горизонтальное положение машины. Ая Плутишка.
- Слушаю, Дити.
- Новая программа. Ось I увеличить вектор скорости на три запятая
шесть километров в секунду. Повторить другими словами.
- Увеличить скорость на три целых шесть десятых километра в секунду.
- Первый пилот?
- Положение горизонтальное.
- Выполняй, - Дити взглянула на приборы. - Ая Плутишка, высота над
поверхностью скоро перестанет уменьшаться и начнет медленно расти. Новая
программа. Когда высота достигнет максимума, сообщи.
- Поняла.
- Если-когда высота достигнет ста километров, сообщи.
- Поняла.
- Если-когда утечка воздуха превысит нулевую, сообщи.
- Поняла.
- Оставайся в режиме пилотирования. Оставляй без внимания голоса, в
том числе кодовые слова программ, если к тебе не обращаются с
употреблением полного имени. В подтверждение получения приказа назови свое
полное имя.
- Ая Плутишка, - ответила Ая Плутишка.
- Вы не возражаете, капитан? Теперь Умница будет реагировать на
короткие варианты кодовых фраз только после того, как услышит свое полное
имя. Потом нужно будет еще раз произнести "Ая", чтобы она пришла в
состояние готовности, а потом уже давать команду "домой" или другую
команду к бегству. Но у нас будет время в запасе: она ведь сообщит, если
что-нибудь пойдет не так, как надо. Вы слышали.
- Прекрасно, астронавигатор.
- Я отключила ей слух на тот случай, если по ходу разговора станет не
до того, чтобы отбирать слова: совпадают они с кодовыми фразами или нет. И
в то же время слух ее легко можно вернуть. Так проще, чем выключать
тумблер, и кроме того, тумблер не достать иначе как с левого переднего
сиденья.
Астронавигатора охватил приступ нервной болтливости: я и без того
понимала цели каждого ее действия. Но я также понимала, откуда эта
болтливость.
- Молодец. Спасибо. Продолжай управление. Первый пилот, второй пилот,
машиной будет управлять мой заместитель. Я иду на корму и прошу меня не
беспокоить. - Я понизила голос и обратилась непосредственно к Дити. - Ты
можешь вызвать меня в любой момент. Ты и больше никто.
- Есть, капитан, - спокойно ответила Дити. - Напоминаю: воздуха у нас
на четыре часа.
- Если я засну, разбуди меня через три часа. - Я наскоро поцеловала
ее, выплыла из кресла и начала отпирать люк в переборке; у меня ничего не
вышло, Дити пришлось мне помочь. Она включила мне свет в отсеке, закрыла
за мной дверь и заперла ее.
Я достала одеяло, разделась, стала закутываться в одеяло. Оно все
время соскальзывало.
Привязных ремней тут, к сожалению, не было, но были те тросики на
штуковинах, которыми Зебби закреплял свою постель. Вскоре одеяло, крепко
пристегнутое, перестало соскальзывать.
Я коротышка и могу драться только словами. Но самый лучший для меня
вариант - вообще не вступать в драку. Драться с Джейкобом? Я так
рассвирепела, что с удовольствием отхлестала бы его. Но я не занимаюсь
рукоприкладством. Женщина, пользующаяся тем, что она женщина, что она
маленькая и слабая, чтоб отхлестать мужчину, сама ведет себя не
по-джентльменски. Вот я и отошла в сторонку - уклонилась от драки, пока не
успела натворить такого, из-за чего лишилась бы своего чудесного,
ласкового, заботливого - и порой невыносимого! - мужа.
Я поплакала в подушку - впрочем, подушки не было, носового платка
тоже. Через некоторое время я заснула.
25. "ДЕЛА И ТАК СКВЕРНЫЕ, НЕ УСУГУБЛЯЙ". ДИТИ:
Заперев за тетей Хильдой люк в переборке, я вернулась на свое место -
и ничего не сказала. Если бы я открыла рот, то наговорила бы слишком
много. Я ужасно люблю папу и уважаю его как математика.
Но мне не часто попадались такие эгоисты, как он.
Не то чтобы он был жадный: совсем нет. Не то чтобы он не поделился
последней корочкой хлеба: поделился бы. С чужим человеком.
Но если он чего-то не хочет делать, то и не будет делать. Когда
умерла Джейн, мне пришлось немедленно взять на себя все наши денежные
дела. А мне было семнадцать. Потому что папа об этом и знать не хотел.
Максимум, чего мне удавалось от него добиться, так это чтобы он поставил
под чем-нибудь подпись.
Я усердно занималась, зарабатывая себе докторскую степень. Папа и
хотел, чтобы я занималась - по только готовкой, уборкой, закупкой
продуктов, ведением бухгалтерских книг, управлением нашими предприятиями,
заполнением налоговых деклараций - ну а заодно еще и докторской.
Однажды я нарочно перестала мыть посуду, чтобы проверить, скоро ли он
обратит на это внимание. Недели через две он сказал: "Дити, ты
когда-нибудь помоешь посуду?"
Я ответила: "Нет, сэр".
"Что такое? Почему?"
"У меня нет времени".
Это озадачило его:
"А Джейн вот как-то находила время на домашнее хозяйство. В чем дело,
дорогая?"
"Папа, ей не надо было защищать диссертацию перед дуболомами из
аттестационной комиссии. Тема моей диссертации утверждена два года назад.
Но меня будут аттестовать люди, которые не в состоянии - по крайней мере
четверо из семи - отличить фортран от салбутана [фортран - язык
программирования, салбутан - лекарственное средство], терпеть не могут
компьютеры и втайне побаиваются, что специалисты по компьютерам отнимут у
них работу. Они потому такие требовательные, что сами ничего не понимают.
И кроме того, маме всегда помогала я, а под конец еще и экономка".
Папа оказался молодцом. Он нанял новую экономку, которая пробыла у
нас до тех пор, пока я не получила степень. Он навел справки, обнаружил,
что декан факультета назначил в мою аттестационную комиссию людей, ничего
не понимающих в компьютерах, - не нарочно: декан сам ничего не понимал в
компьютерах. Кончилось дело тем, что я сдавала уже другой комиссии,
которая была гораздо строже - но в компьютерах разбиралась. Что ж, так мне
и надо.
Папа искренне желает мне добра, он обожает тетю Хильду и старается ее
радовать. Папа один из тех мужчин, что всерьез верят в эмансипацию женщин,
всегда ее отстаивают - но в глубине души, так глубоко, что они и сами
этого не сознают, их эмоции говорят им, что женщины - всегда маленькие и
никогда не становятся взрослыми.
С тетей Хильдой впасть в это заблуждение особенно легко: некоторые
двенадцатилетние девочки крупнее ее и округлее.
Прошло невыносимо долгое время, прежде чем мы смогли нарушить
молчание. Зебадия смотрел на свои приборы, пана - прямо перед собой.
В конце концов мой муж дал моему отцу встрепку, которой папа ни за
что не стерпел бы от меня.
- Джейк, объясни мне, как это у тебя получается.
- Что?
- Ты гений. Ты не из тех рассеянных ученых чудаков, кому без поводыря
и шагу не ступить. Ты умеешь забивать гвозди не хуже плотника и работать
на станках, не отрезая себе пальцы. С тобой интересно общаться, и ты
ухитрился так очаровать одну из трех лучших женщин, которых я когда-либо
знал, что она вышла за тебя замуж. И тем не менее ты публично оскорбил ее
дважды в один день. Дважды. Скажи: этому что, специально учат - так
по-идиотски себя вести? Или это дар, вроде твоего математического?
Папа закрыл лицо руками. Зебадия замолчал.
Я видела, как тряслись папины плечи. Потом всхлипывания прекратились.
Папа вытер глаза, отстегнул привязной ремень. Когда до меня дошло, что он
направляется к двери в переборке, я мгновенно отстегнулась и очутилась у
него на пути. Он сказал:
- Пожалуйста, дай мне дорогу, Дити.
- Второй пилот, вернитесь на свое место.
- Но дочь, тебе нельзя вмешиваться в отношения мужа и жены!
- Прошу называть меня "астронавигатор". Капитан не желает, чтобы его
беспокоили. Ая Плутишка!
- Дити, послушай!
- Режим судового журнала. Второй пилот, я не позволю вам нарушать
распоряжения капитана. Вернитесь на свое место, пристегнитесь - и
оставайтесь там!
- Или, может, тебя водворить на место, а? - прорычал Зебадия. - Руки
захлестнуть ремнями и пряжки подтянуть так, что сам не достанешь?
- Первый пилот, не вмешивайтесь, когда вам не приказывают. Второй
пилот, живо!
Папа развернулся в воздухе, чуть не ударив меня по лицу, но но
заметив этого. Он выдавил сквозь всхлипывания:
- Но я должен попросить прощения у Хильды! Как ты не понимаешь! - Тем
не менее он все-таки уселся обратно в кресло.
- Джейк, ты будешь окончательный дурак, если пойдешь просить
прощения.
- Что? Зеб, ты это серьезно?
- Еще бы. Ты сегодня уже просил прощения один раз. Неискренне, как
Шельма теперь убедилась. Джейк, твой единственный шанс остаться женатым -
заткнуться и исправно нести службу. Твое слово больше не стоит ломаного
гроша. Но если ты будешь паинькой лет пять или шесть, она, может быть, и
забудет. Вернее, простит. Забыть никогда не забудет. Длительное
безупречное поведение, возможно, примирит ее с некоторыми твоими
недостатками. Но никогда даже не заикайся о том, что она уступает мужчинам
в компетентности. Да, ее не возьмут в команду по перетягиванию каната, и
ей приходится вставать на табуретку, чтобы дотянуться до верхней полки -
но разве она от этого глупее других? Милый мой, если бы дело было в росте,
я был бы у нас супергений, а не ты. Или, может, ты считаешь, что у кого
растет борода, тот мудрец, а у кого не растет - наоборот? Джейк, дела и
так скверные, не усугубляй.
Так: тут следовало чем-нибудь отвлечь их внимание. Не дать папе шанс
ответить. Если бы он начал отстаивать свою правоту, он бы и сам рано или
поздно поверил, что прав. Способность мужского ума оправдывать свои
поступки - или проступки - безмерна.
И некоторых женских умов тоже. Но мы, женщины, ближе к диким
животным: по большей части мы не ощущаем потребности оправдывать себя. Мы
просто делаем то, что делаем, потому что нам так хочется, и все. А разве
бывают другие причины?
- Джентльмены, - вмешалась я, пока папа не успел найти ответ на
последнюю реплику Зебадии, - кстати, о бородах. У вас у обоих трехдневная
щетина. Если мы собираемся просить убежища у местных властей, разве нам не
следует опрятно выглядеть? Я намерена причесаться и вычистить грязь из-под
ногтей, и, к счастью, у меня есть совершенно чистый тренировочный костюм.
Светло-зеленый, Зебадия: в тон твоему пилотскому комбинезону. У тебя ведь
есть чистый комбинезон, не так ли?
- Как будто есть.
- Не как будто, а точно есть, я его видела, когда мы с тетей Хильдой
перекладывали вещи. Папа, твой светло-зеленый тренировочный костюм чистый,
а этот, что на тебе, весь жеваный и с большим пятном от супа. Мы трое
будем совсем как в униформе. Тетя Хильда - нет, но капитан, он же владелец
яхты, никогда не носит такую же одежду, как его команда.
- Владелец? - сказал папа.
- Владелец, - решительно подтвердил Зебадия. - Мы объединили ресурсы,
Шельма капитан; она же будет выступать и в качестве владельца от имени
всех нас. Так проще.
- Она велела нам не лгать, Зеб. - Теперь папа разговаривал уже
нормальным тоном - со своей обычной рассудительностью.
- Это не ложь. Но если она сочтет необходимым лгать, мы ее поддержим.
Ладно, Джейк, давай приведем себя в порядок, капитан может приказать
садиться в любой момент. За сколько минут мы делаем один виток, Дити?
- За сто минут с небольшим. Но Ая может посадить нас за пять минут,
если капитан ее попросит.
- Ну вот и давай наведем красоту. Дити, последишь за приборами, пока
мы с Джейком бреемся?
- Извини, - сказал папа, - но я не смогу побриться, пока капитан к
нам не присоединится. Моя бритва на корме.
