Торби, провел рукой по шву на металле. - Вот твой
кубрик. - Панель отошла в сторону.
Повернувшись, человек сделал то же самое и с другой стороны.
- Здесь туалет для холостяков команды. - Увидев, что Торби
смутился при виде странных приспособлений, он, не скрывая
презрения, помог ему, затем проводил обратно в каюту. - А теперь
оставайся здесь. Песть тебе принесут.
- Первый Помощник Главного Энергетика, сэр?
- Да?
- Могу лия поговорить с Капитаном Крауса?
Человек удивился:
- Ты думаешь, что Шкиперу нечего больше делать, как говорить с
тобой?
- Но...
Собеседника перед ним больше не было, Торби обращался к
металлической панели.
Еду принес молодой человек, который вел себя так, словно
поставил поднос в пустой комнате. Торби приложил все усилия,
чтобы на него обратили внимание; он вцепился в поднос и
заговорил с юношей на Интерлингве. Его поняли, но ответом ему
послужило одно короткое слово: "Фраки!" - и Торби уловил
презрение, скаким оно было выплюнуто. Фраки была маленькая
бесформенная полу-ящерица, питающаяся падалью, с Альфа Центавра
Прим III, одной из первых планет, заселенных людьми. Это было
безобразное, безмозглое создание, чей образ жизни вызывал
отвращение. Ее мясо мог есть только вконец изголодавшийся
человек. К коже ее было противно притрагиваться, и она издавала
неприятный запах.
Но слово "фраки" означало куда больше. В культуре Старой Земли
почти каждое наименование животного служило целям оскорбления:
свинья, собака, корова, акула, вошь, скунс, червяк - список был
бесконечен. Но ни одно из выражений не несло в себе большего
оскорбления, чем "фраки".
Внезапно его потянуло в сон. Но хотяон уже мог повторить жест,
при помощи которого открывалась дверь, он так и не смог найти
комбинацию толчков и поглаживаний, опускавших кровать, и ночь
провел на полу. Завтрак его появился на следующее утро, но
теперь он не посмел обратиться к тому, кто его принес, боясь,
что снова натолкнется на оскорбление. Он встретился с другими
юношами и молодыми людьми в ванной, что была по другую сторону
коридора; пока на него попрежнему не обращали внимания, он
усвоил одну вещь - здесь он может устраивать постирушки. Ему так
понравилось бывать здесь, что он забегал в душевую по три раза
на дню. Кроме этого, ему вообще нечегобыло делать. Следующую
ночь он опять спал на полу.
Торби сидел, скорчившись, на полу своей каюты, чувствуя тоску и
режущую боль при воспоминании о папе и жалея, что оставил
Джаббул, когда кто-то поскребся в его дверь.
- Разрешите войти? - на плохом саргонезском спросил мягкий голос.
- Войдите! - ответил Торби и вскочил на ноги. Он увидел женщину
средних лет с приятным выражением лица.
- Прошу вас, - сказал он на саргонезском и отступил в сторону.
- Благодарю вас, вы так любезны, - она запнулась и быстро
спросила. - Вы владеете Интерлингвой?
- Конечно, мадам.
Она пробормотала на Системном Английском:
- Слава богу хоть за это... саргонезский меня вымотал, - а затем
перешла на Интерлингву. - Тогда поговорим на этом языке, если вы
ничего не имеете против.
- Как вам будет угодно, мадам, - ответил Тоби на том же языке и
добавил на Системном Английском, - если вы не предпочитаете
другие языки.
Она не могла скрыть изумления:
- На скольких же языках вы говорите?
Торби подумал.
- На семи, мадам. И еще в нескольких я разбираюсь, но не могу
утверждать, что говорю на них.
Изумление ее росло прямо на глазах, и она медленно сказала:
- Может быть, я ошиблась. Но - поправьте меня, если я ошибаюсь,
и простите мое невежество - мне было сказано, что вы сын нищего
из Джаббулпорта.
- Я сын Баслима Калеки, - гордо сказал Торби, - дипломированного
нищего милостью Саргона. Мой последний отец был ученым
человеком. Его мудрость была известна от одного конца площади
до другого.
- Я верю. И... неужели все нищие на Джаббуле так хорошо
разбираются в языках?
- Что вы, мадам! Большинствоиз них говорит только на мусорном
жаргоне. Но отец не разрешал мне пользоваться им... разве что
только в профессиональных целях.
- Да, конечно, - она моргнула. - Хотела бы я встретиться с вашим
отцом.
- Спасибо, мадам. Не хотите ли вы присесть? Простите, что не
могу предложить ничего, кроме пола... но все, чем я владею, в
вашем распоряжении.
- Спасибо, - она села на пол, сделав это куда с большим усилием,
чем Торби, который провел тысячи часов в позе лотоса, нарпягая
легкие в криках о подаянии.
Торби задумался, не стоит ли прикрытьдвери, хотя эта леди - по
саргонезским обычаям он воспринимал ее как "миледи", но ее
дружеская манера держаться делала ее статус с неясным - может
быть, оставила их открытыми специально. Он тонул в море
неизвестных обычаев, то и дело сталкиваясь с ситуациями,
совершенно новыми для него. Он нашел выход из положения,
основываясь на здравом смысле и просто спросил:
- Вы предпочитаете оставить дверь открытой или закрыть ее?
- Что? Это неважно. Хотя лучше оставьте ее открытой; здесь живут
холостяки, а я располагаюсь в той части корабля, где живут
незамужние женщины. Но я пользуюсь некоторыми привилегиями и
независимостью, как... ну, как домашняя собачка. Я фраки,
которую терпят.
- Последние слова она сказала со смущенной улыбкой.
Торби не уловил сути основныхпонятий.
- "Собачка"? Это что-то похожее на волка?
Она внимательно посмотрела на него.
- Выучили этот язык на Джаббуле?
- Я никогда не был нигде, кроме Джаббула - кроме того времени,
когда я был совсем маленьким. Простите, если я выражаюсь не
совсем правильно. Может, вы предпочитаете Интерлингву?
- О, нет. Вы прекрасно говорите на Системном Английском...
земной акцент у вас лучше, чем у меня. А я никак не могу
научиться правильно произносить гласные. Хотя я стараюсь, чтобы
меня понимали. Но разрешите прдставиться. Я не из Торговцев; я
антрополог, они разрешили мне попутешествовать вместе с
ними. Меня зовут доктор Маргарет Мадер.
Торби кивнул и сложил ладони вместе.
- Я польщен. Меня зовут Торби, сын Баслима.
- Мне очень приятно, Торби. Зовите меня Маргарет. Мой титул
здесь не имеет никакого значения, потому что он не относится к
корабельным званиям. Вы знаете, что значит быть антропологом?
- Ну... простите, мадам... то есть, Маргарет...
Антрополог - это ученый, который изучает, как люди живут в
сообществе.
Торби с сомнением посмотрел на нее:
- Разве это наука?
- Порой и я в этом сомневаюсь. Но в сущности, Торби, это
достаточно сложная наука, потому что количество способов, при
помощи которых люди могут сосуществовать, бесконечно. Вы
понимаете, что это значит?
- Что-то вроде поисков икса в уравнении, - смущенно сказалТорби.
- Правильно! - с удоволсьвием согласилась она. - Мы изучаем эти
иксы в человеческих уравнениях. Этим я и занимаюсь. Я изучаю
образ жизни Свободных Торговцев. Ониа, вполне возможно, решили
самую старую задачу трудной проблемы: как остаться человеком и
выжить в любом обществе. Они уникальны. - Она беспрестанно
двигалась по каюте. - Торби, вы не против, если я сяду на стул?
Я не могу сгибаться так легко, как вы.
Торби покраснел.
- Мадам... но у меня нет ни одного. Я...
- Один как раз за вами. А другой за мною. - Она повернулась и
притронулась к стенке. Панель скользнула в сторону, и из
открывшегося пространства появился стул.
Взглянув, какое выражение приняло его лицо, она спросила:
- Разве вам не показывали? - и проделала то же самое и с другой
стеной; появился еще одни стул.
Торби присел с осторожностью, затем опустился на сиденье всем
весом и постарался привыкнуть к нему. По его лицу расплылась
широкая улыбка.
- Ух!
- Вы знаете, как открывается ваш рабочий столик?
- Столик?
- Боже небесный, неужели они вам ничего не показали?
- Ну... здесь как-то была кровать. Но я потерял ее.
Доктор Мадер что-то пробормотала про себя, а затем сказала:
- Я должна была догадаться об этом. Торби, я восхищаюсь этими
Торговцами. Я даже люблю их. Но они могут быть и самыми
туполобыми, самовлюбленными, самоуверенными - хотя я не должна
критиковать наших хозяев. Вот. - Вытянув обе руки, она
прикоснулась к двум точкам на стене, и исчезнувшая кровать
опустилась. Вместе с двумя стульями кубрик превратился в тесное
обиталище для одного человека. - Лучше я верну ее в прежнее
положение. Вы видели, что я делала?
Она показала Торби всю обстановку, встроенную в, казалось бы,
совершенно голые стены: два стула, кровать, шкафчик для белья.
Торби выяснил, что он имеет две пары рабочей одежды, две пары
мягкой судовой обуви и много чего еще, что казалось Торби
достаточно странным: книжная полка, фонтанчик для питья, лампа
над кроватью, часы, зеркало, комнатный термостат и прочие
приспособления, бесполезные для него, так как у него не было
необходимости ими пользоваться.
- А это что? - спросил он наконец.
- Скорее всего микрофон, связанный с каютой Главного Офицера. Но
не беспокойся; на этом корабле почти никто не говорит на
Системном Английском. Они общаются на их "секретном языке" - но
только в нем нет никаких тайн, это обыкновенный финский язык.
Каждый корабль Торговцев пользуется своим собственным
языком - точнее одним из земных языков. А с другими Своболные
Торговцы общаются на Интерлингве.
Торби слушал в пол-уха. Он просто был очень рад ее обществу, да
и, кроме того, ее отношение к нему так отличалось от того, что
его окружало.
- Маргарет... почему они не хотят п о г о в о р и т ь с
человеком?
- Что?
- Вы первый человек, который заговорил со мной!
- Ах вот как! - Она не смогла скрыть своего огорчения. - Я
должна была догадаться об этом. На вас не обращают внимания.
- Ну... они меня кормят.
_ Но не говорят с вами. Бедный мой! Торби, они не говорят с
вами, потоиу что вы не "человек". Так же как и я.
- Они и с вами не разговаривают?
- Теперь иногда разговаривают. Но для этого потребовался прямой
приказ Главного Офицера и много терпения с моей стороны. - Она
нахмурилась. - Торби, каждая замкнутая клановая культура - а я
не знаю другой, которой были бы так свойственны черты
клановости,- каждяа такая культура имеет в своем языке
определенное ключевое слово... и это слово - "человек", по
крайней мере, как они его понимают. Оно включает в себя их
самих. "Я и моя жена, сын Джон и его жена - нас четверо и никого
больше". Они отсекают свою группу от всех прочих и отрицают
право других считаться человеком. Вам доводилось уже слышать
слово "фраки"?
- Да. Я не знаю, что оно здесь означает.
- Фраки - безвредное, но достаточно отвратительное маленькое
животное. Но когда они произносят это слово, то имеют ввиду
"чужой".
- Так оно и есть - я ведь чужой для них.
- Да, но в то же время это означает, что вы никогда не будете
никем иным. Это означает, что и вы, и я - недочеловеки, которые
находятся внезакона - их закона.
Торби был ошарашен.
- Значит ли это, что я должен буду вечно оставаться в этой
комнате и даже не смогу никогда ни с кем поговорить?
- Господи! Я не знаю. Но ведь я же говорю с вами.
- Спасибо!
- Давайте посмотрим, к чему я пришла. Они не жестоки; они просто
тупоголовы. Тот факт, что вы способны чувствовать и ощущать,
ничего не значит для них. Я поговорю с Капитаном, так как
получила приглашение на встречу с ним, как только корабль ляжет
в свободный полет. - Она взглянула на свой ножной браслет.
- Господи, сколько уже времени! А зашла поговорить относительно
Джаббула, и мы еще ни словцом не перекинулись о нем. Могу ли я
зайти еще и поговорить с вами на эту тему?
- Я хотел бы еще вас увидеть.
- Отлично. Культура Джаббула неплохо исследована, но я думаю,
что врядли у кого-то была возможность взглянуть на нее с точки
зрения профессионального нищего. Исследователи, которым
разрешалось жить там, пользовались гостеприимством высших
классов. И это заставляло их рассматривать предмет... ну,
например, жизнь рабов они видели снаружи, а не изнутри.
Понимаете?
