окончательно не спился, руки у него были золотые, это все
признавали. Правда, иногда он их распускал, что было, то было, но
серьезных увечий Хальдору никогда не наносил. Гисли был для него
если не другом, то, по крйней мере, человеком, с которым не
нужно было тратить лишних слов. Хальдор снова увидел его
стоящим посреди кухни - беспомощным, жалким. Он. Хальдор,
рванулся из дома, где прожил одиннадцать лет и где его худо-
бедно кормили, одевали и учили, - рванулся, не оглянувшись на
Гисли, который в последнее время действительно полностью
зависел от него и который не посмел даже его окликнуть, чтобы
задержать или навязаться в попутчики.
Хальдор начал скучным голосом рассказывать про Орден
Путеводной Нити. Ему было противно и тошно и он с облегчением
услышал за спиной полный укоризны голос Лоэгайрэ:
- Обжираетесь втихаря, да?
- Садись, Лоэгайрэ, - дружески сказал барон. - Не хотелось
будить тебя раньше времени.
- Раньше какого времени? - поинтересовался гном и, не
дожидаясь ответа, обиженно уселся на один стул с котом, который
не изволил пошевелиться.
Юридически кот считался собственностью Лоэгайрэ, однако
резиденцией своей избрал замок Веселой Стражи. Сварливый гном
был давним другом юного барона - насколько Лоэгайрэ вообще был
способен на дружбу, - и именно ему принадлежал коварный план
снабжения мальчика котом. Баронесса Иннгерд терпеть не могла
кошек и запрещала сыну заводить их в замке. Это был едва ли не
единственный запрет, исходящий от матери, - как его нарушишь?
Как-то Лоэгайрэ дождливой ночью попросился переночевать. Под
одеждой у него пригрелся беспородный кошачий подросток. Наутро
гном ушел, а подросток остался, переданный на излечение от
нервных потрясений юному барону. После того Лоэгайрэ
неоднократно клялся баронессе, что заберет кота к себе.
Домашнее имя кота было Барсик - уменьшительное от почетного
прозвища Берсерк, завоеванного бесстрашным животным в
сражениях. Гном не уставал возмущаться этой фамильярностью и
называл кота исключительно полным именем.
- Совсем разъелся, Берсерк, - сказал Лоэгайрэ недовольно и
подвинул кота, который от удивления безмолвствовал целую минуту,
а потом возобновил мурлыкание с новой силой.
Барон хихикнул. Лоэгайрэ сердито мотнул головой, хотел что-
то добавить, но поперхнулся. Барон хлопнул его по спине и из-за
его плеча подмигнул Хальдору. На душе у подмастерья на короткое
мгновение просветлело.
- Ну, - сказал Лоэгайрэ барону, отдышавшись и снова
налившись энергией. - Что мы будем делать с этим плебеем? - Он
ткнул корявым пальцем в сторону Хальдора.
- Сам ты плебей, - взъелся Хальдор.
Гном покосился на его костлявый кулак со сбитыми костяшками
и слегка переменил тон.
- Но согласитесь, господин барон, что появление этого юноши в
наших краях окутано зловещей тайной.
Барон кивнул и снова принялся за яблоки.
- Как же ты выбрался из Города? - спросил он. - Ведь стена
глухая.
- Я... - Хальдор в упор посмотрел на барона и решительно
заявил: - Я прошел сквозь стену.
- Во дает, - вставил гном.
- Не веришь - не надо, - огрызнулся Хальдор.
- Нет, почему же. Верю, - сказал гном. - Но с трудом.
- Мутная история, - задумчиво произнес барон. - Кто-то из
троллей напроказил, что ли?
Лоэгайрэ оживился.
- Можно устроить допрос с пристрастием, - предложил он
деловито. - Я договорюсь с Одином насчет дерева пыток. Он это
мигом устроит.
Барон выпрямился и склонил голову, словно прислушиваясь.
- По-моему, Альдис возвращается, - довольно естественным
голосом сказал он.
Хальдор ровным счетом ничего не слышал. Он снова ощущал
тягомотину где-то между сердцем и желудком и знал, что это
заныли остатки недодавленной гордости, которая не позволяла ему
сию же секунду встать на колени и попросить, чтобы его оставили
жить и не устраивали никаких допросов с пристрастием.
Лоэгайрэ неожиданно заторопился домой. Оказалось, что у
него куча дел. Тролль бесхозный и вообще... Барон любезно пошел
его провожать. Он вернулся быстро, и глаза у него были озорные.
Никакой крошки Альдис не было и в помине, но Лоэгайрэ весьма
серьезно относился к делу сохранности своей персоны и
предпочитал иногда перестраховываться.
Хальдор стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся и спросил
барона, стараясь, чтобы голос его звучал ровно:
- Что вы хотите со мной делать?
Барон ужасно удивился.
- А почему мы должны что-то с тобой делать?
10.
Верзилы Веселые Стражники гонялись друг за другом с
мечами, топая по обширному двору замка, гогоча и страшно
радуясь весне. Отчаянные призывы к дисциплине, доносившиеся со
стороны мэтр д'арма, сухонького, маленького человечка,
говорившего с ужасным акцентом, и посулы обучить их "один
великолепн прием" оставляли их равнодушными.
Хальдор, засунув руки в карманы, безмолвно, с тайной
завистью смотрел, как они дурачатся. Это были здоровые молодые
парни, которые недавно вышли из детского возраста и никак не
могли опомниться.
Возле Хальдора остановился запыхавшийся старичок. Упругий,
отливающий радужным переливом клинок молодо светился в его
маленькой крепкой руке.
- Нет, ну какоф молотеш! - сказал он с чувством. - Я желайт
их наушить, как побешдайт, но это есть тщетн попытка...
Хальдор покосился на мэтр д'арма. Тот сокрушался вполне
искренне и полагал, видимо, найти в нем союзника, не причисляя
его к "молотеш". Сам старый чудак представлял собой
великолепную мишень для насмешок, но воспользоваться этой
возможностью поиздеваться над человечеством в лице его
отдельных представителей Хальдору почему-то не захотелось.
Вместо грубости, рвавшейся у него с языка, он неожиданно сказал:
- Бросайте вы их. Научите лучше меня. - Он схватил старичка
за руку. - Правда, научите меня.
Старичок с сомнением оглядел Хальдора с головы до ног. Одет
Хальдор был теперь несколько лучше, чем прежде - в удобные
штаны, собранные на тесемках у щиколоток, и в ту самую мягкую
полосатую сине-белую рубашку, которую Лоэгайрэ вынес из-за
окна. Но что-то неуловимо странное, чужое оставалось в его
поведении и взгляде, и старичок мгновенно уловил это.
- Ушить тебя? - сказал он задумчиво. - Это есть проблем... Ты
не имейт дел с орушие?
Хальдор мотнул головой.
- Но я имел дело с оружейниками, - сказал он, умалчивая,
впрочем, о том, что дело это заключалось в совместном распитии
внушительного количества горячительных напитков, каковое
распитие закончилось крупной потасовкой, в результате чего
Хальдору сломали ребро. Гисли, не на шутку перепугавшийся,
позволил ему потом целый месяц проваляться в постели. Это был, к
слову сказать, лучший месяц в жизни Хальдора.
Неожиданно для самого себя Хальдор вплотную подошел к
старичку и жарким шепотом, страстно, почти с ненавистью
отчеканил:
- Я прошу вас, господин, научите меня.
Мэтр д'арм моргнул.
- Делайте со мной, что хотите, - добавил Хальдор чуть мягче. -
Можете ругать, бить. Только научите.
- Я с радость, - сказал старичок. - Да, я с радость. - Он,
кажется, поверил, что это всерьез. - Из тебя полушайся боец. Есть
шеланий - это есть глафный. Как тебя зофут, мальчик?
- Хальдор из Светлого Города.
Старичок еще раз внимательно посмотрел на Хальдора, и
юноша поежился под взглядом его проницательных маленьких глаз.
Веселые Стражники поглядывали на странную парочку с
насмешливым любопытством, и Хальдор ощутил острое желание
спрятать голову в песок.
- Уйдемте отсюда, - предложил он.
Старичок согласно кивнул и направился к низкой двери в
толстой стене замка, похожей больше на крышу старинного
сундука. Она была обита коваными пластинами с завитками в
форме трилистника. Мэтр д'арм потянул, слегка приседая, за
витое кованое кольцо, и тяжелая дверь плавно подалась, открывая
небольшую комнатку в стене замка - каземат. Хальдору она
показалась похожей на тюремную камеру, и он вошел, следуя
приглашению, с явной опаской.
У стены стояла походная кровать,застеленная одеялом из
медвежьей шкуры. Еще были здесь стол, также складной, и
табурет, представлявший собой тщательно обтесанный чурбан. В
четырех углах под потолком Хальдор заметил погасшие факелы.
Единственным предметом роскоши можно было считать украшенные
золотым шитьем и кистями ножны, висевшие на стене.
Хальдор передернул плечами. Ему было не по себе от
суровости этого жилища.
- Это есть обиталище для воин, - заметил старичок, с
удовольствием наблюдая его замешательство. - Все богатство воин
есть его меч.
Хальдор протянул руку, и мэтр д'арм осторожно подал ему
свое оружие. Меч был действительно очень красив - опасный,
заключивший в себе смерть клинок, удобная, расположенная к
человеческой ладони теплая рукоять. Длина меча, как отметил
Хальдор, наделенный безошибочным глазомером портного, не
превышала трех локтей, ширина - половину ладони. Он был
тяжелым, но не чрезмерно. Драгоценный радужный перелив
светился на клинке и был виден даже в полумраке. Хальдор поднес
клинок к глазам, разбирая надпись: "Я Атвейг, подруга Исангарда".
Мэтр д'арм ревниво отобрал у Хальдора меч и, привстав на
цыпочки, вложил оружие в ножны, висящие над кроватью.
- Вы, наверно, много воевали, господин? - сказал Хальдор, и
голос его глухо звякнул между каменных стен каземата, как
жестяная кружка.
Мэтр д'арм повернулся к нему и указал на табурет.
- Садись, мальшик.
Хальдор осторожно сел. Мэтр д'арм нагнулся, вытащил из-под
кровати обитый потрепанной кожей деревянный сундучок и извлек
из него круглый медный поднос с высокими краями, который он
поставил на стол. Деликатно звякнув, на поднос опустились
серебряные коробки. В одной горкой лежал колотый сахар, в
другой - смесь из черной и красной трав, которая пахла горько и
таинственно. Затем мэтр д'арм вынул два маленьких стаканчика из
очень толстого белого стекла и плоский чайник с носиком,
напоминающим змею с разинутой пастью. На мгновение он замер с
чайником в руке.
- Да, - торжественно произнес он. - Ты праф, я много воевать.
И много повидать. И эти вещь я тоше прифести с зафоефаний. Как
трофей. Да, с Восточный Берег, как трофей.
С этими словами он направился в самый темный угол каземата,
где вскоре запыхтела небольшая жаровня, похожая на
металлическое блюдо, снабженное невысокими кривыми ножками.
Чайник стоял на углях, которые моргали в полумраке красным
светом. В каземате пахло дымом, и Хальдору вдруг показалось, что
они со старичком не в замке, а в походной палатке, в далекой
стране, где их ждут опасности, победы и поражения. Старичок,
видимо, думал о том же, потому что сказал задумчиво:
- Люблю я запах тым. Это есть запах поход, запах чушая
страна. Запах моя молотость.
Вода закипела. Старичок насыпал в чайник полный стакан
травяной смеси и снова поставил его на угли, а через минуту,
подняв крышку, бросил туда устрашающее количество сахара. С
кипящим чайником он подошел к столу и, высоко подняв руку,
ловко налил крутую золотисто-коричневую жидкость в стаканы,
безошибочно попадая в них с довольно большой высоты. Хальдор
наблюдал за ним, приоткрыв рот. Мэтр д'арм, чрезвычайно
довольный собой, пояснил, что это большое искусство, после чего
вылил содержимое стаканов обратно в чайник. Он колдовал над
напитком с упоением, повторив эту процедуру трижды.
- Фсе, - сказал он, наконец, отдуваясь, и сел на кровать. -
Мошно пить.
Хальдор с опаской покосился на странный напиток - крепкий, с
сильным травяным запахом. Мэтр д'арм одобрительно кивнул, и
тогда он выпил отвар залпом, зажмурившись, словно это было
лекарство. Он не знал, чего ожидать от незнакомого напитка и
сидел на табуретке молча, опустив голову и слушая, как стучит
