме, и походил на скелет больше, чем кто-либо из моих знакомых. Одни
кости, обтянутые чем-то вроде желтого пергамента, и больше ничего. Череп
был совершенно лысый.
- Разрешите представиться, - сказал он. - Доктор Франкенштейн.
- Франкенштейн, - повторила я. - Мы с вами случайно не встречались у
Шваба на бульваре Сансет?
Он коротко рассмеялся, будто сухие листья зашелестели.
- Вы шутите. Это, разумеется, не моя настоящая фамилия, а псевдоним.
Вы скоро поймете. Сюда, пожалуйста.
Мы находились в сводчатом помещении без окон, освещенном чем-то вроде
бестеневого пенопласта Дугласа-Мартина. Мой спутник привел меня к лифту.
Когда двери закрылись. Пиксель попытался сбежать, но я его не пустила.
- Нет уж. Пике. Тебе надо посмотреть, куда меня отведут. - Говорила я
шепотом, но мой провожатый откликнулся:
- Не волнуйтесь, миледи Лонг - вы теперь среди друзей.
Лифт пошел вниз (?), остановился, мы вышли и сели в пневматическую
капсулу. Пролетев пятьдесят ярдов, или пятьсот, или пять тысяч, капсула
замедлила ход и остановилась. Мы вышли. Другой лифт повез нас наверх. Мы
очутились в роскошном салоне, где сидело с дюжину человек, а потом вошло
еще несколько. Доктор Франкенштейн предложил мне удобное кресло в
просторном кругу других, почти все из которых были наняты. Я села.
Пиксель не пожелал больше терпеть. Он выскользнул у меня из рук,
соскочил на пол и пошел обследовать комнату и тех, кто в ней находился,
держа хвост трубой и тыча повсюду свой розовый нос.
В центре круга стояло инвалидное кресло, занятое невероятно толстым
мужчиной. Одна нога у него была отнята по колено, другая еще выше. Глаза
скрывались за черными очками. Я сочла, что он диабетик, и задумалась над
тем, как бы стал его лечить Галахад. Инвалид произнес:
- Начнем, дамы и господа. Мы обрели новую сестру, - он указал на меня
здоровой рукой, точно церемониймейстер из кинофильма, - леди Макбет.
Она...
- Минутку, - возразила я. - Я не леди Макбет. Я Морин Джонсон Лонг.
Он медленно навел на меня свои очки, как орудийную башню.
- Неслыханно. Доктор Франкенштейн?
- Извините, господин председатель. Разбирательство с прокторами
нарушило весь распорядок. Ей ничего не объяснили.
Толстяк испустил долгий свистящий вздох.
- Невероятно. Мадам, примите мои извинения. Позвольте представить вам
наш кружок. Все мы здесь покойники. Каждый из нас имеет счастье страдать
неизлечимой болезнью. Я выражаюсь так потому, что мы нашли способ -
хи-хи-хи! - наслаждаться каждым отпущенным нам золотым мгновением,
поистине продлевать эти мгновения, ибо счастливый человек живет дольше.
Каждый член Комитета Эстетического Устранения - к вашим услугам, мадам! -
посвящает остаток своих дней заботе о том, чтобы негодяи, устранение коих
только улучшит человеческую породу, не пережили его. Вы были избраны in
absentia [в ваше отсутствие (лат.)] в наше тесное сообщество не только
потому, что вы тоже живой труп, но из уважения к тому криминальному
артистизму, благодаря которому достигли своего статуса. После этого
краткого вступления позвольте представить вам наших благородных
сотоварищей:
Доктор Фу Манчу [зловещий китаец, герой серии романов С.Ромера].
(Здоровенный не то ирландец, не то шотландец. Он поклонился не вставая.)
Лукреция Борджиа. (Уистлеровская [Уистлер, Джеймс Макнил -
американский живописец XIX в.] старушка с вязанием на коленях. Она
улыбнулась мне и сказала: "Добро пожаловать, дорогая" - приятным сопрано.)
Лукреция - самая талантливая наша устранительница. Несмотря на
неоперабельный рак печени, за ней числится более сорока ликвидаций. Обычно
она...
- Полно, Гассан, - прощебетала старушка, - иначе у меня появится
искушение отправить и вас куда следует.
- Я бы только приветствовал это, дорогая. Я устал от своей оболочки.
Рядом с Лукрецией - Синяя Борода...
- Приветик, беби! Что будем делать вечером?
- Не волнуйтесь, мадам, - он безопасен. Далее следует Гунн Аттила...
(настоящий Каспар Гренка [персонаж комиксов, робкий человечек], в шортах и
футболке. Он сидел смирно и только кивал головой, как игрушечный
болванчик.). Рядом с ним Лиззи Борден [американка, в 1892 г. обвинявшаяся
в убийстве отца и мачехи] (молодая красивая женщина в соблазнительном
вечернем платье. Выглядела она вполне здоровой и радостно улыбнулась
мне.). У Лиззи в груди искусственное сердце - но вещество, на котором оно
работает, медленно убивает ее. Ранее Лиззи принадлежала к сестрам ордена
Св.Каролиты, но навлекла на себя немилость Собора и была приговорена к
медико-хирургическому обследованию. Отсюда ее сердце. Отсюда ее судьба.
Отсюда ее призвание - ибо Лиззи специализируется исключительно на
служителях Храма Божественного Осеменителя. У нее очень острые зубки...
Следующий - Джек Потрошитель...
- Просто Джек.
- ...и доктор Гильотен.
- Ваш слуга, мадам.
- Там сзади - профессор Мориарти, и с ним капитан Кидд. Вот и весь
наш кружок на сегодня - остался только я, пожизненный председатель, если
позволите мне так пошутить - Горный Старец, Гассан-убийца [титул главы
секты Йезидов, поклонников дьявола].
- А где же граф Дракула? [Знаменитый вампир, без которого, конечно,
подобное собрание обойтись не может.]
- Он просил его извинить, леди Макбет. Нездоров - кажется, выпил
