Голубой Башни совершил побег знаменитый разбойник. Хелот,
конечно, очень сомневался в том, что у кого-нибудь из цвета
здешнего общества хватит ума связать эти два обстоятельства,
однако лангедокский рыцарь не любил делать ничего лишнего.
На второй или третий вечер, когда Греттир отправился к
Гисборну, преследуя одну-единственную, не скрываемую им цель --
напиться, Хелот решил остаться дома, предпочитая общество
сварливой Бьенпенсанты обществу пьяного мальчика. Впрочем,
вслух Хелот выразился куда благопристойнее, и Греттир ушел, не
обидевшись.
Как только он скрылся за дверью, в комнате
материализовалась Бьенпенсанта. На сей раз она не пыталась
никого напугать и вела себя мышкой, насколько это вообще было
возможно для прабабушки Греттира.
Хелот подложил в камин дров. Слуг он отослал -- мешали
своим мельтешением. Сидя в кресле с ногами,
Санта наблюдала за ним с легким любопытством. Наконец она
сказала:
-- Хотите выпить? У моего внука здесь хороший запас вина.
Хелот повернулся к ней и неожиданно для себя улыбнулся:
-- Разве призраки пьют? Я не знал.
-- Я и сама не знала, пока не начала напиваться. Подождите
здесь, не уходите. Я быстро принесу два бокала и бутылочку.
Бьенпенсанта поднялась, и ее просторные одежды зашуршали,
как настоящие. Уже возле самой двери она обернулась, бросила на
молодого рыцаря проницательный взгляд и добавила:
-- А если вы вздумаете уснуть, сэр, я обещаю вам кошмары.
Сами не обрадуетесь. Если проснетесь после этого седым,
считайте, что повезло. И скрылась в коридоре.
Но Хелот и не думал спать. Слишком многое заботило его в
этот вечер, чтобы он мог уснуть. Когда Санта вернулась, держа в
руках покрытую пылью бутылку с действительно хорошим красным
вином, Хелот почти обрадовался. Привидение, когда хотело, было
по-настоящему хорошим собеседником: чутким, умным,
парадоксальным.
-- Вы не обидитесь, сударыня...
-- Можете называть меня "моя дорогая", -- перебив,
предложила Санта.
-- Моя дорогая, -- не стал спорить Хелот, -- почему вы не
остались в замке?
-- Понятия не имею, -- сказала Бьенпенсанта. -- Я была
проклятием рода, к которому принадлежит Греттир. Видимо, это
оказалось важнее всего остального.
Хелот покачал головой.
-- Я не верю в магию, -- сказал он. -- Я верю только в
Бога. Но сейчас мне начинает казаться, что в нашем мире все
далеко не так просто, и в игру вступили Силы, о которых мы с
вами, моя дорогая, просто не подозреваем.
По телу Бьенпенсанты неожиданно пробежала волна красного
жара, и она изогнулась и вздохнула.
-- Может быть, -- тихо сказала она. -- Иногда мне кажется,
что я способна улавливать изменения в балансе Сил, существующих
в мире. И сейчас... -- Она помолчала, и лицо ее изменилось. Так
выглядела бы обыкновенная женщина, которая боится. Как будто
открылась дверь на холодную улицу, и тянет сквозняком.
Гай Гисборн жил в своем доме Белого Единорога на
Офицерской улице. Дом этот с двумя окнами по фасаду выглядел
нарядно.
Дверь Греттиру открыла молодая девушка и склонилась,
пропуская его вперед. Греттир вошел и растерянно огляделся в
поисках прислуги, чтобы отдать тяжелый от мокрого снега плащ и
длинный меч в ножнах, с которым юноша не расставался с той
минуты, как Хелот посвятил его в высокий рыцарский орден.
Однако никого больше не увидел.
-- Будьте как дома, -- сказала девушка, еще раз
поклонившись. -- Сэр Гай ждет вас, сэр.
-- Дома у меня есть оруженосец, -- сказал Греттир.
Вместо ответа девушка взяла плащ и оружие и, нагруженная
железом и тяжелой зимней одеждой, ушла в глубь дома.
Греттир оказался в небольшой, очень чистой комнате. Под
ногами хрустело и вкусно пахло свежее сено. Среди цветных
стекол окна было даже три красных -- Греттир не мог позволить
себе подобной роскоши и потому по-детски позавидовал.
Гай вышел ему навстречу. Он был уже изрядно пьян, и
молодой человек заметил это по чересчур твердой походке Гая и
по тому, как решительно тот кивнул ему на кресло с прямой
спинкой.
-- Располагайтесь, сэр, -- сказал Гисборн и, повысив
голос, крикнул: -- Дианора! Воды гостю!
Греттир уселся, вытянул ноги. Юному датскому рыцарю уже
случалось напиваться в обществе Гая Гисборна, однако в гостях у
него юноша был впервые.
Вошла девушка, неся в обеих руках чашу для умывания. В
воде плавали засушенные лепестки роз. Она протянула чашу сперва
Греттиру, потом хозяину дома. Гай отстранил ее небрежным
движением и, не обращая больше никакого внимания на служанку,
равнодушно спросил Греттира:
-- Как вам живется вдали от родины, сэр Греттир?
-- Мне здесь нравится, -- ответил юноша. -- Не говоря уж о
том, что вы удостоили меня своей дружбой, сэр.
-- Настоящий зверинец, а? -- так же равнодушно сказал Гай,
подавая Греттиру кубок с вином и взяв себе другой.
-- Да, -- согласился Греттир, -- например, этот жуткий
разбойник из леса и его подручные...
-- Локсли? -- Светлые глаза Гая вдруг засияли, и он
рассмеялся. -- Да это единственный нормальный человек во всем
Шервуде,..
-- За что же, в таком случае, вы ненавидите его, сэр Гай?
-- Честно говоря, я предпочел бы или повесить его без
проволочек, -- ответил Гай, -- или заручиться его дружбой. Он
умен и очень отважен. Моя бы воля, я бы взял его на службу.
Он потянулся и осушил кубок до дна одним махом. Заглянул в
опустевший кувшин и снова рявкнул:
-- Дианора!
Девушка показалась в тот же миг, так бесшумно, словно
выступила из стены. Не обращая внимания на ее грустное лицо,
Гай распорядился:
-- Еще вина, и поживее. Не заставляй нас ждать. И снова
Греттир проводил ее глазами. Девушка была слишком хороша для
служанки. Гай заметил его взгляд и усмехнулся.
-- Что, получше, чем эта корова леди Марион? -- сказал он
и неожиданно рыгнул. -- Черт, напился как свинья, покуда ждал
вас.
-- Да, -- сказал Греттир, думая о своем.
-- Вы о чем, сэр?
-- О девушке. Она действительно получше, чем леди Марион.
И чем леди Джен. И даже чем леди Ровэна.
-- Тсс, -- прошипел Гай. -- Как вам не совестно так
говорить, сэр? Она же простая...
-- Какие волосы, -- перебил Греттир, хмелея с каждой
секундой. -- Какие глаза...
-- Она еще и на лютне играет, -- хвастливо заметил Гай и
снова возвысил голос: -- Дианора!
Когда Дианора послушно села с лютней у окна, на ее щеке
появилось красное треугольное пятнышко от драгоценного красного
стекла. И это пятно тихо скользило по ее лицу и волосам, когда
она склонялась над струнами. Голос у нее был тихий, немного
хрипловатый, как будто треснувший, и в то же время очень
ласковый.
Пусть а кубках пенится вино,
забудьте о былом.
Пусть будет то, что суждено
нам на пути, земном.
Забудьте кров, забудьте дом
и тот зеленый холм,
Где навсегда уже вдвоем
уснули мать с отцом.
Забудьте мир, забудьте сон
без страха и тревог.
Забудьте колокольный звон
и из трубы дымок...
-- Что это за песня? -- спросил Греттир, спьяну не
соображая, что говорит слишком громко.
Неожиданно он увидел, что девушка смотрит ему прямо в
глаза, и смутился.
-- Это народная баллада, сэр, -- ответила она, отставляя
лютню. -- Я подумала, что благородного лорда, быть может,
развлечет музыка, которой благородный лорд никогда не слышал.
-- Разумеется, -- сказал Греттир. -- Чудесная музыка. И вы
сами, миледи, чудесная.
-- Дианора, ступай вон, -- приказал Гай, и она вышла.
Греттир проводил ее жадным взором, не замечая, что Гай
хмурит брови и покусывает губу.
Наконец, вздохнув, юноша опрокинул в рот еще один кубок и
взял с блюда сушеную яблочную дольку.
-- Что, как не общество друзей, скрашивает наши дни, сэр?
-- проговорил он.--И я счастлив был обрести в Ноттингаме вас и
своего старого друга сэра Хелота из Ордена Храма.
-- Кстати, -- сказал Гисборн. -- Орден Храма. Скажу вам
откровенно, сэр, темная личность этот ваш Хелот. Никто не
знает, откуда он взялся.
-- Из Лангедока, -- пояснил Греттир.
-- Это меня и настораживает. Он еретик, сэр, он еретик.
Весь Лангедок пропитан вонючей проказой Юга. Мне не хотелось
бы, чтобы вы...
Неожиданно внизу послышался осторожный шорох. Как ни был
пьян Гай, он уловил этот звук и поднял палец, прислушиваясь.
Шорох повторился. Гай поднялся с кресла, держась одной рукой за
стену, чтобы не потерять равновесия, а другой нащупывая на
поясе кинжал. Греттир попытался было сделать то же самое, но
покачнулся и чуть было не рухнул на пол, подняв невообразимый
грохот.
Тотчас же, яростно выругавшись, Гай с топотом бросился
вниз по лестнице и на бегу крикнул в темноту:
-- Дианора!
Кто-то мягко, как кошка, скользнул мимо Гая в темный угол,
и снова воцарилась тишина. Однако теперь для Гая она была полна
угрозы.
-- Гай, -- донесся тихий голос девушки.
-- Стой где стоишь, не двигайся, детка, -- хрипло сказал
Гай. Опершись рукой о перила, он спрыгнул вниз. Снизу донесся
его голос:
-- Факелы! Греттир, черт бы вас побрал! Скорее!
Греттир неверной рукой ухватил факел и скатился по
лестнице. Гай выкручивал руки человеку, который проник в дом и
таился у стены.
-- Держите факел! -- крикнул Гисборн, задыхаясь. Он был
сильнее незнакомца и уже одолевал его. Дианора жалась у стены,
держась обеими руками за горло, как будто ее терзало удушье.
Глаза ее потемнели и были полны ужаса. Наконец Гай повалил
преступника на пол и последним ударом по голове лишил его
чувств.
-- Посветите, -- велел Гай, казавшийся теперь совершенно
трезвым.
Греттир сунул факел, едва не опалив поверженному волосы. В
багровом свете показалось смуглое лицо с горбатым носом.
-- Проклятый сарацин, -- пробормотал Греттир. -- Я узнал
тебя, клянусь распятием. Ты сгниешь заживо... Я отомщу. Я
отомщу.
-- Дианора... ты здесь? -- Гай поднял голову и увидел, что
девушка стоит рядом. -- Возьми факел у сэра Греттира.
Свет запрыгал по стенам, как будто у Дианоры задрожали
руки, когда Гай ударом ноги перевернул своего пленника на
спину. Несколько минут он вглядывался в него, а потом перевел
цепкий взор на Греттира, бледного как смерть.
-- Так вы знаете этого человека, сэр?
-- Да, -- выпалил Греттир. -- Это Алькасар, беглый раб. Он
принадлежал сэру Гарсерану. Сообщник этого Локсли. Он чуть не
убил меня там, в Гнилухе.
В темной прихожей пахло сеном, (факельной смолой и кровью.
-- Да, забавно, -- задумчиво сказал Гай и принялся
связывать пленнику руки. -- Придется вызвать стражу и доставить
его в Голубую Башню. Вы не зайдете в казарму, сэр? Я был бы вам
очень признателен.
-- Конечно, -- пробормотал Греттир, которому страшно не
хотелось куда-то идти. -- Если дойду, сэр...
Гай закончил связывать пленнику руки и, выпрямившись, взял
факел из рук Дианоры.
-- Девочка, ступай спать, -- сказал он ей. Она поцеловала
его руку и медленно пошла вверх по лестнице. Несколько секунд
Гай смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на Алькасара и
сказал, вздрогнув:
-- Как подумаю о том, что любой бандит может убить ее,
оскорбить, похитить... Нужно бы отдать ее в хороший монастырь,
да никак не могу расстаться.
-- Вы ее любите? -- решился наконец Греттир.
Гай улыбнулся.
-- Конечно, -- сказал он. -- Ведь она моя сестра.
Бьенпенсанта развалилась в кресле, поигрывая кубком, в
