Вельт испугался. Совершенное оружие, совершенная стратегия -- о, Боже,
больше не надо! Он точно знал, что имеет в виду эксперт, и он знал, что
Директория поддержит его. Он будет вынужден идти к Наивысшему, этого не
избежать. Если он этого не сделает, на него будут давить, пока он не
сдастся. Вельт почувствовал себя в ловушке. Не потому, что Наивысший
потребовал бы чего-то взамен, просто потому, что всякий раз, когда Вельт
обращался к нему, слышалось явное презрение, чувство превосходства. Всякий
раз он охотнее всего просто убежал бы оттуда. С другой стороны, от него
неожиданно могли все же потребовать чего-то взамен. Наивысший мог... Вельт
ужаснулся. Он не мог найти логического объяснения своему ужасу, но почему-то
голос отказывал ему, а нервы не выдерживали. Почему? Голос никогда не
менялся, в нем не было ни явной, ни скрытой угрозы, и если быть точным, то в
нем звенело только единственное порицание: твое требование нужно было точнее
описывать.
Вельт вдруг понял, на чем основано его отвращение. Он по отношению к
Наивысшему казался себе неполноценным, ничтожным, беспомощным, презренным.
Образно говоря, он выступил в роли побирушки со шляпой в руках, и у него
было неприятное чувство, что Наивысший знал об этом и поэтому презирал его.
Вельт понимал, что его представление было нелогичным, но ничего не мог
изменить. В последнее время все стало даже хуже. Нет, не то чтобы это играло
какую-то роль. Но одно было определенно: несмотря ни на что, Директория
заставит его пойти к Наивысшему. Сейчас речь идет об их спасении, и он
является для них последним шансом.
Ровно через два часа он был уже в пути. Никто не пытался следовать за
ним; роботы-охранники, которыми была наводнена эта местность, всегда
препятствовали этому. Такие попытки прекратились уже давно. Вооруженные
роботы-охранники признавали только его и уничтожали любого другого. Сто
восемьдесят три смерти окончательно научили любопытных, а у тех, кто
использовал приборы для ориентирования, эти приборы взрывались прямо в
руках.
Вельт шагал хорошо знакомой тропинкой и вошел сквозь преломляющее поле
в красный туман.
-- Что тебе нужно? -- Безучастный голос показался Вельту высокомерным и
обвиняющим.
-- Я... мы... -- Вельт нервно сглотнул. -- Нам нужно оружие... оружие,
против которого бессильно всякое другое оружие.
Несколько мгновений стояла тишина.
-- Такое оружие можно изготовить. Я предлагаю мутант определенного
вируса, который широко распространен в этом мире.
-- Отлично. -- Вельт потер ладони, но вдруг замер. -- Я полагаю, против
него есть вакцина?
-- Ты противоречишь сам себе. Если ты требуешь оружие, против которого
бессильно все, то не может быть никакой защитной вакцины -- это очевидно.
-- Но мы тоже можем заболеть.
-- Несомненно. Ты же ничего не сказал о выживших.
-- Это нам не годится. Нам нужно оружие, которое гарантировало бы
победу.
-- При теперешних обстоятельствах такого оружия нет.
ГЛАВА 22
Вельт почувствовал, как по спине пробежала ледяная дрожь.
-- Что значит -- при теперешних обстоятельствах?
-- Ты знаешь условия, которые сам же создал? Ты перестроил определенный
прибор, чтобы возвыситься над большинством своих сограждан.
-- Ты это знаешь? -- Вельт выдавливал слова по одному, будто через
силу.
-- Это моя задача -- знать.
-- Но почему? -- Вельт в Отчаянии сцепил ладони. -- Почему ты нас не
предупредил?
-- Моя функция заключается в том, чтобы делать информацию доступной для
тех, кто ее требует. Но в мою задачу не входит вмешиваться на пользу одной
из борющихся партий.
-- Значит, ты не дашь нам оружия?
-- Я не могу уклониться от этого, но вы должны точно определить, как
оно должно выглядеть.
-- Черт бы тебя побрал! -- Ладони Всльта сжались в кулаки. -- Конечно
же, мне нужно оружие, которого было бы достаточно, чтобы победить врага.
-- В таком случае я предлагаю вирус.
-- Боже милостивый, но почему?
-- Так как я -- если не брать во внимание оружие, действующее без
разбору -- при подобных обстоятельствах не могу дать вам никакого оружия,
которое было бы сильнее того, что вам противостоит.
-- Это безумие! -- Вельт был слишком напуган, чтобы ощущать
благоговение.
-- Напротив. Технология не может создать ничего неосязаемого. Я же не
могу дать вам мстительность, любовь к свободе, волю к победе, силу
воображения и самопожертвование. Я могу обеспечить вас оружием, которое
будет уничтожать ваших противников тысячами, но оно все равно не гарантирует
вам победы.
-- Дай нам оружие, которое предоставило бы нам равные шансы на победу.
-- Я дам вам оружие, которое уничтожает целые армии, но и оно не даст
вам равных шансов. В лучшем случае, вы уменьшите вероятность вашего
поражения на тридцать процентов.
-- Дай его мне, дай сюда, мы готовы и на проценты.
Странно, но в это мгновение он не боялся ни голоса, ни его
песимистических оценок. С оружием, которое может уничтожать армии, он
овладел бы и чем-то неосязаемым -- безжалостностью.
Когда он вернулся с подробностями, на него навалились
экспергы-расчетчики, шепотом обсуждая проект. Он понимал только обрывки, но
это звучало не слишком обнадеживающе.
-- Нужна очень сильная экранировка, иначе...
-- Довольно сложно...
Один из специалистов встал и резко сказал: -- Чтобы построить эту
проклятую штуку, нам понадобится девять недель...
Вулканы в Торонто побледнели и стали лишь размытыми, едва заметными
контурами, не имевшими в себе ничего реального или угрожающего. Улицы в
городе опять выглядели, как всегда; щебень и кирпичи таинственным образом
взмыли вверх и заняли свое первоначальное положение.
Командование союзников и ведущие ученые непрерывно заседали.
-- Пассивной обороны недостаточно. Мы должны нанести удар до того, как
противник придумает что-то новое.
-- Я такого же мнения. Мы не знаем, кто такой Наивысший.
-- Сначала нужно ясно определить наши цели -- куда нанести удар.
-- Конечно, по одному из городов иммунных, лучше всего для поддержки
одного из подвергнутых проекции городов. Большинству и без того плохо.
Иммунные за это время собрались с силами. Если население восстанет, они
немедленно отреагируют. Мы не можем рисковать и посылать друг другу
проекции, пока в состоянии их поддержать. У кого-нибудь есть предложения?
-- Да. -- Поднялся испанский полковник. -- Мадрид -- один из занятых
иммунными городов. Если мы сможем изгнать их оттуда, это облегчило бы
восстание в Гибралтаре и обеспечило бы нам контроль над всем полуостровом и
над большей частью Средиземного моря: -- Он успокаивающе улыбнулся. -- Я
вынужден говорить откровенно, господа. У меня политическая проблема. Мы
очень гордый народ. Моим сородичам невыносима мысль о том, что чужие
оккупанты заняли нашу столицу. Нам стоило большого труда удержать наших
освобожденных сограждан от нападения. Такого рода атака, как мы все знаем,
была бы обречена на провал и, возможно, совершенно бы погубила мой народ.
-- Я думаю, это важный аргумент, полковник, но для начала нам нужна
другая цель.
-- Тогда я предлагаю Бостон, -- свирепо сказал американский ученый. --
Это не только оплот иммунных, но как раз оттуда, как подтвердил доктор
Кейслер, и посылаются проекции.
-- Мадрид и Бостон для начала и как можно скорее. Теперь об оружии и
оснащении.
-- Мы вам сейчас это покажем.
-- Мне кажется, у меня здесь что-то есть. -- Поднялся низкий
темноволосый мужчина. -- Тут у меня прибор, который я хотел бы вам
показать... Это не займет много времени. -- Он что-то вынул из кармана. --
Можно вас, сэр?
-- Хм, я...-- Остерли удивленно посмотрел на него.
-- Спасибо. И вам спасибо, доктор Кейслер, если вы ничего не имеете
против. Просто повесьте эти медальоны на шею, господа... Спасибо.
-- И что мы должны делать? -- Остерли с сомнением рассматривал
маленький предмет на груди. Он казался, довольно толстой персональной
карточкой.
-- В данный момент ничего, мистер Остерли. Не будет ли ктонибудь
любезен написать на листке бумаги короткую фразу и передать этот листок
доктору Кейслеру, не раскрывая содержания.
Это сделал молодой майор.
-- Так, доктор Кейслер, разверните, пожалуйста, листок и прочтите про
себя написанное, а вы, мистер Остерли, повторите, пожалуйста, слова, которые
вы должны слышать в своем сознании.
-- Как? -- спросил Остерли, посмотрел на него и объявил: -- Какая яркая
зелень, когда в Испании цветут цветы.
-- Черт побери, именно это я и написал,-- сказал майор.
Кейслер улыбнулся: -- А я это прочел.
Остерли порылся в поисках трубки.
-- Что это за аппарат? Я услышал голос Кейслера у себя в голове.
-- Это одно из видоизменений Машины Мечты, но уменьшенное с помощью
микротехники до необходимых размеров. Эти Машины, в противоположность их
предшественницам, специализированы, то есть, они возбуждают только строго
ограниченную область мозга. Возбужденная область одного мозга вступает в
связь с мозгом другого человека, находящимся под таким же воздействием.
У Остерли отвисла челюсть. "Должно быть, это шутка?" --подумал он.
"Нет, все на самом деле", -- услышал он веселый голос Кейслера в своей
голове.
"Убирайтесь к черту", -- подумал Остерли и быстро снял с шеи эту штуку.
Кто-то сухо и с сомнением сказал: -- Телепатический прибор?
-- Можно назвать итак, сэр. При регулярном использовании и постоянной
тренировке вообще исчезнет необходимость пользоваться словами. Можно думать
картинами или понятиями; прибор передает даже чувства. -- Мужчина сделал
паузу и закурил. -- Если прибор со временем будет использоваться всеми,
человечество окажется на пороге новой эры. Появится взаимопонимание между
расами и народами. Обман станет невозможным. -- Он замолчал и слабо
улыбнулся. -- Но это в будущем. Сейчас можно было бы рекомендовать
использовать определенное число этих приборов в качестве средства сообщения
между Центром и всеми группами.
Пять часов спустя конференция закончилась после того, как было
достигнуто согласие по основным пунктам плана нападения. Дата уже была
установлена. Прошло бы много недель, прежде чем иммунные изготовили бы свое
супер-оружие и смогли бы его применить.
Джиллиад покинул конференц-зал таким задумчивым, что едва заметил
фигуру в фойе.
-- Привет, Дэйв, -- сказал нежный голос.
Он вздрогнул и заставил себя улыбнуться.
-- Привет! Вас снова вернули сюда из лаборатории?
-- Да, сегодня. Я участвовала в работе над телепатическим прибором,
который вам только что продемонстрировали.
-- Очень интересно. Я с удовольствием побеседовал бы с вами об этом, но
попозже. У меня другая проблема, и если у вас есть для меня время, мы могли
бы где-нибудь поговорить вдвоем.
-- Я сейчас живу в "Гудзоне" на Вест-стрит. Там мы можем поговорить, но
меня постоянно охраняют.
Он улыбнулся.
-- К этому я, должно быть, уже привык. "Тетушка" Миллер тоже там?
Она улыбнулась в ответ.
-- Понятия не имею. Я спрашивала охранников, но никто не признается.
Он расхохотался.
-- Я бы на его месте поступил так же.
Десять минут .спустя они удобно расположились в креслах и пили кофе.
-- Ну? -- спросила она.
-- Что? Ах да, простите. Когда я приземлился в Онтарио, меня доставили
в Торонто на каком-то "субджо", как его назвал Остерли. Что это такое?
