Роберт Хайнлайн
ГРАЖДАНИН ГАЛАКТИКИ
Пер. с англ.
Глава 1
- Предмет девяносто семь, - объявил аукционер. - Мальчик.
Мальчик был растерян и испытывал тошноту от ощущения почвы
под ногами. Корабль оставил за кормой боьше сорока световых лет,
неся в своих трюмах вонь работорговли, испарения скученных
немытых тел, ужас, блевотину и древнюю печаль. Но мальчик
выделялся даже и в этой сумятице - он завоевал себе право на
каждодневную порцию пищи, он дрался за то, чтобы спокойно есть
ее. Он даже обрел друзей.
А теперь он снова был никто и ничто - предмет на продажу.
Только что был продан предыдущий номер, две симпатичные
блондинки, смахивающие на близнецов; цена была высока, но
продали их быстро. С улыбкой удовлетворения на лице аукционер
повернулся и ткнул в мальчика: "Предмет девяносто семь. Вытащите
его наверх".
Подталкиваемый тычками, мальчик поднялся на платформу и
застыл в напряжении, взглядом дикого зверя осматривая все, что
было недоступно его взгляду из клетки. Рабовладельческий рынок
располагался в той стороне космопорта, где лежала знаменитая
Площадь Свободы, увенчанная холмом, на котором стоял еще более
знаменитый Президиум Саргона, столицы Девяти Миров. Мальчик не
узнал его; он даже не знал, на какой планете находится. Он
смотрел на толпу.
Ближе всех к загону для рабов располагались бродяги и
попрошайки, готовые криками поддержать любого покупателя, когда
тот объявлял о своем приобретении. За ними полукругом стояли
места для богатой и привилегированной публики. С обеих сторон
это избранное общество ждали их рабы, носильщики, телохранители
и водители, слоняясь между машинами, паланкинами и портшезами
тех, кто был еще богаче. За лордами и леди толпились обыватели,
бездельники, карманники, продавцы прохладительных напитков и
просто любопытствующие - мелкие торговцы, клерки, механики и
даже домашние слуги со своими женами, не обладавшие правами на
сидячие места, но интересующиеся ходом аукциона.
- Итак, предмет девяносто семь, - повторил аукционер. -
Прекрасный здоровый парень, годен на роль пажа или помощника.
Представьте, лорды и леди, как ему подойдет ливрея вашего дома.
Посмотрите на... - его последние слова потонули в грохоте и реве
корабля, садящегося на площадку космопорта.
Старый, скрюченный и полуголый попрошайка Баслим Калека
прищурил один глаз, оценивающе глядя на платформу. Мальчик
отнюдь не походил на прелжного домашнего слугу для Баслима; он
был похож на пойманного дикого зверька - грязный, костлявый и в
ссадинах. Под слоем грязи проглядывали белые полосы шрамов,
которые говорили, какого мнения были о мальчике прежние
владельцы.
Глаза мальчика и форма его ушей заставили Баслима предположить,
что его потомками были земляне, которых не коснулись мутации; но
утверждать это с уверенностью было трудно, потому что мальчик был
мал. Он почувствовал, что бродяга смотрит на него, и бросил ответный
взгляд.
Грохот смолк, и здоровый щеголь, сидящий в первом ряду, лениво
махнул платком аукционеру: "Не теряй времени, болтун. Покажи нам
нечто вроде предыдущего номера".
- Прошу прощения, благородный сэр. Я должен вести торг по порядку
номеров каталога.
- Тогда кончай с ним! Или гони этого тощего шалопая и покажи нам
что-нибудь стоящее.
- Вы очень любезны, милорд, - аукционер возвысил голос. - Ко мне
поступила просьба поторапливаться, и я уверен, что мои
благородные работодатели согласятся с ней. Позволю себе быть
совершенно откровенным. Этот прекрасный парень еще молод; его
новый владелец должен будет обучать его. Тем не
менее... - Мальчик еле слышал его и смутно понимал, о чем идет
речь. Он смотрел поверх голов леди в вуалях и элегантных мужчин,
прикидывая, кто из них преподнесет ему новые проблемы.
- ... низкая начальная цена сулит быстрое завершение торга. Кто
больше? Услышу ли я двадцать стелларов?
Молчание становилось томительным. Женщина, стройная и увешанная
драгоценностями от сандалий до прикрытого вуалью лица. нагнулась
к щеголю, что-то шепнула ему и захихикала. Нахмурившись, он
вытащил кинжал и стал чистить ногти.
- Я сказал, что с этим пора кончать, - проворчал он.
Аукционер вздохнул:
- Я попросил бы вас не забывать, почтеннейшая публика, что я
отвечаю перед своими патронами. Но мы можем начать с еще более
низкой цены. Десять стелларов - да, я сказал - десять стелларов.
Фантастично!
Он с изумлением огляделся.
- Или я оглох? Неужели кто-то поднял палец, а я проглядел?
Подумайте, прошу вас. Перед вами стоит свежее молодое существо,
напоминающее чистый лист бумаги; вы можете написать на нем все,
что вы хотите. За эту невероятно низкую цену вы можете вырезать
ему язык или вообще сделать из него все, что вам
заблагорассудится.
- Или скормить его рыбам!
- Или скормить его... о, да вы остряк, благородный сэр!
- Мне надоело. С чего вы взяли, что это грустное зрелище вообще
что-то стоит? Он, может быть, ваш сын?
Аукционер выдавил из себя улыбку.
- Я был бы горд, будь это так. Я хотел бы, с вашего разрешения,
поведать о предках этого юноши...
- Значит, вы о них ничего не знаете...
- Хотя на моих устах лежит печать молчания, я хотел бы указать
на форму его черепа, на законченные круглые очертания его
ушей. - Защипнув ухо мальчика, аукционер подтащил его поближе.
Мальчик извернулся и укусил его за руку. Толпа захохотала.
Мужчина отдернул руку.
- Бойкий парень. Его излечит только ременная плетка. Отличный
товар - вы только посмотрите на его уши. Лучшие в Галактике,
можно сказать.
Аукционер кое-чего не предусмотрел: молодой щеголь был родом с
Синдона IV. Он сдвинул свой шлем, обнажив типичные синдонианские
уши, длинные, волосатые и остроконечные. Он наклонился вперед и
его уши зашевелились; "Кто твой благородный покровитель?"
Старые бродяга Баслим подполз ближе к углу загона, готовый
мгновенно нырнуть в толпу. Мальчик напрягся и стал оглядываться,
не понимая причин возникшей суматохи. Аукционер смертельно
побледнел - никто не мог себе позволить насмехаться над
синдонианином... во всяком случае, больше одного раза.
- Милорд, - выдохнул он, - вы меня не поняли.
- Повтори-ка еще раз свою шуточку относительно "ушей" и
"отличного товара".
Полиция была в поле зрения, но не очень близко. Аукционер вытер
мокрые губы.
- Смилуйтесь, багородный лорд. Мои дети голодают. Я всего лишь
сказал, что обычно говорят - это не мое мнение. Я хотел лишь
поскорее продать этот товар... как вы сами указывали.
- Ох, да оставь ты его в покое, Дваролл. Он не отвечает за то,
какие у рабов уши; он должен лишь поскорее продать их.
Синдонианин тяжело перевел дыхание:
- Так продавай же его!
Аукционер набрал воздуха в грудь:
- Да, милорд! - Собравшись с силами, он продолжил. - Прошу
прощения у лордов и леди, что мы теряем время из-за столь
незначительной суммы. Теперь я прошу о любой цене.
Подождав, он сказал, нервничая:
- Я не слышу и не вижу предлолжений. Предложений нет - раз... и
если их не поступит, я буду вынужден снять этот номер с продажи
и прежде, чем продолжить аукцион, проконсультироваться с моими
патронами. Нет предложений - два! У нас множество прекрасных
образцов товара; просто позор, если их никто не увидит. Нет
предложений - три...
- Вот оно, твое предложение, - сказал синдонианин.
- Что? - Старый бродяга поднял два пальца. Аукционер посмотрел
на него. - Это вы предлагаете цену?
- Да, - проскипел бродяга, если лорды и леди не имеют ничего
против.
Аукционер посмотрел на полукрук сидячих мест. Кто-то оттуда
крикнул:
- А почему бы и нет? Деньги - это деньги.
Синдонианин кивнул; аукционер быстро спросил:
- Итак, вы даете два стеллара за этого мальчика?
- Нет, нет, нет! - вскричал Баслим. - Два минима!
Аукционер замахнулся на него; бродяга отдернул голову.
- Пошел вон! - закричал аукционер. - Я научу тебя, как
насмехаться над своими благодетелями!
- Аукционер!
- Сэр? Да, милорд!
- Вы сказали - я прошу о любой цене. Продайте ему мальчишку.
- Но...
- Вы слашали, что я сказал.
- Милорд, я не могу продать после лишь одного предложения. Закон
гласит ясно: одно предложение - это не аукцион. Даже два, если
аукционер не объявил нижнюю цену. Без минимальной цены я не могу
продать раньше6 чем поступят три предложения. Этот закон,
благородный сэр, направлен на защиту владельцев, а не меня,
несчастного.
Кто-то крикнул:
- Таков закон!
Синдонианин нахмурился:
- Так объявляйте же предложение!
- Как пожелают лорды и леди. - Аукционер повернулся к толпе.
- Предмет девяносто семь. я слышал предложение в два минима. Кто
даст четыре?
- Четыре, - промолвил синдонианин.
- Пять! - выкрикнул голос.
Синдонианин подозвал бродягу. Опираясь на руки и на одно колено,
волоча культю и подтягивая мешающую ему чашку для сбора
подаяния, Баслим подполз к нему. Аукционер начал повышать голос.
- Идет за пять минимов раз... за пять минимов два...
- Шесть, - рявкнул синдонианин; сросив взгляд в миску
попрошайки, он порылся в кошельке и бросил ему горсть мелочи.
- Я слышал шесть. Услышу ли я семь?
- Семь, - прохрипел Баслим.
- Мне предложено семь. Вот вы там, наверху, что подняли палец.
Вы предлагаете восемь?
- Девять! - переблил бродяга.
Аукционер бросил взгляд, но предложение принял. Цена
приближалась к одному стеллару, и это было слишком дорого для
шуток из толпы. Лорды и леди то ли не хотели торговаться из-за
бесполезного раба, то ли не желали вмешиваться в игру
синдонианина.
Аукционер снова завел речитатив.
- идет за девять - раз... идет за девять два... идет в третий
раз - продано за девять минимов! - Он толкнул мальчика с
платформы прямо в руки бродяги. - Бери его и убирайся.
- Полегче, - остановил его синдонианин. - Документы о продаже.
Взяв себя в руки, аукционер получил плату и вручил новому
владельцу бумагу, уже заготовленную для номера девяносто семь.
Баслим заплатил больше, чем девять минимов - лишь благодаря
помощи синдонианина у него оказались средства уплатить и налог,
который был выше продажной цены. Мальчик неподвижно стоял рядом.
Он уже знал, что снова продан, и теперь старался уяснить, кто
этот старик, его новый хозяин, хотя это его не волновало; ему
никто не был нужен. И пока все были заняты расчетами, он сделал
рывок в сторону.
Не глядя на него, бродяга вытянул дляинную руку, поймал его за
щиколотку и подтащил к скбе. Затем Баслим с трудом встал и,
положив одну руку мальчику на плечо, превратил его в подобие
костыля. Мальчик почувствовал, как костлявая рука цепко и сильно
схватила его за локоть, и расслабился перед лицом
неизбежности - придет и другое время; оно всегда приходит, если
ты умеешь ждать.
Опираясь на него, бродяга с достоинством выпрямился.
- Милорд, - хрипло сказал он, - я и мой слуга благодарим вас.
- Пустякм, пустяки, - синдонианин рассеяно отмахнулся платком.
От Площади Свободы до дыры, в которой жил Баслим, было около
полумили, но этот путь отнял уних времени больше, чем можно было
предополагать. Используя малчика в качестве недостающей ноги,
Баслим, ковыляя, передвигался еще медленнее, чем на двух руках и
одной ноге, то и дело останавливаясь: подволоакивая ногу, старик
заставлял мальчика совать чашку для подаяний под нос всем
прохожим.
Баслиму приходилось молчать. Он было попробовал пустить в ход
Интерлингву, космо-голландский, саргонесский, полдюжины местных
говоров, кухонный городской, жаргон рабов и речь
торговцев - даже Системный Английский - и все без результата,
хотя он догадывался, что мальчишка понимает его более чем
хорошо. Затем он бросил попытки и излагал свои намерения на
языке жестов, подкрепляя их парой тычков. Если он с мальчишкой
не найдет общего языка, ему придется учить его - но все в свое
время, все в свое время. Баслим не спешил. Баслим никогда не
спешил, он смотрел далеко вперед.
Его жилище располагалось под старым амфитеатром. Когда Саргон
Августус решил в честь империи воздвигнуть новый большой цирк,
