Я вполне мог бы сделать такое заключение и чисто логическим путем,
приложи я некоторые умственные усилия, чего, однако, не сделал. В
последний раз, когда я наблюдал такое - я говорю о купании нагишом, - мне
было лет двенадцать, а подобное времяпрепровождение считалось привилегией
мужчин от двенадцати и моложе.
- Я спросил у вас: что вы будете пить, мистер Грэхем?
- Ох, извините, я не слушал.
- Так я и понял. Вы глядели. Так чего же мы выпьем?
- З-э-э... "Датский зомби".
Эконом прямо глаза вылупил:
- Вряд ли годится для такого раннего времени. От этого напитка могут
разойтись швы на черепе. М-м-м... - Он поманил пальцем кого-то стоявшего
за моей спиной. - Эй, красотка! Подойди-ка к нам.
Я оторвал взгляд от бассейна как раз в ту минуту, когда официантка,
которую он подозвал, подошла к столу. Я взглянул на нее, отвел глаза,
потом взглянул снова. Я уже видел ее сквозь алкогольный туман вчера
вечером - это была одна из двух рыженьких танцовщиц хулы.
- Скажи Гансу, что мне нужна пара серебристых шипучек. Кстати, а как
тебя зовут, малютка?
- Мистер Хендерсон, попробуйте еще раз притвориться, что забыли мое
имя, и я вылью выпивку прямо вам на лысину!
- Хорошо, мое сокровище. А теперь поторопись, дай своим толстым
ножкам поработать.
Она хмыкнула и ускакала прочь на своих тоненьких изящных ножках.
Эконом добавил:
- Чудесная девочка! Ее родители живут прямо напротив моего дома в
Одессе. Я знаю ее чуть ли не с рождения. Она и умненькая к тому же. Бодель
собирается стать хирургом-ветеринаром, до окончания курса ей остался еще
год.
- Вот как! Но как же она совмещает учебу с работой?
- Большинство наших девушек учатся в университете. Кое-кто использует
летний отпуск, другие берут отпуск на семестр и отправляются в море,
отдыхают и заодно зарабатывают деньги для оплаты следующего семестра.
Нанимая девушек на работу, я отдаю предпочтение тем, кто сам пробивает
себе дорогу в университет; они более надежны и знают больше языков.
Возьмите, например, горничную, которая обслуживает вашу каюту. Астрид?
- Нет, Маргрета.
- Ах да, ваша каюта сто девятая. У Астрид носовые каюты с левого
борта. А у Маргреты с правого. Маргрета Свенсдаттер Гундерсон. Школьная
учительница. Английский язык и история. Знает четыре языка, не считая
скандинавских. Два из них - ее основная специальность. Она взяла годичный
отпуск в средней школе имени Г.Х.Андерсена. Готов побиться об заклад, туда
она больше не вернется.
- Э-э... А почему?
- Выйдет замуж за богатого американца. А вы богаты?
- Я? Неужели я похож на богача?
А не может ли он знать, что находится в той стальной шкатулке?
Господи Боже мой, да что же делать с миллионом долларов, который мне не
принадлежит? Нельзя же выбросить их за борт? И почему Грэхем путешествовал
с такой огромной суммой наличных? Я мог бы предложить несколько
объяснений, но все одинаково плохие, то есть с примесью криминала. Любое
из них ввергло бы меня в еще большие неприятности, чем те, которые я уже
имел.
- А богатые американцы никогда не выглядят богачами. Они проходят
специальные курсы, где учатся не быть похожими на толстосумов. Я, конечно,
говорю о североамериканцах. Южноамериканцы - это, знаете ли, совсем другой
сорт. Гертруда, спасибо. Ты славная девочка.
- А вы все-таки хотите, чтобы я облила вам лысину?
- А ты хочешь, чтоб я швырнул тебя в бассейн прямо в одежде? Веди
себя повежливей, милочка, иначе я пожалуюсь твоей мамаше. Давай сюда
выпивку и приготовь счет.
- Счета не будет: Гансу хочется угостить мистера Грэхема. А поэтому
пришлось угостить и вас. За компанию.
- Скажи ему, что так он скоро разорит бар, и добавь, что я вычту
деньги из его жалованья.
Так получилось, что я выпил две порции серебристой шипучки вместо
одной и оказался бы на верном пути к катастрофе, подобной вчерашней, если
бы мистер Хендерсон не решил, что нам следует закусить. А мне ужасно
хотелось выпить третью шипучку. Первые две позволили мне позабыть тревоги,
связанные с идиотской шкатулкой, полной денег, и одновременно повысили мою
способность извлекать удовольствие из зрелища, которое преподнес нам
палубный бассейн. Я обнаружил, что воспитанное в течение всей жизни может
бесследно исчезнуть всего за двадцать четыре часа. Нет ничего греховного в
том, чтобы любоваться женскими прелестями непредвзято. Это такое же
невинное занятие, как любование цветами или маленькими котятами - только
оно доставляет куда больше удовольствия.
И вот тут-то мне захотелось выпить еще.
Мистер Хендерсон наложил на выпивку вето, подозвал Бодель и обменялся
с ней быстрыми фразами на датском языке. Она ушла и вернулась через
несколько минут, неся поднос, тесно уставленный блюдами - smorgasbord:
горячие мясные тефтельки, раковины из сладкого теста с мороженым внутри,
крепкий кофе, и все это в невероятно большом количестве.
Минут через двадцать пять я все еще с удовольствием наблюдал за
молодежью в бассейне, но уже сошел с пути, ведущего к новой алкогольной
катастрофе. Я настолько отрезвел, что ясно осознавал не только
невозможность решения всех своих проблем с помощью выпивки, но и
необходимость отказаться от крепких напитков вообще до тех пор, пока не
решу эти проблемы, ибо пить такие напитки я явно не умею. Дядюшка Эд был
прав: порок нуждается в упражнении и постоянной практике, в противном
случае, исходя из прагматических соображений, добродетель будет направлять
нас даже в том случае, если узы морали откажутся играть роль сдерживающей
силы.
Моя мораль перестала быть такой силой, иначе я не сидел бы здесь со
стаканом дьявольского зелья в руке и не любовался обнаженной женской
плотью.
И тут я обнаружил, что не испытываю ни малейших угрызений совести
из-за своего поведения. Мое единственное сожаление было вызвано печальным
открытием, что я не могу вынести ту дозу алкоголя, которую мне хотелось
принять... "Легки дороги, ведущие в ад...")
Мистер Хендерсон встал.
- Мы причалим меньше чем через два часа, а мне предстоит подделать
еще парочку цифр, пока агент компании не поднялся на борт. Спасибо за
приятное общество.
- Это я _в_а_с_ должен благодарить, сэр. Tusind tak [тысяча
благодарностей (дат.)]. У вас на родине так, кажется, говорят?
Он улыбнулся и вышел. Я посидел еще немного и поразмышлял. Еще два
часа до прибытия в порт, потом три часа на берегу. Что же делать мне с
этим временем и возможностями, которые оно мне предоставляет?
Пойти к американскому консулу? И что сказать ему? Дорогой мистер
консул, я не тот, за кого себя выдаю, и только что обнаружил в своем
кармане целый миллион долларов...
Ч_у_д_о_в_и_щ_н_о_!
Никому ничего не говорить? Хапнуть миллиончик? Сойти на берег и
первым воздушным кораблем вылететь куда-нибудь в Патагонию?
Не выйдет. Моя мораль дала трещину, видимо, она никогда не была особо
прочной. Но предубеждение против воровства осталось. Воровать не просто
плохо, это ниже человеческого достоинства.
Уж и то плохо, что я ношу чужую одежду.
Тогда возьми те три тысячи, которые по праву принадлежат тебе,
подожди, пока корабль отплывет, а потом попробуй вернуться в Америку, если
тебе это удастся.
Глупейшая мысль! Загремишь в тропическую тюрьму, и этот дурацкий
поступок не принесет Грэхему ни малейшей пользы. Опять выбор без выбора,
ты - глупая башка! Придется оставаться на борту и ждать возвращения
Грэхема. Сам он может и не появиться, зато радиограмма или что-то в этом
духе... Придется грызть ногти, пока пароход не отплывет. А когда отплывет,
возблагодари Бога за возможность вернуться домой, в Божью страну. А Грэхем
наверняка сделает то же со своим билетом на "Адмирал Моффет". Интересно, а
нравится ему именоваться Хергенсхаймером? Больше, чем мне Грэхемом, готов
поспорить. Хергенсхаймер - благородная фамилия.
Я встал, перешел на другой борт и поднялся двумя палубами выше - в
библиотеку, которая оказалась пустой, если не считать женщины, решавшей
кроссворды. У нас не было намерения мешать друг другу, так что покой не
нарушился. Большая часть шкафов оказалась закрыта, библиотекарь
отсутствовал, но многократно читанная энциклопедия стояла на месте, а это
было все, что мне требовалось для начала.
Примерно через два часа меня испугал звук сирены, означавший, что мы
получили разрешение войти в порт. Итак, мы прибыли. К тому времени я уже
почерпнул изрядную долю сведений из области чуждой для меня истории и
чуждых идей, и переварить их было страшно трудно. Начать с того, что в
этом мире Уильям Дженнингс Брайан среди президентов страны не числился. В
1896 году вместо него был избран Мак-Кинли [Уильям Мак-Кинли (1843 - 1901)
- 25-й президент США (1897 - 1901)], пробывший на этом посту два срока, а
за ним место президента занял какой-то Рузвельт [Теодор Рузвельт (1858 -
1919) - 26-й президент США (1901 - 1909)].
Никого из президентов двадцатого века я вообще не обнаружил.
Вместо более чем столетнего периода мира, явившегося следствием нашей
незыблемой политики нейтралитета, Соединенные Штаты многократно
участвовали в войнах с иностранными государствами: в 1899 году, в 1912 -
1917, в 1932 (с Японией!), в 1950 - 1952, в 1980 - 1984 и так далее,
вплоть до нынешнего года или, точнее, года издания энциклопедии. О том,
идет ли сейчас война, "Королевский скальд" не упоминал.
За стеклом одного из шкафов я заметил несколько книг по истории. Если
через три часа я все еще буду на судне, мне стоит прочесть каждую
историческую книгу, которая тут найдется, посвятив этому занятию все время
длинного обратного пути в Америку.
Но знание имен президентов и дат войн не входило в число моих
ближайших задач: они ведь к сегодняшнему дню прямого отношения не имели.
Мне прежде всего необходимо было узнать (ибо невежество могло принести мне
что угодно, начиная от мелких неудобств и кончая полным провалом) различия
между моим миром и этим в том, как живут люди, как говорят, как ведут
себя, едят, играют, молятся, любят. И пока я буду этому учиться, надо быть
очень осторожным, не болтать лишнего и как можно больше прислушиваться к
тому, что говорят другие.
У меня когда-то был сосед, чье знание истории ограничивалось двумя
годами - 1492-м и 1776-м [открытие Америки Колумбом и провозглашение
независимости американскими колониями] - но даже эти даты у него путались,
ибо он не был уверен до конца, что именно обозначала каждая из них. Его
невежество в остальных вопросах отличалось такой же глубиной, и тем не
менее он умудрялся зарабатывать очень прилично, мостя городские улицы.
Чтобы функционировать как животное социальное и экономическое,
человеку не обязательно иметь широкое образование... если только вы
знаете, в какое время следует втирать голубую глину в свой пупок. Однако
единственная крошечная ошибочка в местных обычаях может подвести вас под
суд Линча.
Интересно, а что сейчас поделывает Грэхем? И тут я понял, что
ситуация, в которую он попал, куда серьезней и опасней моей... если
допустить (а видимо, это неизбежно), что мы с ним просто поменялись
местами. Ведь мое воспитание может выставить меня в этом мире всего лишь
несколько эксцентричной личностью, зато его привычки вполне способны
вовлечь Грэхема в весьма серьезные неприятности. Случайная фраза или
совершенно невинный поступок могут привести его прямехонько в колодки и
