Роберт ХАЙНЛАЙН
ИОВ, ИЛИ ОСМЕЯНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Клиффорду Саймаку
Блажен человек, которого вразумляет Бог,
и потому наказания Вседержителева не отвергай.
Книга Иова 5, 17
1
...Пойдешь... через огонь, не обожжешься,
и пламя не опалит тебя.
Книга пророка Исайи 43, 2
Яма, доверху наполненная раскаленными углями, имела двадцать пять
футов в длину, десять в ширину и, вероятно, около двух в глубину. Огонь в
ней поддерживался уже много часов. От пылающих углей шел такой обжигающий
жар, который казался совершенно непереносимым даже там, где сидел я, то
есть в пятнадцати футах от края ямы, во втором ряду расположившихся на
стульях туристов.
Я уступил свое место в первом ряду одной из наших дам, обрадовавшись
возможности укрыться от жара за ее весьма пышной фигурой. Я испытывал
немалое искушение отодвинуться еще дальше... но мне ужасно хотелось
получше рассмотреть тех, кто пойдет по углям. Разве часто на долю человека
выпадает случай увидеть чудо собственными глазами?
- Все это грубый обман, - сказал Многоопытный Путешественник, - сами
увидите.
- Нет, это не грубый обман, Джеральд, - не согласился с ним
Непререкаемый Авторитет По Всему На Свете, - а просто меньшее, чем... было
обещано. Конечно, и речи не может быть о всех жителях деревни; вероятно,
не примут участия исполнители хулы, и уж, разумеется, не будет никаких
ребятишек. Выпустят одного-двух парней, у которых кожа на подошвах
задубела почище выделанной коровьей шкуры и которых вдобавок накачают
опиумом или каким-нибудь другим местным наркотиком; вот они-то, выйдя на
арену, и пронесутся по углям в бешеном темпе. Селяне же станут
оглушительно вопить, а наш друг-канак [канаки - меланезийский народ
основное население Новой Каледонии], что выполняет роль переводчика,
настоятельно потребует от нас дать на чай каждому из ходящих по углям
сверх того, что мы уже уплатили за луалу [на Гавайях и других островах
Тихого океана так называются праздники и пиры на свежем воздухе,
сопровождаемые танцами], танцы и это представление... Конечно, его нельзя
назвать грубым обманом, - продолжал он, - ведь в буклете о пешеходных
экскурсиях числится "хождение по углям". И мы его получим. На болтовню же
насчет целой деревни таких искусников не стоит обращать внимание. Об этом
в проспекте ничего не говорится. - Авторитет был чрезвычайно доволен
собой.
- Массовый гипноз, - заявил Профессиональный Зануда.
Я хотел было попросить разъяснений насчет массового гипноза, но здесь
моим мнением никто не интересовался. Я тут считался мальчишкой - если не
по годам, то по стажу пребывания на круизном корабле "Конунг Кнут". Так уж
ведется во всех морских круизах - каждый, кто оказался на борту в момент
отплытия из порта отправления, считается важнее и старше любого пассажира,
присоединившегося к круизу по пути. Такие правила возникли еще во времена
древних мидян и персов, и ничто не в состоянии их изменить. Я же прилетел
на "Графе фон Цеппелине", а из Папеэте улечу домой на "Адмирале Моффете",
так что навсегда обречен быть "мальчишкой" и не смею подавать голос, пока
вещают те, кто стоит выше меня.
На круизных кораблях отличная кормежка, но зато уровень общения
частенько один из наихудших в мире. Несмотря на это, острова приводили
меня в телячий восторг - даже Мистик, Астролог-Любитель, Будуарный
Фрейдист и Адепт Нумерологии [псевдонаука, якобы дающая возможность по
цифрам и датам предсказывать судьбы людей, ход исторических событий и т.п.
] не могли испортить мое настроение - я просто не вслушивался в их
болтовню.
- Они делают это с помощью четвертого измерения, - объявил Мистик, -
разве не так, Гвендолин?
- Именно так, милый, - согласилась Нумерологистка. - А вот и они. Ты
увидишь, их обязательно будет нечетное число.
- Я так завидую твоим знаниям, милочка!
- Гм... гм... - хмыкнул Скептик.
Туземец, который помогал нашему корабельному руководителю экскурсии,
поднял руки и обратил к нам ладони, прося тишины.
- Пожалуйста, выслушайте меня. Mauruuri roa! Большое спасибо. Сейчас
великий жрец и жрица начнут возносить молитвы богам, чтобы пламя не
нанесло вреда жителям деревни. Прошу вас помнить, что это религиозная
церемония, и притом очень древняя - пожалуйста, ведите себя так, как будто
вы присутствуете при богослужении в собственной церкви. Иначе...
Какой-то ужасно древний канак перебил его; старик и переводчик
обменялись несколькими фразами на неизвестном мне языке, как я решил,
полинезийском - такой он был мелодичный и певучий. Канак помоложе снова
повернулся к нам.
- Великий жрец говорит мне, что некоторые дети сегодня пойдут по
углям впервые, в том числе и тот малыш, что сидит на руках у матери. Жрец
просит вас сохранять полное молчание во время вознесения молитв, иначе
безопасность детей не может быть гарантирована. Разрешите мне отметить,
что лично я - католик. И в такие минуты всегда обращаюсь к нашей пресвятой
Деве Марии, чтоб она позаботилась о детях; прошу и вас всех помолиться о
том же, согласно канонам вашей веры. А кто молиться не хочет, пусть
соблюдает тишину и просто в сердце своем желает добра детям. Если великий
жрец не будет удовлетворен благоговейным отношением аудитории, он не
позволит детям войти в огонь; бывали случаи, когда он вообще отменял
церемонию.
- А, что я вам говорил, Джеральд? - театральным шепотом произнес
Непререкаемый Авторитет. - Вот она, подготовочка-то. Теперь он повернет
дело по-своему и во всем обвинит нас же. - Авторитет сердито засопел.
Авторитет (его фамилия была Чиверс) начал действовать мне на нервы с
той самой минуты, когда я появился на корабле. Я наклонился вперед и
шепнул ему прямо в ухо:
- А если ребятишки пойдут сквозь огонь, у вас хватит духу последовать
их примеру?
Да послужит вам это уроком! Учитесь бесплатно на моем дурном примере.
Никогда не позволяйте болванам доводить вас до потери здравого смысла. Уже
через несколько секунд я обнаружил, что мой вызов обратился против меня и
что (непонятно как) все трое - Авторитет, Скептик и Многоопытный
Путешественник - заключили со иной пари на сотню долларов каждый, что это
я не осмелюсь прогуляться через огненную яму, если дети пройдут сквозь
огонь.
Переводчик еще раз попросил нас соблюдать тишину, а жрец и жрица
вышли на угли - вот тогда-то все смолкли и, как я думаю, некоторые стали
молиться. Во всяком случае, я молился. Внезапно оказалось, что я раз за
разом повторяю неожиданно всплывшие в памяти слова:
...Пусть уснет моя грешная плоть.
Укрепи мою душу, Господь!..
Почему-то они казались мне очень подходящими к данному случаю.
Ни жрец, ни жрица через огонь не пошли: то, что они сделали, было
куда удивительнее и (как мне кажется) гораздо опаснее. Они просто стояли
босыми ногами в огненной яме и молились на протяжении нескольких минут. Я
явственно видел, как шевелятся их губы. Время от времени старый жрец
что-то сыпал на угли. Едва соприкоснувшись с углями, это что-то взлетало
снопом искр.
Я старался рассмотреть, на чем же, собственно, они стоят - на углях
или на камнях, но так и не смог ответить на этот вопрос, точно так же, как
не могу сказать, что хуже, а что лучше. А старуха, высохшая, как
давным-давно обглоданная кость, тихо и спокойно стояла среди пламени,
сохраняя безмятежное выражение лица и не предпринимая никаких мер
предосторожности, если не считать, что она подоткнула свою лава-лава,
превратив ее в нечто вроде подгузника. Было очевидно - старуха больше
боится за одежду, чем за свои ноги.
Три человека с шестами в руках растаскивали горящие поленья, стараясь
выровнять поверхность угольного слоя и сделать ее плоской, упругой и
удобной для тех, кто пойдет через яму. Все это безумно занимало меня, ибо
я сам собирался через несколько секунд вступить в пламя - если, конечно,
не струшу и не проиграю пари. Мне казалось, что парни с шестами как бы
прокладывают дорогу, которая позволит пересечь яму в длину по разбросанным
там камням, а не по пышущим жаром углям. Во всяком случае я на это
надеялся.
Впрочем, затем я подумал - а какая, собственно, разница? - так как
припомнил раскаленные солнцем тротуары, которые до пузырей обжигали мои
босые ноги там, в Канзасе, в дни моего далекого детства. Что касается
огня, то его температура составляет минимум семьсот градусов, камни же
"варились" в нем в течение нескольких часов. При таких обстоятельствах
нельзя сказать, что предпочтительнее, - сковорода или сам огонь.
А между тем голос разума нашептывал мне на ухо, что проигрыш трех
сотен не такая уж высокая плата за то, чтоб выбраться из этой ловушки...
Неужели же я предпочту весь остаток жизни ползать на двух хорошо
прожаренных обрубках?
А не принять ли мне заранее таблетку аспирина?
Три парня кончили возиться с горящими поленьями и отошли к краю ямы
слева от нас. Остальные жители деревни собрались за их спинами, включая и
ребятишек, чтоб им было пусто! И о чем только думают родители, позволяя
детям так рисковать? И почему те не пошли в школу, где им явно надлежит
быть в такие часы?
Трое угольщиков гуськом пошли вперед; они двигались к центру ямы не
торопясь, но и не замедляя шагов. За ними так же медленно и непоколебимо
потянулась процессия туземцев-мужчин. Дальше шли женщины, среди которых
была и юная мать с ребенком на бедре.
Когда порыв раскаленного воздуха коснулся младенца, тот заплакал. Не
сбиваясь с размеренного шага, мать взяла его на руки и дала ему соску.
Младенец умолк.
Последними шли дети - от девушек и юношей до ребятишек-дошколят.
Позади всех шагала малышка (лет восьми? или девяти?), которая вела за руку
совсем маленького братца с круглыми от удивления глазенками. Было ему не
больше четырех, а одеждой служила лишь собственная кожа.
Я смотрел на мальчугана и проникался печальной уверенностью, что в
самом ближайшем будущем меня поджарят в наилучшем виде; деваться мне явно
было некуда. Один раз мальчуган споткнулся, но сестра удержала его. И он
пошел дальше своими маленькими отважными шажками. У дальнего конца ямы
кто-то нагнулся и поднял его на край.
Вот и пришла моя очередь.
Переводчик обратился ко мне:
- Вы понимаете, что Полинезийское туристическое бюро не берет на себя
ответственности за вашу безопасность? Огонь может опалить вас, может даже
убить. Эти люди способны ходить сквозь огонь без вреда для себя, ибо они
в_е_р_у_ю_т_.
Я сообщил ему, что тоже верую, втайне удивляясь, как можно так
бесстыдно врать. Пришлось подписать бумагу, которую он мне протянул.
Время бежало стремительно, и чуть ли не в одно мгновение я оказался
стоящим у края ямы с закатанными до колен брюками. Ботинки, носки, шляпа и
бумажник остались у ее дальнего конца на скамейке, куда я их положил. Они
стали моей целью, моим будущим призом... Интересно, если я не доберусь, их
разыграют в лотерею или отправят моим ближайшим родственникам?
А переводчик продолжал.
- Идите прямо по центру. Не торопясь, но и не останавливаясь. - Тут
его прервал великий жрец, и, выслушав его, мой наставник сказал: - Он
