выяснить это - и потепел поражение.
Итак: "владение" и "контроль" - это совершенно разные вещи. Дядя
Джек контролирует все, чем Торби владеет, хотя принадлежит ему
номинально всего одна доля, что позволяет дяде Джеку считаться
действующим директором фирмы (Леде принадлежит куда больший
кусок, так как она из Рудбеков, - но дядя Джек скорее всего
контролирует и ее вклады тоже; Леда не обращает внимания на дела).
Вывод...
Какой вывод? Что дядя Джек занимается какими-то махинациями и
поэтому не дает ему разобраться в делах? Да нет, что-то не
похоже. У дяди Джека такая прибыль, что
только патологический скряга хотел бы получить больше денег.
Похоже, что дела его родителей в полном порядке - их счета
заметно выросли; а мегабак, который дядя Джек вручил ему, вряд
ли может нанести им серьезный уро. Еще одна статья отчислений
относится к бабушке и дедушке Бредли, плюс некоторые суммы на
поддержание в порядке их дома - ничего серьезного, еще пара
мегабаков. Вывод: дядя Джек - босс, ему нарвится быть боссом, и
он собирается оставаться им, сколько возможно.
"Статус"... У дяди Джека высокий статус, и он борется, чтобы
сохранить его. Торби показалось, что наконец он понял его. Дядя
Джек жаловался, что загружен работой выше головы, но ему
нравится быть хозяином - точно так же, как капитан или старший
офицер в Семьене щадили себя в работе, хотя каждому члену Семьи
Свободных Торговцев принадлежала равная доля. Дядя Джек - это
"старший офицер" и он не собирается уступать свое высокое
положение тому, кто вдвое моложе его и кто (будем смотреть в
лицо фактам!) не разбирается в делах, знать которые требует это
положение.
В этот момент озанения Торби решил, что он должен подписать
доверенность дяде Джеку, который заслужил такое отношение своей
нелегкой работой, в то время как Торби всего лишь стал
наследником. Дядя Джек, наверное, был жестоко разочарован, когда
он, Торби, вернулся живым; эта ухмылка судьбы не доставила ему
никакого удовольствия. Да пусть ему все достанется! Он же
приведет дела в порядок и уйдет в Стражу.
Но Торби не чувствовал готовности сложить оружие перед судьей
Брадером. Его отшвырнули в сторону - и сопротивляться любому
давлению было его естественной реакцией, хотя он сам и не
сознавал этого; это было безжалостно вбито вего плоть и кровь
хлыстами хозяев. Он не понимал этого - просто он знал, что
должен упрямо стоять на своем. Он решил, что папаодобрил бы его.
Мыслио папе кое-что напомнили ему. Неужто Рудбеки связаны, пусть
и не в прямую, с работорговлей? Теперь он понял, почему папа
вырабатывал в нем такую цепкость, - он не мог уйти, пока не
будет знать все досконально... так же, как и не может поставить
точку на этом деле, если в самом деле существуют такие негласные
взаимоотношения. Но какему разобраться в этом? Да, он Рудбек из
Рудбеков... но они связали его тысячами нитей, как того парняиз
истории, которую ему рассказывал папа... "Гулливер" - вот как он
назывался.
Нучтож, давайте прикинем: папа сообщил в Корпус "Икс", что
существует связь между крупными строителями космических
кораблей, правительством Саргона и пиратами-работорговцами.
Пиратам нужны корабли. Корабли... он припомнил книжку, которую
читал на прошлой неделе: история каждого корабля, которыйбыл
построен на верфях Галактического Транспорта, - от номера 0001
до самого последнего. Он зашел в библиотеку. Хм-м-м... толстая
красная книга.
Странно, но она исчезла... как и много чего раньше. Но так как
его интересовали корабли, он запомнил ее почти дословно - уроки
папы не прошлидаром.Он начал набрасывать заметки.
Большинство кораблей несли свою службу внутри Гегемонии; часть
из них принадлежала Рудбекам, часть другим. Он с удовольствием
подумал, что часть его кораблей была продана Людям. Но некоторые
были зарегистрированына имя владельцев, которых он не мог
определить... и все же он подумал, что знал их имена, покрайней
мере, исходя из тех доходов, поступавших по каналам законной
межзвездной торговли Гегемонии, и конечно же он узнавал
некоторыекланы Свободных Торговцев.
Но даже если бы у него была та книга - сидя за столом, ни в чем
нельзя быть уверенным. Может быть, здесь, на Земле, нет
возможности разобраться во всем... а может быть, и судья Брадер,
и дядя Джек даже не подозревают, что за их спинами вершатся
грязные дела.
Встав, он включил картину Галактических Путей, которую приказал
поставить у себя. Она показывала только исследованную часть
Галактики - но даже ее можно было охватить взглядом лишь в
фантастически маленьком масштабе.
Он стал работать с этим объемным атласом. Первым делом он
высветил зеленым Девять Миров. Затем добавил желтого, обозначив
опасные участки, избегавшиеся Людьми. Зажег две планеты, между
которыми были захвачены его родители, затем таким же образом
обозначил каждое пропавшее судно Людей, припоминая все, что ему
было известно о прыжках, из которых никтоне вернулся.
Результатом стало соцветие цветных огоньков, все ближе
теснившихся друг к другу по мере того, как они приближались к
сектору Девяти Миров. Посмотрев на эту картину, Торби
присвистнул. Папа знал, о чем говорил, но без этой наглядной
картины трудно было представить себе весь размах.
Он начал прикидывать линии регулярных рейсов и заправочные
станции,поставленные Галактическим Транспортом на этих путях...
затем обозначил оранжевым банковские конторы Галактической
Вексельной Корпорации "по соседству".
Затем он стал внимательно изучать картину.
Ее еще нельзя было считать окончательным доказательством - а
вдруг кто-то другой в поисках прибыли решил развить такую
активность именно в этом секторе? Но он решил докопаться.
Глава 20
Торби увидел, что Леда приказала сервировать стол в саду. Они
были вдвоем, и падающий снег покрывал искусственное небо
мерцающим куполом. Свечи, цветы, струнное трио и сама Леда
делали картину привлекательной, но Торби не испытывал
удовольствия, хотя ему нравилась Леда и он считал сад самым
привлекательным местом в усадьбе Рудбеков. С обедом было
почти покончено, когда Леда сказала:
- Плачу доллар, чтобы узнать, о чем ты думаешь.
Торби, смутившись, взглянул на нее:
- О, ничего особенного.
- Это "ничего особенного" тебя, видимо, беспокоит.
- Ну... да, так оно и есть.
- Не хочешь ли рассказать Леде?
Торби прикрыл глаза. Дочка Уимсби была последним человеком, с
кем он хотел бы откровенничать. Его задумчивость объяснялась
непреходящей мыслью о том, что ему придется делать, если он выяснит,
что Рудбеки связаны с работорговлей.
- Думаю, что, может быть, у меня еще есть шанс стать бизнесменом.
- Ну как же, папочка говорит, что твоя голова потрясающе
воспринимает цифры.
Торби фыркнул:
- Тогда почему же он не... - Торби остановился.
- Что он "не"?
- Ну... - Черт побери, человеку надо говорить с кем-то, кто ему
нравиться, и кто, в случае необходимости, может даже гаркнуть на
него. Как папа. Как Фриц. Да и как полковник Брисби. Постоянно
находясь на людях, он чувствовал свое полное одиночество - не
считая Лелы, которая,похоже, старалась относиться к нему
по-товарищески.
- Леда, что из того, что я тебе рассказываю, ты передаешь отцу?
К его удивлению, она вспыхнула:
- По какому праву ты это говоришь, Тор?
- Ну, ты же близка с ним. Разве не так?
Она внезапно встала:
- Если ты закончил, пойдем погуляем.
Торби поднялся. Они гуляли по дорожкам, прислушиваясь к звукам
непогоды, разгулявшейся над их головами. Она привела его в
укромный уголок вдали от дома, скрытый кустами, и присела там на
валун:
- Отличное место для разговора с глазу на глаз.
- Неужто?
После того как сад был подключен к подслушивающему устройству, я
искала такое место, где знала бы, что могу целоваться без
папиных соглядатаев.
Торби огляделся:
- И нашла вот это?
- Ты понимаешь, что тебя подслушивают почти всюду, разве что не
на склонах?
- Нет. Но мне это не нравится.
- А кому нравится? Но это обычная предосторожность в таких
делах, какие ведут Рудбеки, и отца не стоит ругать за это. Мне
пришлось потратить несколько кредитов, чтобы убедиться - сад
прослушивается не так уж тщательно, как ему кажется. Так что,
если у тебя есть что сказать и ты не хочешь, чтобы папочка
подслушал, можешь сказать это здесь. Он никогда не узнает.
Провалиться мне на этом месте.
Торби помедлил, осматриваясь. Он решил, что, если микрофон
находится где-то поблизости, он должен быть замаскирован под
цветок... что было вполне возможно.
- Может быть, поостеречься, пока мы не окажемся на лыжном склоне?
- Расслабься, дорогой. Если уж ты решил мне довериться, верь,
что здесь вполне безопасно.
- Ну, ладно. - Он почувствовал, что жне может больше сдерживать
напряжения, раздражения... так как пришел к выводу, что дядя
Джек постоянно старается поставить ему подножку, дабы лишить той
потенциальной силы, которой он обладает. Леда слушала его с
серьезным видом.
- Вот как обстоят дела. Ты считаешь, что я сошел с ума?
- Тор, - сказала она, - ты догадываешься, что папочка постоянно
подсовывал меня тебе?
- Что?
- Не понимаю, как ты мог этого не видеть. Разве что ты был
совершенно... наверно, так оно и было. Но воспринимай это как
чистую правду. Это должен был бы быть один из очевидных браков,
польза которых видна всем... кроме разве тех двух, что имеют к
нему прямое отношение.
Торби забыл все свои тревоги перед лицом столь восхитительного
предложения.
- Ты хочешь сказать... ну, что ты... - он окончательно смешался
и замолчал.
- О господи, дорогой мой! Имей я эту сделку в мыслях, неужели я
стала бы тебе говорить о ней? Да, признаю, что перед тем как ты
появился, я обещала обдумать эту возможность. Но ты не проявил
ко мне никакого внимания - а я слишком горда, чтобы в этих
обстоятельствах добиваться столь сомнительной цели, если даже от
нее зависит процветание Рудбеков. Ну, а теперь что там
относительно того, что папочка не позволяет тебе взглянуть на ту
доверенность, что Марта и Крейтон дали ему?
- Они не позволяют мне увидеть ее; а я не буду до той поры
ничего подписывать.
- Но если они тебе ее покажут, ты подпишешь?
- Ну... вполне возможно, что, может быть, и подпишу. Но я хочу
увидеть, какие распоряжения оставили мои родители.
- Не могу понять, почему папочка противится столь естественному
желанию. Разве что... - Она нахмурилась.
- Разве что?
- А как насчет твоей доли? Она переходит к тебе?
- Какой доли?
- О господи, твоей же! Ты знаешь, какая доля принадлежит мне.
Эти акции были вручены мне Рудбеками при рождении - твоим
дедушкой. Моим дядей. Ты скорее всего должен получить вдвое
больше, чем я, так как предполагается, что когда-нибудь ты
станешь подлинным Рудбеком.
- У меня нет никаких акций.
Она мрачно кивнула.
- Это одна из причин, по которой папочка и судья не хотят
показывать тебе бумаги. Наши личные вклады ни от кого не
зависят, и после того, как мы вступаем в законный возраст, мы
можем делать с ними все, что заблагорассудится. Твои родители
имели твой голос, так же, как папочка до сих пор пользуется моим
голосом - но в любой доверенности, которую они подписали, должно
было быть сказано, что твоя доля не может ни к кому перейти. Ты
можешь грохнуть кулаком по столу, и им прдется проглотить это
или же пристрелить тебя. - Она снова нахмурилась. - Нет, убивать
тебя они не будут. Тор по большому счету мой отец неплохой
человек.
- Я никогда не считал его плохим.
- Я не люблю его, но я им восхищаюсь. Но, по сути дела, я
Рудбек, а он - нет. Это глупо, не так ли? Потому что в нас,
Рудбеках, нет ничего особенного, мы просто хитрые прижимистые
крестьяне. Но и меня кое-что тревожит. Ты помнишь Джоэла де ла
Круа?
- Того, что хотел поговорить со мной?
- Верно. Джоэл здесь больше не работает.
- Не понимаю.
- Ты разве не знал, что он был восходящей звездой в инженерном
отделе Галактических Предприятий? Там ему предложили другую
