было подготовлено. Оно не было столь импозантным, как у Биддла:
это был просто старый шатер, как в цыганском таборе, с
остроконечной вершиной, раскрашенной в яркие цвета. Она
откинула полог, прикрывавший вход, и пригласила нас войти.
Внутри было темно, но она взяла большую свечу, зажгла ее и
поставила на пол в центре шатра. Этой свечой она описала пять
кругов на земле - первый побольше, а затем несколько поменьше
рядом с ним. Затем она очертила еще два круга, каждый из
которых был достаточно велик, чтобы там мог встать человек. Это
она и велела нам сделать. Наконец, она сотворила еще один круг
несколько поодаль, но не более, чем на фут в сторону.
Я никогда особенно не интересовался методами работы
волшебников и питаю к ним те же смешанные чувства недоверия и
почтения, какие питал Томас Эдисон к математикам.
Но миссис Дженнингс - это совсем другое. Хотел бы я
разобраться в том, что она проделывала и зачем.
Я понял - она начертила старинные каббалистические знаки
внутри кругов. Это были пентаграммы различной формы и некоторые
письмена, которые, как мне показалось, были древнееврейскими,
хотя Джедсон и сказал, что нет. Там был, как я запомнил, знак,
похожий на необычайно длинную и широкую букву Z с петлей
внутри, вплетенный в мальтийский крест. Она зажгла еще две
свечи и поставила их по обе стороны от знака.
Затем она крепко сжала в руках кинжал - Джедсон сказал,
что он называется артейм, - которым она начертала фигуры на
земле у верхней части большого круга, да с такой силой, что тот
весь затрепетал. Он продолжал потом вибрировать до самого
конца.
Она поставила маленькую скамеечку в центр большого круга,
присела на нее, достала маленькую книгу и принялась читать
вслух, но почти беззвучным шепотом. Мне не удалось разобрать ни
слова, но, похоже, я и не должен был ничего услышать. Так
прошло некоторое время. Я огляделся вокруг и увидел, что в
маленьком круге поодаль теперь кто-то был - Серафин, ее кот. А
ведь мы оставили его в доме! Он сидел тихо и с интересом
наблюдал за происходящим, не теряя при этом чувства
собственного достоинства.
Теперь она захлопнула книгу и бросила щепотку какого-то
порошка в огонь большой свечи. Я не совсем уверен в том, что
после этого произошло, поскольку дым ел мне глаза, и я
совершенно ослеп на какое-то время. Кроме того, Джедсон сказал,
что я вовсе не понял цели этого действия. Но я в любом случае
предпочитаю верить 'своим глазам. Либо это облако дыма
сгустилось в некое тело, либо оно укрывало собою чье-то
появление - одно из двух.
Перед миссис Дженнингс в середине круга стоял приземистый,
мощного телосложения человек, ростом примерно четырех футов или
чуть меньше. А плечи у него были на несколько дюймов шире, чем
у меня, руки - толщиной с мои бедра и сплошь состоящие из одних
мускулов. Он был одет в бриджи, на ногах котурны, а на голове -
небольшой колпак с кисточкой. Кожа у него была без волос, но
грубая, этакой землистой фактуры. И весь он выглядел мрачным и
непривлекательным, и все вокруг него было таким же мрачным и
невыразительным, кроме его глаз - они пылали зеленым огнем
затаенной ярости.
- Ну! - жестко сказала миссис Дженнингс, - ты не слишком
торопился сюда! Что ты мне скажешь на это?
Он угрюмо отвечал что-то, как неисправимый мальчишка,
пойманный, но не раскаявшийся. В его речи было много
скрежещущих, гортанных и свистящих звуков. Она слушала его
некоторое время, а затем оборвала:
- Меня не интересует, кто это сказал, - ты отчитываешься
передо мной! Я требую, чтобы ущерб был возмещен - и немедленно,
быстрее, чем я закончу этот разговор!
Он снова недовольно что-то отвечал, и она перешла на его
язык, так что я не мог больше следить за ходом разговора. Но
мне было ясно, что речь идет обо мне. Он бросил на меня
несколько злобных взглядов и плюнул в мою сторону.
Миссис Дженнингс вышла из своего круга и тыльной стороной
руки дала ему хорошую затрещину прямо по губам. Он в ответ
взглянул на нее убийственным взором и прошипел еще что-то.
- Ах, так? - она схватила его за загривок и швырнула через
колено, лицом прямо в землю. Затем стащила с ноги туфлю и
звучно треснула его по голове. Он только раз взвизгнул, а потом
молчал, только вздрагивал каждый раз, когда она его ударяла.
Когда процедура была закончена, она снова швырнула его на
землю. Он быстренько поднялся и полез обратно в свой круг,
потирая ушибленные места. Глаза миссис Дженнингс стали совсем
холодными, а голос гремел и грохотал. Теперь она совсем не
выглядела немощной.
- Вы, гномы, всегда заботились о своем имени, - бранилась
она. - Я никогда не слышала ни о чем подобном! Еще одна такая
ошибка с твоей стороны, и я хорошенько отшлепаю тебя перед всем
твоим народом! Ступай! Собери свой народ и накажи своему брату
и брату своего брата выполнить мое задание. Во имя великого
Тетраграмматона1 - ступай на место, тебе предназначенное!
1 Тетраграмматон - слово из четырех букв YHWH
(произносилось как Yahweh, Jahnah Jehovah), мистический символ,
заповедное, табуированное имя Бога у древних евреев.
Он ушел.
Наш следующий посетитель появился почти в то же мгновение.
Он возник сначала в виде маленькой искорки, висящей в воздухе.
Затем искорка выросла в живое пламя, огненный шар, в шесть
дюймов или даже больше в диаметре. Шар плавал в центре второго
круга на высоте глаз миссис Дженнингс. Он танцевал и вихрился,
и пылал прямо в воздухе. И хотя я никогда не видел такого
прежде, я сразу понял, что это была саламандра. Просто больше
некому.
Миссис Дженнингс немного понаблюдала за танцем, прежде чем
что-либо сказать. Я видел, что ей, как и мне, нравился этот
танец. Это было прекрасное и совершенное зрелище, без малейшего
изъяна. В нем была жизнь, поющее веселье, не озабоченное ничем
и не имеющее никакого отношения к человеческим установлениям:
правильно ли это или неправильно, тyманно или негуманно. Эта
гармония красок и линий руководствовалась своими собственными
законами.
Полагаю, что я всего лишь точно воспроизвожу, как оно было
на самом деле. По крайней мере, я всегда придерживался того
принципа, что нужно заниматься своими собственными делами и
предоставить другим самим решать за себя. Но здесь было нечто
такое, что было прекрасно само по себе, несмотря на те
неудобства, которые оно мне принесет. Даже кот перестал
мурлыкать.
Голос миссис Дженнингс зазвучал чистым, певучим сопрано,
причем в нем не было даже слов. Саламандра ответила рядом
текучих звуков, в то же время цвета ядра огненного шара
изменялись в соответствии с высотой тона. Миссис Дженнингс
повернулась ко мне и сказала:
- Она сразу же призналась, что это она сожгла твое
заведение, но ей приказали сделать это, и, кроме того, ей
совершенно чужды наши человеческие заботы. Не хотелось бы
заставлять ее действовать против своей природы. Может ли она
как-то загладить свою вину перед тобой? Я подумал секунду:
- Скажите ей, что она осчастливит меня, если позволит
полюбоваться ее танцем.
Миссис Дженнингс снова запела. Саламандра закружилась и
запрыгала, ее нити крутились в вихре и сплетались в сложные и
великолепные узоры.
- Это хорошо, но этого недостаточно. Можешь придумать
что-нибудь еще? Я напряженно думал:
- Скажите ей, что, если она захочет, я выстрою камин в
моем доме, где она сможет жить, когда захочет.
Миссис Дженнингс одобрительно кивнула и заговорила снова.
Я почти что понял ответ саламандры, но миссис Дженнингс
перевела:
- Ты ей нравишься. Ты позволишь ей приблизиться к тебе? -
А это мне не повредит? - Не беспокойся, здесь - нет. - Тогда -
хорошо.
Она нарисовала знак "Т" между двумя нашими кругами.
Саламандра следовала прямо за кинжалом, как кошка в открытую
дверь. Затем она закружилась вокруг меня и легонько коснулась
моих рук и лица. Ее прикосновение не жгло, а скорее пощипывало,
я как бы ощущал ее вибрацию непосредственно, а не в виде тепла.
Она проплыла перед моим лицом. Я погрузился в мир света, в
самое сердце северной Авроры. Поначалу я боялся вздохнуть, но
потом все же решился. Никакого вреда мне это не причинило,
только пощипывание несколько усилилось.
Странное дела: с тех пор, как саламандра коснулась меня, у
меня больше не было ни одной простуды. А до того я обычно сопел
носом всю зиму.
- Достаточно, достаточно, - услышал я голос миссис
Дженнингс. Огненное облако вышло из моего круга и вернулось в
свой. Музыкальная дискуссия подошла к концу, и они почти сразу
же пришли к общему мнению. Миссис Дженнингс удовлетворенно
кивнула и произнесла: - С этим покончено, дитя огня. Ступай!
Она повторила ту самую формулу, что и для короля гномов.
Ундина показалась не сразу. Миссис Дженнингс снова взялась
за свою книгу и стала читать из нее монотонным шепотом. Я даже
начал засыпать - в шатре было немного душно, - когда вдруг кот
принялся шипеть. Он уставился в центр круга, зубы у него были
ощерены, спина выгнута дугой, а хвост распушен.
В круге было нечто бесформенное, нечто капающее и
распространяющее склизкую влагу по всей поверхности магического
круга. Оно издавало зловонный запах рыбы, морских водорослей,
йода и вдобавок светилось влажным фосфорическим светом.
- Ты опоздала, - сказала миссис Дженнингс) - ты получила
мое послание, почему же ты ждала, пока я заставлю тебя
появиться?
Ундина издала вязкий, хлюпающий звук, но ничего не
произнесла. -
- Очень хорошо, - сказала миссис Дженнингс твердо, - я не
стану с тобой спорить. Ты знаешь, чего я хочу. Ты сделаешь это!
Она встала и схватила большую свечу из центра круга. Пламя
взметнулось жгучим факелом в целый ярд высотой. Она ткнула им
из своего круга в ундину.
Раздалось шипение, как бывает, когда вода попадает на
горячее железо, и булькающий вопль. Она тыкала факелом еще и
еще. Наконец она остановилась и посмотрела на ундину, которая
лежала на земле, вздрагивая и втягивая все свои выступающие
части вовнутрь. - Этого довольно, - объявила миссис Дженнингс,
- в следующий раз ты будешь более внимательна к своей госпоже.
Ступай!
Ундина, казалось, просто ушла в землю, даже грязь после
нее высохла.
Когда все было закончено, миссис Дженнингс сделала нам
знак войти в ее круг и разрезала наши круги разрешающим знаком
кинжала. Серафин легко перепрыгнул из своего маленького круга в
большой и, громко урча, потерся о ее колени. Она повторила
бессмысленную серию слогов и Звонко хлопнула в ладоши.
Раздался шум, снаружи явно происходила какая-то возня.
Пологи шатра вздымались и потрескивали. Я слышал бульканье воды
и треск огня, и поверх всего этого шум торопливых шагов. Миссис
Дженнингс поворачивала голову из стороны в сторону, и там, куда
падал ее взгляд, стена шатра становилась прозрачной. Я видел
мелькающие сцены невообразимой суматохи.
А затем вдруг все стихло с поразительной внезапностью.
Тишина звенела в ушах. Шатер исчез, мы стояли на грузовом дворе
перед моим главным складом.
Он был на месте! Он вернулся, вернулся невредимым, без
единого следа повреждения от огня или воды. Я бросился со всех
ног через главные ворота туда, где стоял мой офис. Он тоже был
на месте, как и прежде, витрины сверкали на солнце, а наверху,
под крышей висела моя вывеска:
АРЧИБАЛЬД ФРЕЙЗЕР Строительные материалы и другие
контракты
Вскоре оттуда вышел Джедсон и неторопливым прогулочным
