- Зря ты так думаешь. Ты не единственный упрямец в нашей семье,
сынок. Поговори еще, и я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы забирал тебя -
я с тобой не справляюсь...
- Я с ним не поеду!
- ...а потом закрою дом и сниму себе квартиру, где поместится только
Полли с песочным ящиком, и больше никто. Я так и собиралась сделать, когда
заявились вы с сестрой - ради вас я переменила планы и сняла этот дом. Но
вы обращались со мной по-хамски, и мне надоело расшибаться в лепешку. Я
иду спать. Можешь прилечь здесь на кушетке. Но если, когда я встану, ты
еще будешь дома, я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы приезжал за тобой.
- Не поеду я с ним!
- Твоя проблема. Следующим шагом будет суд по делам
несовершеннолетних, но это уже пусть отец занимается. Ты сам сделал выбор
шесть лет назад, и он твой опекун по закону. - Я встала и тут вспомнила
кое о чем. - Дональд, ты знаешь, как выглядит марихуана?
- Ну... наверно.
- Знаешь или нет?
- Ну, знаю.
- Подожди-ка. - Я вышла из комнаты и тут же вернулась. - Что это
такое?
- Это марихуана. Ладно тебе, мама, все теперь покуривают.
- Только не я. И тем, кто живет в моем доме, это тоже запрещается. А
теперь скажи, для чего нужно вот это. - Я достала из кармана халата
зеркальце, нелепое в девичьей комнате, из другого осторожно извлекла
одностороннее лезвие и положила на зеркальце. - Ну что?
- Что я должен сказать?
- Ты пробовал когда-нибудь кокаин?
- Да нет.
- Но видел, как это делается?
- Мама, если ты хочешь сказать, что Присс кокаинистка, то могу
ответить только, что ты не в своем уме. Конечно, почти все ребята в наше
время пробуют, но...
- И ты пробовал?
- Ясное дело. Вахтер в нашей школе его продавал. Только мне не
понравилось. От него нос гниет, знаешь?
- Знаю. И Присс тоже пробовала?
- Наверно. Похоже на то, - сказал он, глядя на зеркальце и бритву.
- Ты сам видел?
- Один раз. Выругал ее как следует. Сказал, чтобы больше этого не
делала.
- Но она, как говорил мне и ты, и она сама, не любит, когда ей
приказывают. И, как видно, тебя не послушалась. Должно быть, у нее в школе
вахтер тоже не промах.
- Это может быть и учитель с тем же успехом. Или кто-то из
старшеклассников - в каждой школе есть такой. Или в книжном магазине
продают - мало ли где. Мелких торговцев то и дело заметают, но толку
никакого - через неделю появляются новые. И везде так, насколько я знаю.
- Ты меня доконал, - вздохнула я. - Пойду принесу тебе одеяло.
- Мама, а почему бы мне не лечь у себя в комнате?
- Потому что тебя тут вообще не должно быть. Я разрешаю тебе остаться
только потому, что не могу выгнать тебя ночью голодного и невыспавшегося.
Я снова легла, но не смогла уснуть. Через час я встала и сделала то,
что давно следовало: обыскала комнату для прислуги.
Там я и нашла тайник - под чехлом матраса, в ногах. Хотела было
попробовать на язык - из курса биохимии я знала, какой примерно вкус у
кокаина - но не стала рисковать, то ли из благоразумия, то ли из трусости:
эти самодельные наркотики бывают опасны даже в ничтожных дозах. И заперла
все - порошок, "травку", папиросную бумагу, зеркальце и бритву - в
маленький сейф у себя в спальне.
Они победили. Я сдалась. Просто не могла с ними справиться.
Присциллу я привезла домой - излеченную, но надутую, как всегда. Не
успели мы снять пальто, пришли двое офицеров службы здравоохранения (по
наводке Джима и с моего согласия). Они стали мягко и вежливо спрашивать у
Присциллы, с кем она "контактировала" - кто мог заразить ее и кого могла
заразить она.
- Какая еще инфекция? Я не больна и не болела ничем. Меня держали в
больнице против моей воли, потому что сговорились! Это насилие! Я подам
кое на кого в суд!
- Но, мисс Смит, у нас есть копии ваших анализов и вашей истории
болезни. Вот посмотрите.
Присцилла оттолкнула предъявленные ей бумаги.
- Все ложь! Больше ни слова не скажу без адвоката.
Тут я допустила еще одну ошибку.
- Я тоже адвокат, Присцилла, ты же знаешь. Они задают вполне законные
вопросы. Ведь речь идет об охране общественного здоровья.
Никогда еще на меня не смотрели с таким презрением.
- Ты не мой адвокат. Ты относишься к тем, на кого я собираюсь подать
в суд. И эти двое тоже, если не отвяжутся. - Она повернулась к нам спиной
и удалилась наверх.
Я извинилась перед офицерами:
- Простите, мистер Рен и миссис Лентри, но я ничего не могу с ней
поделать, сами видите. Боюсь, что вам придется вызывать ее в суд
свидетельницей и допрашивать под присягой.
- Бесполезно, - покачал головой мистер Рен. - Во-первых, мы не имеем
права вызывать ее в суд - она не совершила ничего противозаконного,
насколько мы знаем, и ее приятели тоже. Во-вторых, если она так настроена,
она просто сошлется на Пятую поправку [пятая поправка к Конституции США
запрещает, в том числе, принуждать человека к даче показаний против самого
себя] и будет молчать.
- Вряд ли она знает о существовании Пятой поправки.
- Будьте уверены, миссис Джонсон, знает. Теперь молодежь пошла до
того шустрая - сплошные законники, даже в таких вот богатых кварталах.
Вызываешь его, а он вопит - подайте адвоката, и Союз борьбы за
демократические свободы тут же его предоставляет. СБДС считает, что право
подростка не давать показаний важнее, чем защита другого подростка от
инфекции и бесплодия.
- Но это же смешно!
- Вот в таких условиях нам приходится работать, миссис Джонсон. Если
с нами не хотят сотрудничать добровольно, мы бессильны.
- Тогда вот что. Я поговорю с ее директором и скажу ему, что у него в
школе разгуливают венерические болезни...
- Бесполезно, миссис Джонсон. Увидите сами - он держит ухо востро, и
судебное дело против него не возбудишь.
Я подумала и согласилась, как юрист, что мне нечего сказать
директору, раз Присцилла отказывается говорить. Попросить его организовать
"проверку на вшивость" (как по-армейски выражался Брайан) всех
старшеклассников? На него в тот же день накинутся сотни родителей.
- Ну а наркотики?
- Какие наркотики, миссис Джонсон?
- Служба здравоохранения занимается наркотиками?
- Иногда. Вообще-то это задача полиции.
Я рассказала им о своих находках.
- Что мне теперь делать?
- Ваша дочь призналась, что все это принадлежит ей?
- У меня еще не было случая поговорить с ней об этом.
- Если она не признается, вам будет очень трудно доказать, что
марихуану и порошок, являющийся, возможно, кокаином, принадлежат ей, а не
вам. Я знаю, вы юрист - но, может быть, стоит обратиться к адвокату,
который специализируется в подобных делах. Знаете старую пословицу?
("У того, кто сам себе адвокат, клиент дурак".)
- Знаю. Хорошо, я посоветуюсь.
Как только они ушли, явился Дональд. Утром его на кушетке не было, и
я полагала, что он уехал в Гленнвил. Но, судя по тому, как быстро он
пришел после нашего с Присциллой приезда, он остался в Канзас-Сити,
спрятался где-то и ждал ее возвращения. Потом оказалось, что все было не
так. Он каким-то образом узнал, в какой больнице она лежит - это просто, а
потом кто-то сказал, когда ее выписывают - тоже нетрудно узнать, хотя бы с
помощью взятки, если у него были деньги. Так или иначе, он явился и
позвонил в дверь.
- Представьтесь, пожалуйста, - сказала я через переговорное
устройство.
- Это Дональд, мама.
- Что ты здесь делаешь?
- Я пришел к Присс.
- К ней нельзя.
- Я ее увижу, хотя бы дверь пришлось выломать!
Я нажала кнопку вызова патруля "Аргус".
- Дональд, я не пущу тебя в дом.
- Попробуй! - И он стал бить ногами в дверь.
Присцилла сбежала вниз и бросилась отпирать ему. Я оттащила ее, мы
сцепились и повалились на пол.
Я не умею драться. Присцилла, к счастью, тоже не умела. Однако одному
меня Брайан в свое время научил: "Если уж до этого дошло, действуй быстро.
Не раздумывай". И когда Присцилла стала подниматься, я двинула ее в живот
- то есть в солнечное сплетение. Она упала и осталась лежать, ловя ртом
воздух.
- Миссис Джонсон, это "Аргус", - послышалось снаружи.
- Заберите его с собой! Я вам потом позвоню.
- Кого забрать?
Присцилла снова поднялась на ноги. Я двинула ее в то же место, и она
тут же рухнула.
- Вы не побудете здесь еще минут двадцать или полчаса? Он может
вернуться.
- Конечно. Останемся сколько нужно. Я позвоню в контору.
- Спасибо, Рик. Вы ведь Рик, верно?
- Да, мэм, это я.
Я повернулась к дочке, схватила ее за волосы, приподняла ей голову и
прорычала:
- Ползи наверх в свою комнату и сиди там! Попробуй только пикнуть, и
я опять тебе съезжу.
Она послушалась, поползла с плачем к лестнице и стала медленно
карабкаться наверх. Я проверила, все ли двери и окна в нижнем этаже
заперты и позвонила в Даллас.
Я рассказала Брайану во всех неприглядных деталях обо всем, что
произошло с тех пор, как я сообщила ему, что дети у меня, о том, чего я
старалась добиться и к чему это привело.
- Я не могу справиться с ними, Брайан. Тебе придется их забрать.
- Они мне и даром не нужны. Я порадовался, когда они сбежали - вот,
думал, повезло.
- Брайан, они твои дети, и ты их опекун.
- Передаю опекунство тебе - бери, не жалко.
- Ты не можешь этого сделать без суда. Брайан, я с ними не
справляюсь, и если ты отказываешься приехать или кого-нибудь прислать за
ними, мне остается одно - обратиться с просьбой об их аресте.
- Это за что же? За то, что тебе нахамили?
- Нет. За инцест. За употребление наркотиков. За хранение наркотиков.
За побег из-под опеки одного из родителей, Брайана Смита, Даллас, штат
Техас. - Перечисляя весь набор для суда по делам несовершеннолетних, я
внимательно наблюдала за Брайаном. Он и глазом не моргнул, когда я сказала
"инцест" - стало быть, для него это не новость. Он вообще не реагировал,
пока я не назвала его фамилию.
- Хорошенькая пожива газетчикам!
- Да, думаю, в Далласе об этом напишут и "Ньюс", и "Таймс Гералд". Не
знаю, как насчет "Канзас-Сити Стар" - инцест не совсем в их стиле.
Особенно когда сестра вступает в инцест сразу с двумя братьями, Огюстом и
Дональдом.
- Морин, что ты такое говоришь?
- Брайан, я на пределе. Присцилла двадцать минут назад сбила меня с
ног, а Дональд пытался выломать входную дверь. Если ты не прилетишь первым
же ракетопланом, я вызову полицию и предъявлю свои обвинения. Хватит,
чтобы подержать их под замком какое-то время, пока я не закрою дом и не
уберусь из города. Никаких полумер, Брайан. Ответь мне прямо сейчас.
На экране рядом с Брайаном возникла Мериэн.
- Мать, нельзя же так с Гасом! Он ничего не делал. Он дал мне честное
слово!
- Мои говорят по-другому, Мериэн. Если не хочешь, чтобы они
показывали на суде под присягой, пусть Брайан их забирает.
- Это твои дети.
- И Брайана тоже, и состоят под его опекой. Шесть лет назад, когда я
оставляла их у вас, это были хорошие, вежливые, послушные дети, не больше
подверженные дурному влиянию, чем другие ребята. Теперь они стали буйными,
грубыми, совершенно неуправляемыми. Говори же, Брайан, - вздохнула я. -
Как ты решил?
- Сегодня я не могу лететь в Канзас-Сити.
- Прекрасно, я вызываю полицию, и пусть их арестуют. А я под присягой
объявлю, в чем их обвиняю.
- Подожди!
- Не могу, Брайан. Пока что их сдерживает патруль - частная служба,
