без обсуждения. Новейшая тенденция по всякому поводу выяснять отношения
приводит к новым недоразумениям ничуть не реже, чем к разрешению
обсуждаемой проблемы.
Однако отрицание Маргретой авторитета Библии в части права мужчины
иметь больше одной жены было столь резким, что я попозже снова спросил ее
об этом (но уже не касался полигамии, разумеется, - этот щекотливый вопрос
я вообще старался больше не поднимать). Я спросил Маргрету, в какой
степени она признает авторитет Священного Писания вообще. Объяснил, что
церковь, в лоне которой я воспитан, исповедует буквальное толкование
Библии: "Библия должна приниматься целиком, никакие изъятия из нее не
допускаются" - что Священное Писание есть истинное Слово Божие, но мне
известны другие церкви, считающие, что дух важнее буквы, и некоторые из
них столь либеральны, что вообще отказываются руководствоваться Библией. И
тем не менее называют себя христианскими.
- Маргрета, любовь моя, как заместитель директора церквей,
объединенных благочестием, я ежедневно общался с членами всех
протестантских сект и поддерживал связи с римско-католическими
священниками по вопросам, в которых мы могли бы выступать единым фронтом.
Благодаря этому я узнал, что наша церковь отнюдь не обладает монополией на
истину. Человек может путаться в основах веры и одновременно быть
прекрасным гражданином и истинным христианином. - Я усмехнулся, припомнив
кое-что, и продолжал: - А с другой стороны, один из моих друзей-католиков
отец Махаффи как-то сказал мне, что, пожалуй, даже я смогу пролезть в рай,
ибо Господь в своей бесконечной милости сделал определенную скидку
невежественным и тупым протестантам.
Наш разговор с Маргретой происходил во вторник, то есть в наш
выходной день, в единственный день недели, когда ресторан был закрыт, а
посему мы сидели сейчас на вершине el Cerro de la Neveria - Снежного
холма, что по-испански звучит куда красивее - и приканчивали принесенный с
собой завтрак. Холм находился в городе, почти рядом с "Панчо Вилья", но
представлял собой своеобразный буколический оазис: горожане следовали
прекрасному мексиканскому обычаю превращать холмы в парки, а не
застраивать их домами. Чудесное местечко...
- Родная, я никогда не стал бы уговаривать тебя принять взгляды моей
церкви. Но мне хочется знать о тебе как можно больше. Я обнаружил,
например, что мне очень мало известно о религии в Дании. Думаю, что в
основном датчане - лютеране, но не знаю, есть ли у вас собственная
государственная церковь, как в других европейских странах. Иначе говоря,
какова твоя церковь, сурова она или либеральна, но какова бы она ни была -
как ты к ней относишься? И помни, что сказал отец Махаффи - я с ним
полностью согласен. Я не верю, что только церковь владеет дверью, ведущей
в рай.
Я вытянулся на земле. Маргрета сидела, обняв колени, и пристально
смотрела на запад, в океан. Ее лицо было скрыто от меня. Она не ответила
на мой вопрос. Наконец я тихонько ее окликнул:
- Дорогая, ты меня слышала?
- Я тебя слышала.
Я снова подождал, а потом добавил:
- Если я сую нос нс в свое дело, то прошу прощения и беру свой вопрос
обратно.
- Нет. Я знала, что когда-нибудь мне придется дать на него ответ.
Алек, я не христианка. - Она опустила колеям, обернулась ко мне и
посмотрела прямо в глаза. - Ты можешь развестись со мной так же просто,
как и женился. Только скажи и все. Я не стану бороться. Уйду тихонько, и
делу конец. Но, Алек, когда ты говорил, что любишь меня, и потом, когда
сказал, что мы муж и жена перед Богом, ты не спрашивал меня о моей вере.
- Маргрета...
- Да, Алек.
- Прежде всего пополощи рот. А потом попроси у меня прощения.
- В бутылке еще, должно быть, осталось вино, чтобы прополоскать рот.
Однако я не могу просить прощения за то, что не сказала тебе об этом
раньше. Я ответила бы правдиво в любое время, но ты меня не спрашивал.
- Ты должна прополоскать рот потому, что заговорила со мной о
разводе. И просить прощения за то, что смела подумать, будто я могу
бросить тебя по какой бы то ни было причине вообще. Если ты посмеешь еще
раз поступить так скверно, я, пожалуй, отшлепаю тебя. И помни, я тебя
никогда не оставлю. В богатстве или в бедности, в болезни и во здравии,
сейчас и навсегда... Женщина, я люблю тебя. И попробуй вбить это в свою
тупую голову.
Внезапно она оказалась в моих объятиях, плача во второй раз за время
нашей совместной жизни. А я делал единственно возможное в такой ситуации -
утешал ее поцелуями.
Услышав за спиной одобрительные возгласы, я обернулся. Вершина холма
принадлежала нам одним, поскольку для большинства людей этот день был
рабочим. Но сейчас я обнаружил, что мы даем представление для двух
праздношатающихся шалопаев, таких юных, что их пол было невозможно
определить. Поймав мой взгляд, один из них одобрительно заорал, а потом
громко изобразил звук поцелуя.
- Валите отсюда! - закричал я. - Прочь! Vaya con Dios! [Шли бы вы с
Богом! (исп.)] Я правильно говорю, Марга?
Она перебросилась с ними несколькими словами, и вскоре они удалились,
давясь от смеха. Я обрадовался этой передышке. Я сказал Маргрете все, что
должен был сказать, так как она нуждалась в ободрении после своей глупой и
храброй речи. Но если говорить честно, и я был потрясен до глубины души.
Я хотел заговорить, но подумал, что для одного дня наговорил вполне
достаточно. Однако Маргрета тоже молчала, тишина стала невыносимой. Я
чувствовал, что нельзя оставлять затронутый вопрос в этаком подвешенном
состоянии.
- Так во что же ты веришь, дорогая? Теперь я вспомнил, что в Дании
живут и евреи. Не все же датчане - лютеране.
- Есть и евреи, но немного. Вряд ли больше одного на тысячу. Нет,
Алек... Существуют и более древние боги.
- Древнее Иеговы? Быть того не может!
Маргрета ничего не ответила, что было для нее характерно. Если она с
чем-либо не соглашалась, то обычно молчала. Казалось, ей совершенно не
интересны решающие аргументы, чем она отличалась от девяноста девяти
процентов представителей человеческой расы, многие из которых готовы на
любую пытку, лишь бы одержать верх в споре.
И я оказался в позиции человека, которому приходится говорить за обе
стороны, чтобы спор не погиб от анемии.
- Беру свои слова обратно. Мне не следовало говорить: "Быть того не
может". Я ведь исходил из общепринятой хронологии епископа Асшера.
Согласно его датировке мир был сотворен пять тысяч девятьсот девяносто
восемь лет назад - если вести отсчет от наступающего октября. Конечно, в
Библии вообще нет никаких дат, поэтому Хейлс пришел к другим
результатам... Гм... семь тысяч четыреста пять лет, если не ошибаюсь -
надо будет потом написать эти цифры, тогда я вспомню точнее. А другие
ученые приводят собственные расчеты, большинство которых несколько
расходятся в деталях. Однако все они согласны в том, что за четыре или
пять тысяч лет до Рождества Христова имело место уникальное событие -
сотворение мира, когда Иегова сотворил мир и в процессе творения создал
время. Время одно существовать не может. Как следствие, ничто и никто и
никакой бог не может быть древнее Иеговы, поскольку Иегова создал время.
Понимаешь?
- Лучше бы я промолчала!
- Моя дорогая, я же всего-навсего веду интеллектуальную беседу; и
вовсе не хочу - никогда не хотел и не захочу - обидеть тебя. Я только
показал тебе ту ортодоксальную манеру, с которой ученые подходят к
датировке. Ясно, что ты пользуешься какой-то иной системой. Может быть,
объяснишь? И не кидайся так свирепо на бедного старого Алекса каждый раз,
как он раскрывает рот. Я был подготовлен к священничеству в церкви,
которая очень ценит проповедничество. Участие в дискуссиях для меня так же
необходимо, как тебе - вода. Ну а теперь начинай проповедовать, а я буду
слушать. Расскажи мне об этих древних богах.
- Тебе они известны. Самого великого из них мы будем чествовать
завтра. Средний день недели принадлежит ему.
- Сегодня вторник, завтра среда. ВОТАН! И это твой бог?!
- Один. Вотан - неправильный перевод с древненорвежского. Отец Один и
два его брата сотворили мир. В начале была пустота, ничто - все остальное
очень сходно с Книгой Бытия, даже включая Адама и Еву, только у нас они
называются Аскр и Эмбла.
- Но может быть, это и в самом деле Книга Бытия?
- Что ты имеешь в виду, Алек?
- Библия - Слово Божие, особенно ее английский перевод, известный как
"версия короля Якова", ибо каждое слово этого перевода отбиралось с
молитвой и на него были затрачены усилия самых блестящих ученых. Каждое
расхождение во мнениях тут же в молитвах передавалось самому Господу. Так
что "Библия короля Якова" - _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ Слово Божие.
Однако нигде не сказано, что Слово должно быть одно. Священные
Писания других народов, сделанные в другое время и на других языках, могут
точно так же отражать историю... если они не противоречат Библии. А ведь
именно так обстоит дело по твоим словам, не так ли?
- Ах, но это касается только сотворения мира и Адама с Евой, Алек.
Хронология совершенно не совпадает. Ты сказал, что мир сотворен около
шести тысяч лет назад?
- Около того. У Хейлса побольше. Библия не содержит дат: даты -
новейшее изобретение.
- Даже такой большой срок... у этого... как его... Хейлса?.. -
слишком мал. Сто тысяч лет - куда более вероятно.
Я начал протестовать - в конце концов, есть же вещи, которые
невозможно слушать без возражений, - но затем я вспомнил, что решил не
говорить ничего, что может заставить Маргрету спрятаться в свою раковину.
- Продолжай, родная. А рассказывают ли твои религиозные писания, что
случилось в эти тысячелетия?
- Большая часть всего происшедшего относится к временам, когда
письменность еще не была изобретена. Кое-что сохранилось в эпических
поэмах, которые распевались скальдами, но даже это началось лишь тогда,
когда люди стали жить племенами и Один научил их петь. Очень долго в мире
царили "снежные гиганты", а люди были всего лишь дикими животными, на
которых охотились ради развлечения. Но главное различие в хронологии
таково, Алек: Библия охватывает период от сотворения мира до Страшного
суда, затем следует тысячелетнее царство Божие на земле, потом Битва в
небесах и конец нашего мира. После этого - Святой град и вечность - время
остановится. Верно?
- Ну да. Профессиональный знаток эсхатологии [религиозное учение о
конечных судьбах мира и человека] счел бы это упрощением, но главные
события ты назвала правильно. Детали даны в Откровениях, следовало бы
сказать - в Откровении святого Иоанна Богослова. Многие пророки имели
видения, связанные с концом света, но только святой Иоанн изложил эту
историю связно, так как Откровение было дано Иоанну самим Христом, дабы
спасти избранных от обмана ложных пророков. Сотворение мира, грехопадение,
долгие столетия борьбы и испытаний, затем Последняя битва, за которой
последует Судный день и царствие Божие. Твоя вера о том же, любимая?
- Последнюю битву мы зовем Рагнарок, а не Армагеддон.
- Я думаю, терминология не имеет значения.
- Ну пожалуйста, не перебивай меня, милый. Названия ничего не значат,
а вот что произойдет - важно. В твой Судный день козлы будут отделены от
овнов. Спасенные вкусят вечное блаженство; проклятые - вечные муки ада.
Так?
- Верно. Но для научной точности следует заметить, что некоторые
