что ты спишь, а потом уж пробралась к Дональду.
- Может, я ничего и не заметила бы, не выпей я на ночь лимонаду. Мне
захотелось в туалет, милая. А вот эта стенка выходит в мою ванную и
пропускает все звуки. И я вас услышала. - Я снова прижала дочку к себе. -
Похоже, вам было хорошо.
Короткая пауза.
- Так и есть.
- Я тебе верю. Ничего нет лучше, чем полновесный оргазм, когда он
тебе вправду нужен. А ты, кажется, в нем нуждалась. Я слышала, ты
благодарила Дональда.
- Да. Он заслужил.
- Ты умница, что сказала ему спасибо. Нет ничего приятнее для
мужчины, чем слова благодарности за любовь. Делай так всю жизнь - тогда и
ты, и твой любимый будете счастливы. Запомни мои слова.
- Я запомню.
Дональд, похоже, не верил своим ушам.
- Мать, я правильно понимаю? Ты не против того, что мы делали?
- А что вы делали?
- Что-что - трахались! - с вызовом ответил он.
- Трахаются только собаки. Ты любил Присциллу, занимался с ней
любовью. А если использовать медицинскую терминологию, вы совершили
половой акт и достигли оргазма - но это все равно, что описывать
великолепный закат в частотах электромагнитного спектра. Ты любил
Присциллу, дорогой, и ее есть за что любить. Она была прелестной крошкой,
а взрослой стала еще прелестнее. - Теперь пора было дергать зуб, и я
продолжала: - Хорошо любить друг друга. Но я все же очень беспокоюсь за
вас. Вы, должно быть, знаете, что общество, в котором мы живем, резко
осуждает то, чем вы занимаетесь, против вас существуют суровые, даже
жестокие законы, и вы будете строго наказаны, если попадетесь. Тебя,
Присцилла разлучат с Дональдом и со мной и поместят в колонию для
девочек-подростков, где тебе будет очень плохо. Тебя, Дональд, если
повезет, будут судить как несовершеннолетнего и поместят, как и Присциллу,
в исправительную школу до двадцати одного года - а потом возьмут под
надзор, как сексуально опасного субъекта. А могут судить и как взрослого -
за изнасилование и инцест, и приговорить к двадцати годам каторжных
работ... а потом ты до конца жизни будешь под надзором. Знаете ли вы об
этом, дорогие мои?
Присцилла молча плакала. Дональд буркнул:
- Да знаем, знаем.
- Что же ты скажешь мне на это?
- Но мы же любим друг друга, мать. Присс любит меня, а я ее.
- Знаю - и уважаю вашу любовь. Но ты не ответил мне - ты ушел от
ответа. Как решить вашу проблему?
Он испустил глубокий вздох.
- Наверное, надо это прекратить.
Я потрепала его за ребра.
- Ты рыцарь, Дональд, и я горжусь тобой! Но спрошу тебя напрямик.
Клялся ты себе, что больше не будешь мастурбировать? Принимал решение
навсегда отказаться от этой привычки?
- Да, было.
- И как долго ты выдерживал?
- Дня полтора, - простодушно ответил он.
- А долго ли ты выдержишь с Присциллой, если вам представляется
удобный случай, вы в полной безопасности, и она прижимается к тебе и
уговаривает не быть слюнтяем, и от нее так хорошо пахнет, а обнимать ее
еще лучше?
- Я так не делаю, мама!
- Черта с два. Девочка Наоборот, - вздохнул Дональд. - Как раз это ты
и сделала только что. Ты попала в точку, мама. Ну и что ты со мной будешь
делать? Забьешь в бочку или отправишь в Кемпер?
- Кемпер недостаточно далеко. Лучше уж в Цитадель. Дети, это не
ответ. Я сказала правду, что не сержусь на вас. Давайте-ка составим
заговор, чтобы уберечь вас от беды. Во-первых, какими контрацептивами вы
пользуетесь?
Вопрос я адресовала обоим. Наступило продолжительное молчание -
каждый, видимо, ждал, что ответит другой.
- У нас были резинки, - сказал наконец Дональд. - Но они кончились, а
денег у меня нет.
(О Господи!)
- Вот тебе и повод взять меня в союзники. В доме есть любые
презервативы - можешь брать, что захочешь. Присцилла, когда у тебя была
последняя менструация? Когда она началась?
- Четырнадцатого, в понедельник, так что...
- Нет, Присс. Четырнадцатого мы ездили в форт Уорд - помнишь, еще
проезжали французское консульство...
- Торговую миссию.
- Ну, в общем, что-то французское, и там были вывешены флаги в честь
Дня Бастилии. У тебя в тот день точно ничего не было, потому что - ну,
сама помнишь. Так что у тебя, наверное, началось в следующий понедельник,
если это был понедельник.
- Присцилла, а ты ведешь календарь? - спросила я.
- Ну а как же, конечно, веду.
- Ты не сходишь за ним? Мы включим свет.
- Да он в Далласе остался.
(А, чтоб тебе!)
- Ну что ж, звонить Мериэн среди ночи мне не хочется. Может, вы
совместными усилиями вспомните, когда это было, и звонить не придется.
Знаешь, Присцилла, зачем мне нужно это число?
- Да, наверное. Ты хочешь подсчитать, могла я залететь сегодня или
нет.
- Хорошо. А теперь слушайте мой приказ. Высекаю на камне закон мидиев
и персов. Когда мы определимся с числами, Присцилла, в лень своей
овуляции, а также три дня до и три дня после ты будешь спать у меня, а
днем в течение этой недели все время будешь у меня на виду. Каждую минуту.
На благие намерения полагаться нечего - я не морализирую, а просто подхожу
к делу практически. Остальные три недели месяца я не стану удерживать вас,
но вы каждый раз будете пользоваться презервативами... поскольку тысячи
католичек и некоторое количество не принадлежащих к этой вере забеременели
только потому, что полагались только на "график". Любовью будете
заниматься только здесь и только в том случае, когда я дома, а посторонних
нет и все двери на запоре. При людях будете относиться друг к другу как
всякие брат и сестра - дружески, но чуть небрежно. Никогда не станете
проявлять друг к другу ревность - это собственническое чувство сразу же
выдаст вас. Но ты, Дональд, всегда должен быть рыцарем своей сестры и
вправе дать любому придурку кулаком в челюсть или двинуть его ногой, если
надо ее защитить. Это и долг, и привилегия брата.
- Так все и вышло, - пробурчал Дональд.
- Что вышло?
- Гас ее повалил и стал измываться над ней. Ну, я его оттащил и
отдубасил как следует, а он наврал тете Мериэн, и она поверила ему, а не
нам, и сказала папе, а папа поддержал ее - в общем, ночью мы смылись. На
автобус у нас не хватило, поэтому мы голосовали, а деньги экономили на
еду. А потом... - Дональда пробрала дрожь, - трое парней отняли у меня
все, что осталось и... Но Присс убежала! - он подавил рыдание, а я
притворилась, что не слышу этого.
- Он вел себя замечательно, - подтвердила Присцилла. - Это было
прошлой ночью, мама, когда мы уезжали из Талсы, на Сорок четвертой дороге.
Они напали на нас, и Донни крикнул мне "Беги", а сам держался, пока я
добежала до заправочной станции, еще открытой, и упросила хозяина вызвать
полицию. Он стал звонить, тут показался Донни, и хозяин посадил нас на
машину, которая шла в Джоплин. Там мы просидели всю ночь в автоматической
прачечной, пока не рассвело, а потом уж на двух попутках добрались сюда.
(Боже милосердный, если Ты есть, почему Ты так поступаешь с детьми?
Это спрашиваю Тебя я, Морин Джонсон, и придется Тебе ответить.)
Я сжала сына за плечо.
- Я горжусь тобой, Дональд. Выходит, ты дал себя избить и ограбить,
чтобы спасти сестру от изнасилования. Тебе сильно досталось? Я вижу, на
лице у тебя синяк - где еще?
- Может, ребро сломали. Один меня пнул, когда я упал.
- Завтра сходим к доктору Рамси. Вас обоих нужно осмотреть.
- Донни правда нужно показать свое ребро, а мне доктор не нужен. Я не
люблю, когда во мне ковыряются, мама.
- Никто не любит, дорогая, но пока ты живешь у меня, придется
потерпеть, когда я сочту нужным показать тебя доктору. И давай не будем
спорить. Да и с доктором Рамси ты давно знакома - он тебя принимал вот на
этой самой кровати.
- Правда?
- Да. Его отец был нашим первым семейным врачом, а нынешний доктор
Рамси пользует меня с рождения Элис Вирджинии, и принимал вас обоих. Его
сын только что окончил интернатуру и, может статься, будет принимать
твоего первенца. Ведь Рамси тоже говардовцы и практически члены нашей
семьи. Отец и Мериэн рассказывали вам про Фонд Говарда?
- Про что?
- Я слышал, но мельком, - сказал Дональд. - Папа сказал - забудь об
этом и подожди еще пару лет.
- Думаю, что пара лет уже прошла. Что скажешь, Присцилла, если тебе
исполнится шестнадцать, а тебе, Дональд, восемнадцать? Прямо сейчас, а не
через два года?
- Как это, мама?
Я вкратце объяснила им, что такое Фонд.
- Поэтому говардовцам приходится часто менять свой возраст, чтобы не
попасть на заметку. Поговорим об этом утром. Я иду спать. Маме нужно
отдохнуть - завтра трудный день. Поцелуйте меня на ночь еще раз, милые.
- Да, мама. Я тоже пойду к себе - и прости, что побеспокоили тебя.
- Переживем. Тебе не обязательно возвращаться к себе, если сама не
хочешь.
- Правда?
- Правда. Снявши голову, по волосам не плачут. (Если первый биллион
живчиков тебя не достал, милая, у следующего биллиона шансов уже не будет.
Так что наслаждайся, пока можно - ведь если ты беременна, нас ждет целый
букет неприятностей. Мы еще не обсуждали истинную причину недопустимости
инцеста - но погоди, скоро ты услышишь страшную лекцию бабушки Морин о
жуткой опасности совмещения рецессивных генов - мне кажется, я ее читаю
через некоторые промежутки уже много веков подряд.)
Ну, кажется, попала я из огня да в полымя. Совсем недавно я сидела в
своей камере, гладила Пикселя (он пропадал три дня, я уже стала
волноваться) и смотрела от нечего делать какую-то дурацкую порнушку. Тут
ввалились страхидлы - четыре штуки в масках и балахонах, схватили меня,
надели, как водится, ошейник с четырьмя поводками, но никуда не повели, а
пристегнули к кольцам на стенах.
Пиксель, как увидел их, сразу улизнул. Двое стражников, один слева,
другой справа, начали сбривать мне волосы за ушами.
- Могу я спросить, что происходит?
- Стой смирно. Это для электродов, чтобы оживить тебя на церемонию.
- Какую еще церемонию?
- После суда и казни. Не дергайся.
Я стала дергаться еще пуще, страхидла смазал меня по лицу, потом
вошли еще четверо, убили первых четверых и засунули под мою койку. Меня
отстегнули, и один из новых чуть слышно сказал:
- Мы из Комитета Эстетического Устранения. Делайте вид, что боитесь и
сопротивляйтесь, когда мы вас поведем.
Сделать вид, что я боюсь, оказалось нетрудно. Меня вывели в коридор и
повели мимо "зала суда", потом резко свернули налево и через служебную
дверь вошли в грузовую камеру, где меня втолкнули в фургон и захлопнули за
мной дверь. Открыли дверь снова, кинули ко мне кота, захлопнули дверь,
грузовик дернулся и поехал. Я упала, кот на меня.
- Это ты. Пиксель?
- Мрру! (Не будь дурочкой!)
Мы все еще едем. О чем бишь я? Ах, да. Утром я пробудилась от
кошмара, в котором один из моих сыновей трахал свою сестру, а я говорила:
"Дорогой, не надо этого делать на лужайке перед домом - соседи увидят".
Проснувшись и поняв, что это только сон, я вздохнула с облегчением.
Но потом вспомнила, что не такой уж это и сон - слишком реальная под ним
основа, мозг послал в кровь порцию адреналина, и я окончательно пришла в
себя. Господе Иисусе! Мать твоя богородица! Дональд, неужели ты обрюхатил
свою сестру? Дети, я искренне хочу вам помочь - но если вы допустили до
этого, помочь будет нелегко.
Сидя в туалете, я вновь услышала ритмичную музыку - ту же, что и
ночью, и с тем же эффектом: опять возбудилась. Зато сразу полегчало -
