От удивления Хелот чуть не проглотил траву, которую как
раз разбавлял.
--Ну да,--с важностью пояснил Алькасар. -- Отец Тук
замечательно про него рассказывает. Святой Мартин тоже портил
хорошие вещи. Рвал плащи. Делился с разными вонючими
мерзавцами.
Хелот приложил к горлу Греттира зеленую примочку и
аккуратно привязал ее двумя рукавами.
-- Зачем с ним возишься? -- спросил Алькасар, жадно трогая
свой нож.
-- С тобой я тоже зря возился? -- разозлился Хелот. --
Откуда ты знаешь, что он за человек?
-- А он вообще не человек, -- ответил Алькасар, широко
улыбаясь. -- Разве я смог бы зарезать его, если бы думал иначе?
Греттир так испуганно взглянул на Хелота, что в душе
лангедокский рыцарь почувствовал удовлетворение.
-- Греттир, ты можешь разговаривать?
Он кивнул:
-- Могу... только тихо.
-- Как тебя занесло в деревню?
-- Не знаю... -- ответил он, подумав. -- Сэр Гай сказал:
"Спалим пару домишек". Это же как охота: не любишь убивать,
развлекайся другим способом.
-- Твои лирические наклонности спасли мне жизнь, -- сказал
Хелот, заканчивая возиться с повязкой. -- Если бы ты не отъехал
в сторону полюбоваться природой, меня бы повесили.
Алькасар захохотал, блестя белыми зубами:
-- Это точно!
Греттир содрогнулся.
-- Меня убьют? -- спросил он.
-- Когда-нибудь -- несомненно, -- утешил его Хелот и
затянул завязки мешка с целебными травами. -- Но, во всяком
случае, не сейчас.
-- Эй, постой, -- вмешался Алькасар. -- Мне показалось,
что ты хочешь отпустить его, Хелот.
-- Правильно.
-- Он никуда не пойдет, -- заявил сарацин. -- Это мой
пленник, и я говорю: он останется здесь.
-- Да? -- спросил Хелот странным голосом. -- И что ты, в
таком случае, собираешься с ним делать?
Сарацин слегка нагнул голову и ответил очень сдержанно:
-- Я поступлю с ним, как захочу.
Хелот посмотрел ему прямо в глаза прямым, тяжелым
взглядом. Он молчал так долго, что сарацин неожиданно смутился
и закричал:
-- Эта бледная сопля предаст тебя за первым же углом!
Разве можно доверять рыцарю, да еще норманну? Ты сошел с ума,
Хелот!
-- Он уйдет в Ноттингам, -- повторил Хелот совсем тихо и
коснулся своего меча.
Алькасар побледнел, отступил на шаг, потом пробормотал
сквозь зубы ругательство на своем языке, резко повернулся и
пошел прочь, расшвыривая ногами лежавшие на земле комья снега и
ветки,
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ранним утром Хелот ехал по лесу, направляясь к городу
Ноттингаму, и улыбался. На душе у него было так свежо и чисто,
будто ему снова десять лет и он идет к своему первому
причастию.
Накануне ему пришлось выдержать штормовой гнев Малютки
Джона и ядовитое кипение отца Тука, которые негодовали на него
за "дурацкое и трижды дурацкое" (по выражению духовного отца)
решение отпустить Греттира Датчанина. Положение смягчил сынишка
вдовы, который весьма кстати вспомнил, что у Хелота, вроде бы,
действительно был в Ноттингаме какой-то приятель из норманнских
вельмож и вот этот-то вельможа и помог вызволить браконьера из
тюрьмы. Заявление рыжего Робина вызвало всеобщее недоумение.
Алькасар был мрачнее тучи и на Хелота не глядел.
-- В Ноттингаме меня знают как рыцаря Ордена Храма, --
заявил Хелот. -- Думаю, не будет ничего страшного, если я
отправлюсь туда завтра один и посмотрю, что можно сделать.
Они сидели в харчевне Тилли и Милли в урочище Зеленый Куст
и от волнения поглощали эль в чудовищных количествах. Милли
запыхалась и стала красной как свекла, умаявшись таскать
кувшины и наполнять кружки.
-- Сын мой, у твоего плана есть чудовищный недостаток, --
заявил отец Тук. -- Его основа -- доверие к человеку, которому
мы никак не можем доверять. Надо было прирезать этого Трентира,
или как там его, и дело с концом.
Стрелки закивали, Алькасар смотрел на своего друга
угольными глазами, пылающими лютой злобой.
-- По-моему, -- неожиданно сказал сарацин, -- мне надо бы
пойти вместе с Хелотом.
Хелот задумчиво потыкал пальцем в пену, вскипевшую в его
кружке, чтобы она опустилась, потом все так же задумчиво
облизал палец.
-- Это до первой встречи с Гарсераном, -- сказал он
наконец.
-- Вот уж не думаю, что он меня узнает, -- пробормотал
Алькасар без особой уверенности.
-- Вот как раз тебя он узнает с первого взгляда, -- сказал
Хелот и залпом допил свою кружку, после чего уставился
Алькасару в лицо прямым взглядом. -- Ты ему столько крови
попортил, что он тебя и на смертном одре вспомнит.
Отец Тук громогласно заржал и опустил на плечо Хелота свою
красную лапищу.
-- Еретик из Лангедока, как всегда, прав, -- заявил он. --
Иди один, мой сын, и да пребудет с тобой святой Бернард
Клервосский.
И вот зимним утром он едет один по зимнему лесу, и вороной
Шериф тихо ступает по наезженной ноттингамской дороге -- для
одних торной, для других полной неожиданных опасностей.
Вдруг вспомнился день, когда он впервые увидел Робина из
Локсли, знаменитого разбойника. Хелот был уверен -- хотя,
откуда взялась такая уверенность, еще не понимал, -- что
когда-нибудь все эти замечательные разбойничьи приключения
закончатся большой кровью. Слишком уж много Локсли занят тем,
что пытается заставить окружающих ценить свободу. Для этого он
избрал, несомненно, кратчайший путь, а именно: тыкать людей
носом в их же собственное дерьмо. Интересно, что сказал бы по
этому поводу святой Сульпиций?
Неожиданно Хелоту пришло на ум, что, возвращаясь в
Ноттингам к Греттиру, он полностью отдает себя в руки юного
датского рыцаря. Ведь мальчик при желании мог бы его выдать
шерифу в любой момент. Однако Хелот отмахнулся от этих мыслей.
Греттир был еще в том возрасте, когда люди поступают
соответственно ожиданиям окружающих. И если от мальчишки ждать
одного только благородства, то он, скорее всего, проявит себя
достойным потомком древних датских королей -- не реальных,
конечно, а из легенд.
Хелот без труда отыскал дом Греттира неподалеку от ворот
святой Цецилии. Улица поднималась в гору, и Хелот ехал не
спеша, чтобы не утомлять попусту вороного Шерифа. Это была
старая часть города, и здесь сохранились еще дома, у которых
верхние этажи были на три-четыре локтя шире нижних. Некоторые
почти смыкались, закрывая небо, и поэтому улица была довольно
темной и достаточно унылой. Хелот поймал вдруг себя на том, что
задыхается, -- привык к лесной вольной жизни.
Когда он спешился и загремел дверным кольцом, приоткрылось
зарешеченное окошечко над воротами и там показался блестящий
глаз.
-- Доложите о Хелоте из Лангедока, рыцаре Ордена Храма, --
велел Хелот, старательно копируя хамский тон Гури
Длинноволосого.
Окошечко лязгнуло и закрылось. В ожидании, пока ему
откроют, Хелот поглаживал своего коня, оглядывая улицу с таким
видом, будто собирался купить здесь пару десятков домов, затем,
утратив терпение, пнул дверь сапогом -- и тут она раскрылась.
На пороге, согнувшись в поклоне, стоял слуга. Не удостоив его
взглядом, Хелот прошествовал мимо и только бросил на ходу:
-- Присмотри за лошадью.
Греттир вышел ему навстречу, путаясь в длинной ночной
рубахе. Он старательно прикрыл за собой дверь спальни, и Хелоту
почудилось, будто оттуда донесся недовольный женский голос.
Греттир покраснел и воровато оглянулся на спальню, однако Хелот
сделал вид, что ничего не замечает.
-- Мой Бог, сэр, -- сказал Хелот, -- я не ожидал, что в
этот час вы еще в постели. Прошу простить это вторжение...
-- В таком случае, я, с вашего позволения, оденусь, --
проговорил Греттир, пристально всматриваясь в лицо Хелота,
точно стараясь найти в нем признаки угрозы.
-- Я подожду, -- успокоил его Хелот. -- Не беспокойтесь.
Если вас не затруднит, прикажите подать мне вина".
Спустя полчаса Греттир вышел к нему, бледный, в черной
одежде. Соломенные волосы топорщились из-под бархатного берета
с пером из белого и желтого золота.
-- Чем могу служить?
-- Я хотел бы повидаться с шерифом, сэром Ральфом.
Греттир, казалось, не верил своим ушам.
-- И это все?
Хелот засмеялся:
-- Конечно нет. Но пока что большего мне не требуется.
-- Я провожу вас и представлю, -- сказал Греттир и снова
покосился на дверь спальни, откуда доносились недовольная возня
и характерное булькание вина, наливаемого из кувшина в бокал.
-- Сейчас сэр Ральф, я думаю, у себя дома.
-- Спасибо, -- искренне сказал Хелот. -- Не знаю, что бы я
без вас делал.
Когда они вышли на улицу и двинулись в сторону Ратушной
площади, Греттир тихонько спросил своего старшего друга:
-- Скажите, сэр... А если бы я не был вам нужен здесь, в
Ноттингаме, вы дали бы меня убить?
Хелот поскользнулся на гнилой корке и чуть не упал.
-- Как такая дикая мысль могла прийти в столь умную
голову? Греттир слегка покраснел.
-- Простите, -- пробормотал он. -- А этот... человек,
который меня... -- Не договорив, он коснулся своей шеи. -- Кто
он?
-- Алькасар? Так, один неверный. Очень славный парень.
Греттир еле заметно дернул ртом, однако от комментариев
воздержался.
Дом шерифа был, пожалуй, самым роскошным в Ноттингаме. По
фасаду его украшали четырнадцать аллегорических фигур, искусно
вырезанных из песчаника: семь пороков и семь добродетелей с
атрибутами в руках. Добродетель, именуемая Смирением, имела
отдаленное сходство с Дианорой, а порок под названием
Необузданный Гнев -- с Алькасаром, когда сарацин злился.
Слуга провел посетителей через несколько пустых комнат во
внутренний дворик, откуда доносился голос шерифа. Судя по
всему, сэр Ральф был сильно разгневан.
Развалившись своим грузным телом в неудобном кресле с
высокой спинкой, шериф кричал на Гая:
-- Вы идиот, Гисборн! И знаете почему? Кровь Господня! Я
вам объясню! Всех ублюдков, которых вы захватили в Гнилухе,
нужно было вешать незамедлительно! На месте!
Шериф замолчал и уставился на сэра Гая, немилостиво
сощурившись.
"Терпение, терзаемое Высокомерной Глупостью", -- подумал
Хелот.
Воспользовавшись паузой, Греттир вышел вперед и произнес
вежливое, но достаточно сдержанное приветствие. Шериф в ответ
махнул рукой и уставился на Хелота, которого видел впервые.
-- Позвольте вам представить моего друга. Доблестный Хелот
из Лангедока, -- произнес Греттир немного громче. -- Рыцарь
Ордена Храма.
Хелот поклонился.
-- Счастлив видеть вас, сэр Ральф Ноттингамский, -- сказал
он по возможности звучным голосом. -- Ибо наслышан о подвигах
ваших, о смелости и вместе с тем осмотрительности.
-- Рад познакомиться, -- сказал сэр Ральф. Он смотрел на
Хелота довольно приветливо, а последние его слова окончательно
прояснили взор сэра Ральфа. -- Садитесь, господа. Вина?
Господа сели, и вино было принесено, после чего беседа
потекла сама собой.
-- Сколь дивен сей туманный край, -- завел Хелот, --
поистине небеса эти притягивают взор и заставляют вспомнить о
божественном.
--О да,-- кивнул сэр Ральф. -- Вы, видимо, обратили
внимание на фигуры, установленные на фасаде моего дома. Они
служат в назидание горожанам, ибо всякий раз проходя мимо, эти
бедные люди поневоле задумываются над тем, что есть
добродетель, а что порок.
-- Чудесные фигуры! -- согласился Хелот. -- Как вы, должно
быть, счастливы в этой стране...
-- Увы, -- сказал шериф с ноткой доверительности в голосе.
-- Хлопоты, мой друг, хлопоты, ничего, кроме забот и
