Торби вспомнил о безымянном маленьком Торби, скорчившемся во
тьме воньчего трюма, плачущем от ощущения ужаса, тоски и
одиночества на корабле работорговцев, - а ведь корабль мог быть
его собственным.
- Один хороший удар плеткой вышиб бы из них все эти льстивые
слова!
- Конечно. Но плети у нас тут не в ходу. Порой мне кажется, что
нам не мешало бы обзавестись ими. - Он посмотрел на
дисплей. - Мне придется зафиксировать все это; тут есть детали,
которые пока не укладывались в общую картину. Спасибо, что
пришли к нам. Если у вас появятся еще какие-нибудь идеи,
приходите снова.
Торби понял, что его желание пойти в Корпус было воспринято без
должной серьезности.
- Маршал Смит... есть еще кое-что, о чем бы я хотел попросить
вас.
- Что именно?
- Прежде чем я стану одним из вас, если вы мне позволите... или
после того; я не знаю, как это делается... но сначала я хочу
уйти в полет как Рудбек из Рудбеков, на своем собственном
корабле и проверить те места... красные огоньки, и среди них то,
что связано со мной. Может быть, боссу удастся докопаться до
таких вещей, до которых секретному агенту не дотянуться.
- Может быть. Но вы же знаете, что ваш отец однажды уже пытался
предпринять такой инспекционный облет. И ему не повезло. - Смит
почесал подбородок. - Но мы никогда об этом не думали. До того
как вы появились во плоти и крови, мы считали, что их постигла
обыкновенная катастрофа. Яхта с термя пассажирами, с командой из
восьми человек и без всякого груза не представляла большого
интереса для приратов, а ведь обычно они отлично знают, на что
идут.
Торби был в ужасе.
- Вы считаете, что...
- Я ничего не считаю. Но хозяева, что хотят выведать делишки
своих подчиненных, которыми те занимаются в другое время и в
других местах, рискуют обжечь себе пальцы. И скорее всего ваш
отец кое-что подозревал.
- Относительно работорговли?
- Не имею представления. Он хотел все проверить. В этом ареале.
А теперь я вынужден буду откланяться. Но буду рад видеть вас
снова... или позвоните, и мы встретимся.
- Маршал Смит... в случае чего, о том, что мы с вами обсуждали,
я могу поговорить с другими людьми?
- Что? Да обо всем. Пока данные не поступили в распоряжение
Корпуса или Стражи. Факты, которые вам известны... - он пожал
плечами, - кто им поверит? Хотя если вы будете говорить о своих
подозрениях с деовыми партнерами... рискуете вызвать сильные
эмоции по отношению лично к себе... хотя часть из них будет
носить честный и откровенный характер. А другие? Хотел бы я это
знать.
Торби явился так поздно, что Леда уже выходила из себя, сгорая
от любопытства. Но она была вынуждена скрывать свои эмоции не
только из боязни быть подслушанной, но и из-за присутствия
пожилой тетки, которая явилась, чтобы выразить свое уважение
Рудбеку из Рудбеков, и осталась ночевать. И лишь на следующий
день, после того как они осмотрели ацтекские реликвии, им
удалось поговорить.
Торби передал, что сказал Гарш, а потом решился на большее.
- Вчера пытался вступить в Стражу.
- Тор!
- О, я не сошел с ума. У меня была но то своя причина.
Стража - это единственная оргнанизация, которая пытается
положить конец работорговле. Но есть более серьезная причина, по
которой я не могу вступить в нее сразу же. - Он рассказал о
своих пдозрениях относительно связи Рудбеков и маршрутов
работорговли.
Она побледнела.
- Тор, это самое ужасное известие, которое мне доводилось
слышать. Я не могу поверить.
- Я бв и сам хотел убедиться, что это неправда. Но введь кто-то
же строит их корабли, кто-то ремонтирует их. Работорговцы не
инженеры; они паразиты.
- Я все еще струдом могу поверить, что существует такая вещь,
как работорговля.
Он пожал плечами:
- Десять плеток убедят кого угодно.
- Тор! Ты же не хочешь сказать, что тебя секли плетьми?
- Точно не помню. Но вся спина у меня в шрамах.
И пока они шли домой, Леда не сказала ни слова.
Торби еще раз увиделся с Гаршем, а затем они отправились на Юкон
в компании старой тетки, которая прилепилась к ним. У Гарша были
бумаги, которые Торби должен был подписать, и некая информация.
- Позыв к действию должен поступить от Рудбеков, потому что там
была законная резиденция ваших родителей. Второе - мне удалось
кое-что раскопать в наших газетах.
- Да?
- Ваш дедушка оставил вам здоровую кучу акций. Обычная история:
бурные восторги по поводу вашего рождения. Журнал парижской
фондовой биржи перечислил их по номерам. Так что в тот день их
все знали.
- Выбор средств в ваших руках.
- Но я не хочу, чтобы меня подозревали в связи с вами и с
Рудбеками, пока судебный пристав не воскликнет: "Слушайте!
Слушайте!" Вот почтовый адрес, по которому вы можете найти
меня... в крайнем случае, по телефону, если в этом возникнет
необходимость. И собираясь на встречу со мной, примите все меры
педосторожности.
Торби было затруднительно претворить в жизнь эти указания,
потому что телохранитель не отходил от него ни на шаг.
- Почему бы вам или кому-нибудь другому - скажем, какому-то
молодому человеку - не позвонить моей кузине и не передать ей
кодовое послание? - предложил он. Ей часто звонят самые разные
люди, большинство из них - молодежь. Она передаст все мне, а я
уж найду возможность перезвонить вам.
- Отличная идея. Он спросит, знает ли она, сколько дней осталось
на покупки перед Рождеством. Отлично: увижу вас в суде. - Гарш
ухмыльнулся. - Похоже, что это будет весьма забавно. И очень,
очень дорого для вас. Пока.
Глава 22
- Никак ты неплохо отдохнул? - Дядя Джек улыбнулся ему. - Ну и
погонялись мы за тобой. Ты не должен был так поступать, мой
мальчик.
Торби рванулся ударить его. Телохранитель отпустил его, втолкнув
в комнату, но руки его были связаны.
С лица дяди Джека сползла улыбка, и он взглянул на судью Брадера.
- Тор, ты никогда не хотел признать, что мы работали на благо
твоего отца и твоего дедушки. Естественно, мы лучше знали, как
вести дела. Но ты доставил нам немало хлопот, и сейчас мы
покажем тебе, как следут обращаться с маленькими детьми, котоыре
не понимают хорошего отношения. Мы тебя научим. Вы готовы, судья?
Судья Брадер злобно усмехнулся и вытащил из-за спины хлыст:
- Ткни его мордой в стол!
Торби проснулся от удушья. Ну и приснится же такое! Он оглядел
комнатку маленького отеля и постарался припомнить, как он здесь
очутился. Они беспрестанно путешествовали, покрывая иной раз до
половины планеты. Он уже стал достаточно разбираться в нравах и
обычаях, чтобы не привлекать особого внимания, и новая
идентификационная карточка служила ему не хуже настоящей. С тех
пор как он выяснил, что подпольный мир всюду живет по тем же
законам, это было уже не так трудно.
Наконец он вспомнил - он находился в Южной Америке.
Прозвучал сигнал тревоги - уже полночь, время двигаться. Торби
оделся и посмотрел на свой багаж, готорый решил оставить здесь.
Через черный ход он спустился вниз.
Тете Лиззи не нрвился холод Юкона, но она смирилась с ним. Вдруг
кто-то позвонил Леде и напомнил, что до окончания покупок к
Рождеству осталось всего несколько дней, и поэтому им пришлось
уезжать.
В Ураниум-сити Торби решил позвонить. Гарш ухмыльнулся с экрана.
- Жду вас в окружном суде по делу "графство против Рудбека",
четвертый зал, в девять пятьдеся девять утром четвертого января.
А теперь сгиньте с глаз долой.
- Поэтому в Сан-Франциско в пристуствии тети Лиззи Торби и Леда
поругались. Леда хотела отправиться в Ниццу, Торби настаивал на
Австралии. Торби наконец гнево сказал:
- Ну и забирай себе машину! Я куплю себе другую! - Он вылетел
вон и купил себе билет до Большого Сиднея.
Там он устроил старую шуточку, проскользнув в туннеле под
Заливом и, убедившись, что отделался от своего телохранителя,
пересчитал наличные, которые Леда сунула ему тайком, потому что
ругались они публично. У него было чуть меньше двухсот тысяч
кредитов. К ним была приложена записочка с извинениями, что она
не могла собрать больше, но терпеть не может иметь с собой
наличные деньги.
Ожидая рейса, Торби пересчитал то, что осталось от этих денег, и
понял, что должен тратить осторожно, вести себя очень
рассудительно по отношению и ко времени, и к деньгам. И куда
только девается и то, и другое?
В Рудбек-сити на него буквально набросились фотографы и
репортеры; все вокруг так и кишело ими. Но он протолкнулся
сквозь их толпу и в девять сорок восемь встретился в баре с
Гаршем. Старик кивнул.
- Садитесь. Хиззонер скоро появится.
Судья вошел и, пристав, провозгласил древнюю формулу
справедливости: "... да будут выслушаны обе стороны".
- Этот судья на поводке у Брадера, - заметил Брадера, - заметил
Гарш.
- что? Тогда почему мы здесь?
- Вы мне платите за то, чтобы об этих проблемах беспокоился я и
только я. Любой судья становится хорошим судьей, когда знает,
что он под прицелом, что за ним наблюдают. Оглянитесь.
Торби так и сдела. Помещение было настолько заполнено
представителями прессы, что остальным оставалось лишь стоять
вдоль стен.
- Я неплохо потрудился, - заметил Гарш, - если мне будет
позволено так выразиться. - Он ткнул пальцем в передний
ряд. - Этот увалень с большим носом - посланник с Проксимы. А
старый жулик рядом с ним - Глава Юридического
комитета. И... - он замолчал.
Торби не видел дяди Джека, но судья брадер сидел за другим
столом - на Торби он не глядел. Не видно было здесь и Леды. Он
остро почувствовал свое одиночество. Но Гарш, кончив формальное
представление дела, сел рядом с ним и шепнул:
- Вам послание от юной леди. Она просит передать, что желает
удачи.
Торби принял участие в судоговорении, только давая присягу, а
затем последовали заявления, контрзаявления и предупреждения.
Когда его приводили к присяге, он заметил на передней скамие
отставного судью из Высшего Суда Гегемонии, который как-то
обедал у Рудбеков. Затем Торби уже ничего не замечал, потому что
излагал свой рассказ в глубоком трансе, в который ввел его
психотерапевт.
Каждая деталь его повествования бесконечно обсуждалась и
пережевывалась, но лишь однажды слушание обрело драматический
характер. Брадбер обратился к суду с протестом в такой форме,
что по залу пронесся шепот и кто-то даже затопал ногами. Судья
побагровел:
- К порядку! Бейлиф очистит помещение!
Несмтря на протесты репортеров, бейлиф приступил к исполнению
своих обязанностей. Но первые ряды сидели неподвижно, не сводя
взглядов с судьи. Высокий Посланник с Веганской Лиги наклонился
к своему секретарь и что-то шепнул ему; тот зашелестел клавишами
стенографической машинки.
Судья прокашлялся:
- ...пока не прекратится подобное нетерпимое поведение... Суд
не потерпит неуважения к себе.
Торби не без удивления услышал его заключительные слова:
- ...из чего слудует признать, что Крейтон Бредли Рудбек и
Марта Бредли Рудбек скончались и ныне мертвы, став жертвой
катастрофы. Да покоятся их души в мире. И пусть так и будет
записано.
Судья стукнул своим молотком по столу.
- Если душеприказчики или опекуны наследников завещания в
случае, если оно имеет место, присутствуют в настоящем суде,
пусть они выйдут сюда.
О собственной доле Торби не было сказано ни слова. Торби
поставил все необходимые подписи в комнате судьи. Ни Уимсби, ни
Брадер при этом не прсутствовали.
Когда Торби с Гаршем вышли наружу, он перевел дыхание.
- С трудом могу поверитьт, что нам удалось выиграть.
Граш усмехнулся.
- Не обманывайте сами себя. Мы выиграли по очкам лишь первый
раунд. Все дальнейшее обойдется вам недешево.
У Торби обтянулись скулы. Телохранитель начал прокладывать им
дорогу через толпу, и они двинулись за ним.
Гарш не преувеличивал. Брадер и Уимсби прдолжали управлять
компанией "Рудбек и Ассоциации" и не собирались складывать
оружия. Торби так и не увидел доверенности своих родителей, хотя
сегодня он хотел убедиться лишь в одном: он предполагал, что
жразница между теми бумагами, что ему подготовил судья Брадер, и
