беспощадного боя у отряда свирепых, вооруженных до зубов
норманнов! Благочестивое дитя направлялось к святому Сульпицию,
дабы провести несколько дней в молитвах и заботе о душе своей,
когда эти варвары... -- И неожиданно рявкнул: -- Да что ты
стоишь, разинув рот! Одежду и горячее питье, живо!
Тилли моргнул несколько раз и убежал.
Дианора пришла в себя поздно вечером. Она открыла глаза.
Темнота и тишина обступили ее. Девушка села. Зашуршала солома.
Все, что случилось в мятежной деревне, ушло в далекое прошлое.
Она вспомнила о том, как тайно ушла из дома, пока Гай спал
беспокойным сном; как пробиралась лесными тропами, как во
Владыкиной Горе неожиданно появились стражники, оттесняя всех
к: колодцу; как боль и страх обрушились на нее.
Тишина и темнота могли иметь только одно объяснение -- она
в тюрьме. Перед глазами мелькнуло детское и серьезное лицо
Греттира Датчанина. Юный рыцарь спас ее от расправы только для
того, чтобы отдать на казнь. Теперь помочь ей может только брат
-- если, конечно, захочет.
Дианора торопливо провела руками по платью и обнаружила,
что на ней чужая рубаха, просторная и длинная, до пят, сшитая
из грубого полотна. Неизвестно, откуда она взялась. При мысли о
том, что кто-то из стражников касался ее руками, раздевал,
глазел, покуда она оставалась в забытьи, ей стало дурно.
Девушка встала, шатаясь от слабости, подошла к двери,
несколько раз ударила кулаком и без сил опустилась прямо на
пол. К ее удивлению, почти сразу же скрипнули плохо смазанные
петли. Мелькнула свечка, над которой смутно угадывалось чье-то
лицо. Стражник вошел и остановился, подняв свечу повыше. Из
темноты выступила камера -- небольшая, без окон, с охапкой
свежей соломы в углу, заменяющей постель.
-- Я здесь, -- негромко сказала Дианора и, цепляясь за
стену, встала.
Стражник стремительно обернулся и подошел к ней поближе.
Девушка рассмотрела его молодое лицо с веснушками, веселый рот.
Глаза стражника терялись в темноте, но она чувствовала на себе
их пристальный взгляд.
-- Зачем ты встала, детка? -- спросил он ласково. -- Тебе
нужно как следует отдохнуть, набраться сил...
Она нахмурилась, принимая его слова за издевательство.
-- Я хочу видеть Гая Гисборна, -- сказала она. От
неожиданности человек чуть не выронил свечу.
-- КОГО? -- переспросил он, словно не веря своим ушам.
-- Сэра Гая Гисборна, -- повторила девушка. -- Помоги мне
встретиться с ним, добрый человек, и я
тебе хорошо заплачу. Передай ему, что его хочет видеть
Дианора.
Стражник поставил свечу на полку и повернулся к девушке.
После короткой паузы он проговорил:
-- Боюсь, что я не смогу выполнить твою просьбу, Дианора.
Видишь ли, мне не хотелось бы встречаться с Гаем...
Она вздрогнула. Неожиданно ей показалось, что она
догадывается, с кем разговаривает.
-- Кто ты?
Незнакомец истолковал ее вопрос по своему.
-- Не бойся, детка, -- сказал он. -- Здесь ни сэр Гай, ни
его подручные тебя не найдут. Ты среди друзей.
-- Кто ты? -- повторила девушка.
-- Я Робин из Локсли, -- был ответ.
Дианора слабо улыбнулась в темноте.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
-- Хелот, я принес тебе отменный эль, -- сказал Робин,
возникая в логове.
Предававшийся меланхолии Хелот молча лежал на кровати. Он
даже не пошевелился при появлении Локсли.
-- Слушай, Хелот, -- начал Робин, подсаживаясь на кровать.
-- Думаешь, я не понимаю, что с тобой творится? Согласен, твой
Алькасар славный парень, и мы все полюбили его.
-- Ой, полюбили... -- донесся голос отца Тука, который
откровенно подслушивал.
-- Тебе не удалось спасти его сейчас. В этом же нет твоей
вины, Хелот. Понимаешь?
-- Понимаю, -- нехотя выдавил Хелот. -- Мне-то от этого не
легче.
-- Алькасару тоже, -- прогудел отец Тук. -- Могу даже
предположить, что это "не легче" для него куда тяжелее, чем для
тебя.
-- Замолчи, Тук! -- рассердился Робин. -- Хелот, я пришел
за тобой. К северу от болота Кочковая Ляга беспорядки... Выпей
и поедешь с нами. Нужно помочь.
Хелот сел, взял наконец кувшин и хлебнул. Эль был
действительно хорошим -- где только взяли?
-- Как болото называется? -- переспросил он, оживая.
-- Кочковая Ляга. А деревня -- Чертоуголье. К северу от
Владыкиной Горы. -- А что там случилось?
-- Обычная история, довольно нудная, если, конечно, ты в
ней не участвуешь. Обитель Великомученика Себастьяна захватила
луга, принадлежащие деревне. Документы какие-то нашли,
королевскую дарственную или еще что-то в этом роде. А может и
состряпали. Это у них называется "благочестивый обман" -- все
делается в интересах Господа, как они говорят.
-- Поэтому я и расстался с отцом аббатом, -- скорбно
заметил отец Тук, появляясь в логове следом за Локсли. -- У нас
были непримиримые расхождения по подобному же вопросу.
-- Словом, настоятель сказал деревенским: косить косами
будете только для монастыря, а для своей скотины траву можете
рвать руками,,.
-- Какая дикость, -- сказал Хелот и снова глотнул из
кувшина. Робин скривил рот.
-- Да ты погоди. Ты слушай. Тогда деревенские ушли на
болото, пригрозив сжечь обитель. Солдаты уже там. Обитель,
несмотря на солдат, трясется от страха. Сидят небось и ждут
резни.
-- Представляю себе это собрание пудингов, -- мечтательно
произнес отец Тук и как бы невзначай потянулся к кувшину с
элем, позабытому Хелотом. Рыцарь заметил это лишь в последнее
мгновение и успел отдернуть кувшин.
-- Откуда ты все это знаешь, Робин?
-- Пришел один парень из Чертоуголья. Так идешь с нами?
-- Да, -- сказал Хелот, вставая.
-- Отлично. Действуем как всегда, -- сказал отец Тук,
весело хлопая Робина по плечам. -- Стражу перебьем, обитель
спалим.
Хелот еле заметно дернул уголком рта -- вспомнил свое
первое сражение. Тогда тоже была весна и тоже лютовал голод;
разъяренные мятежники громили монастырь, а мальчик по имени
Хелот по мере сил отбивался от них... Он потрогал старый шрам,
потом спросил:
-- А с деревенскими что будет? -- Хуже им уже не будет, --
успокоил его Робин. -- Все плохое, что могло с ними случиться,
уже случилось.
Небольшой отряд из двенадцати стрелков к полудню вышел на
тропинку, едва заметную среди холмов, поросших колючим
кустарником и крапивой в человеческий рост. Лес то подступал
совсем близко, то расступался перед полянами. В распадках между
холмами неторопливо текли обмелевшие реки. Отряд возглавлял
невысокий коренастый парень с грубым и злым лицом. Он шел
ровно, не оглядываясь.
К вечеру вышли на край огромного болота и побрели, увязая
в воде почти по колено. Проводник безошибочно находил дорогу,
проложенную здесь еще в прошлом веке. Болото почти поглотило
ее.
Через час идти стало легче. Дорога становилась постепенно
все лучше и наконец привела их к охотничьему домику,
построенному каким-то вельможей прошлого столетия для невинных
утех на лоне девственной природы.
Перед порогом домика трепетал маленький костер. Человек,
сидевший на корточках у огня, встал и, обернувшись к дверному
проему, громко сказал:
-- Пришли!
На пороге показались люди -- пятеро мужчин, две молодые
женщины и детишки, человек семь. Они посыпались из дома
желудями. Лица у всех были тревожные и радостные -- ни следа
тупой покорности, которую Хелот привык наблюдать в веселой
Англии.
Они обступили Робина, который принялся развивать свои
стратегические планы: -- Пожрать -- и спать!
Женщины засуетились вокруг костра. Хелот зашел в дом,
сопровождаемый двумя мальчиками, которые следовали за ним на
почтительном расстоянии.
В доме было темно и пахло кислятиной. Хелот сел на лавку
возле стены, отстегнул ножны, положил меч на колени. Да, домик
не был предназначен для жилья. Здесь не потрудились даже
сложить печь. Видно, приезжали летом на часок-другой, а дольше
не задерживались.
Две веснушчатые детские физиономии маячили неподалеку
робко, но настырно. Хелот без улыбки поднял к ним глаза --
чужие, темные.
-- Как вас зовут, дети? -- спросил он.
-- Меня Тэм Гили и его Тэм Гили, -- последовал ответ. --
Мы братья.
-- Мама думала, что кто-то один точно уж помрет, --
пояснил второй мальчик. -- Вот и назвала одинаково. Пусть хоть
один останется. А мы оба остались.
Они несмело улыбнулись и приступили к расспросам.
-- А вы пришли с Робин Гудом? Хелот кивнул:
-- Конечно. Почему вы об этом спросили?
-- Потому что... вы не отсюда. Вы другой. Не такой, как
все.
-- Вы не из этих мест, да? -- добавил второй Тэм.
-- Я сарацин, -- неожиданно для самого себя заявил Хелот.
-- И прежде вы жили в Сарацинии?
-- Несомненно.
-- Там война, -- высказался Тэм-постарше.
-- Там моя родина, -- грустно ответил Хелот.
Дети мгновенно почувствовали, что незнакомец проявил
слабину, и воспользовались этим. Тэм-помладше уже вцепился в
оружие.
-- Можно потрогать? -- спросил он.
Немытые детские пальцы благоговейно коснулись острия.
-- Рыцарский, -- уважительно шепнул Тэм-постарше.
Дверь в дом распахнулась, и вошли стрелки в сопровождении
обитателей Чертоуголья. Они шумно переговаривались. Один из них
нес факел. Хелот стряхнул с себя детей и встал. Робин почти
сразу же отыскал его глазами.
-- Хелот, ты где? Завтра отправишься в обитель. Будешь
развлекать враньем отца настоятеля, а ночью откроешь нам
ворота.
-- Ох, не по душе мне это, Робин.
-- Назад дороги нет, -- ответил Локсли. -- Обитель должна
сгореть, иначе все эти люди погибнут. И дети тоже.
--Я же не спорю, -- вздохнул Хелот.
Настоятель обители святого Себастьяна был человеком худым
и вид имел суровый и неприступный -- полная противоположность
отцу Туку, который вместе с храмовником из Лангедока попросил
приюта на одну-две ночки.
-- Время трудное, -- заметил настоятель. -- Как откажешь
собрату в хлебе насущном и крове!
-- Да, -- согласился отец Тук. -- По мне так пора опять
вводить поголовное рабство для смердов. Нужна твердая рука!
Хватит потакания холопам -- вот что я вам скажу, отец
настоятель.
-- Совершенно справедливо! -- подхватил настоятель. -- Я
воистину слышу речи духовного лица, озабоченного благом Церкви.
Существуют незыблемые столпы -- престол, отечество... Что
будет, если их убрать? Что будет, если червь неверия и
бунтарского духа подточит их? В Лангедоке, говорят, светские
власти в своем богохульстве дошли до того, что стали привечать
дьяволопоклонников... -- Настоятель - кашлянул и совсем другим
тоном произнес: -- Прошу в трапезную.
Отец Тук шепнул Хелоту на ухо:
-- А кушают здесь славненько... Зря ты не хотел идти.
-- Обитель наша невелика, всего семь братьев, -- говорил
между тем отец настоятель.
Хелот машинально подсчитывал число стражников, без дела
слонявшихся по монастырскому двору. Отец Тук, видимо, занимался
тем же самым, потому что поинтересовался, махнув в сторону
солдат рукой:
-- А сии миряне тоже попросили у вас ночлега в трудное
переломное время?
Отец настоятель остановился и скорбно вздохнул:
-- О, если бы так... Эти благородные люди пришли на помощь
тем, кто денно и нощно возносит к престолу Господа молитвы о
процветании нашего королевства, которое без этого окончательно
пришло бы в упадок. До чего дошло вольномыслие! Девятеро наших
холопов ушли на болота, угрожая оттуда священному покою
обители. Остальных, хвала Всевышнему, мы повесили.
