Ингольв не зря провел столько лет в Кочующем Замке. Он
выпрямился и ровным голосом отозвался:
- Да, ваша милость.
- Так-то лучше. - Торфинн, казалось, успокоился. - Теперь
слушай. Эта пещерка находится прямо под нами. - Он притопнул
ногой по полу. - Здесь, в скале. Они называют ее Белые Пятна.
Отправь несколько балбесов, пусть откопают этих пещерных
жителей и доставят ко мне. Учти, хэны очень верткие.
Ингольв кивнул. Пристально посмотрев на Вальхейма и,
видимо, удовлетворенный выражением его лица, Торфинн добавил:
- Я уверен, что эти земляные крысы кое-что знают о бродягах
и чужом оружии.
Ингольв поклонился и вышел. Торфинн глядел ему вслед, и в
тоскливых глазах чародея показалась слабая, едва заметная
надежда.
Не подозревая о том, что могущественный Торфинн вручил
свою судьбу в его смертные руки, Ингольв раздавал приказания
солдатам. Двое побежали за веревкой и вскоре вернулись,
прицепив к поясу по мотку. Вальхейм взял с собой четырех
лучников и Одо Брандскугеля - толстяк был чудовищно силен и при
этом отличался довольно добродушным характером.
Они вышли за ворота замка и разошлись по холму. Через
несколько минут лучник бесшумно подступил к Ингольву и, тронув
его за рукав, показал на вырубленные в склоне холма ступеньки.
Ингольв сделал знак остальным, и они тихо спустились к реке.
Легкий запах дыма почти сразу же привел их к маленькой пещерке
- логову скальных хэнов. Лучники встали справа и слева от входа,
Одо Брандскугель замер за спиной капитана.
Спрыгнув на землю прямо перед открытым лазом в пещерку,
Ингольв ударом сапога разметал маленький костер, горевший на
пороге.
- Выходите! - распорядился он.
В пещерке что-то пискнуло и дернулось. Ингольв не собирался
давать хэнам время опомниться.
- Одо, давай! - сказал он, указывая на скальный карниз.
Толстый Брандскугель обрушил свой моргенштерн на скалу.
Послышался гул.
- Мы выходим! - закричал насмерть перепуганный голос, и два
пестрых мохнатых клубка выкатились под ноги капитану. За их
спинами рухнул карниз. Одо удивленно посмотрел на сокрушенные
им камни, потом перевел взгляд на командира и застенчиво
улыбнулся.
Ингольв молча ждал, пока два маленьких лохматых существа,
путаясь в одежде, поднимутся на ноги. Цепляясь друг за друга,
хэны кое-как встали. Дрожащими руками Кабари натянул на глаза
капюшон. Если к нему пришла страшная гибель в обличии рослого
хэноподобного чудовища в темном плаще, то он предпочитал не
видеть ее. Кабари был ортодоксом и чтил истину "Чему быть - того
не миновать".
Кари же, будучи еретиком, вскинул голову и взглянул на
сумрачную тень с вызовом.
- Кто ты такой? - спросил он резко и сам удивился: не ожидал
от себя подобной решимости. - Зачем ты ворвался в мой дом?
Несмотря на то, что хэн был маленького роста и совершенно
безоружен, его величественные манеры не показались Ингольву
смешными. Но независимо от того, какие чувства вызывал пленник у
капитана, скальный житель был сейчас для него врагом. Вальхейм
поднес к его подбородку свою тонкую саблю:
- Посмотри по сторонам. Видишь?
Голубые глазки Кари метнулись влево, вправо; они цепко
ухватили направленные на него стрелы.
- Вижу, - сказал он наконец.
- Раз видишь - зачем задаешь вопросы? - сказал Вальхейм,
убирая саблю.
Хэн перевел дыхание, собрался с мужеством и плюнул ему
под ноги. Неожиданно Ингольв сам себе стал напоминать Косматого
Бьярни, и его даже передернуло. Слишком близко был Ахен.
Слишком близко - и недосягаемо далеко. И это не давало ему
покоя.
Один из лучников сказал, явно имея в виду Кари:
- Пристрелим этого заморыша, ваше благородие, а? Больно уж
наглый, сил нет.
Ингольв повернулся на голос.
- Кто это высказался? - поинтересовался он ледяным тоном.
Но лучник не струсил.
- Я, - произнес он. Это был широкоплечий парень лет
двадцати двух с очень светлыми, почти бесцветными глазами, в
которых резко выделялись черные точки зрачков.
- Петипас, за распущенность отсидишь трое суток на одной
воде.
Солдат побледнел от злости и скрипнул зубами.
- Так он, ваше благородие, не со зла, - вступился
Брандскугель. - Он же только в том смысле, что для допроса и
одного хватит...
- Молчать! - рявкнул Ингольв. Однако наказывать Брандскугеля
не стал и, судя по тому взгляду, который Петипас бросил на
толстяка, мстительный лучник отметил это про себя.
Ингольв велел связать обоих хэнов. Глядя, как Дагоберт,
затягивая узлы, пыхтит от усердия, капитан покачал головой. Как
бы совсем не удушить бедняг этими веревками.
Кари теперь молчал. Слезы потихоньку сползали по его
коричневым щекам и исчезали в складках плаща. Кабари так и
связали, не сняв капюшона с его лица, - оно и к лучшему,
поскольку могильная тьма действовала на него успокаивающе.
Связанные хэны были погружены на Брандскугеля и
доставлены в замок. С оглушительным грохотом захлопнулись за
ними ворота.
Возле донжона Ингольв остановился.
- Дагоберт, забери у Петипаса лук. Отведешь на гауптвахту.
- В железо заковать или как, ваше благородие? - уточнил
Дагоберт, с готовностью хватая Петипаса за шиворот.
- В железо не надо. Просто под замок.
Дагоберт ухмыльнулся.
Но капитан уже отвернулся от него.
- Остальные свободны. Одо, иди за мной.
Толстяк со своей легкой ношей затопал по ступенькам,
поднимаясь вслед за капитаном к личным покоям Торфинна.
Они застали чародея в том же кресле и в той же позе.
Казалось, с тех пор, как Ингольв вышел из комнаты, Торфинн ни
разу не пошевелился. Услышав шаги и стук захлопнувшейся двери,
Торфинн открыл глаза.
Повинуясь жесту командира, Одо Брандскугель свалил
пленников на пол. Кари начал барахтаться, Кабари же лежал
неподвижно, как полено, и, видимо, полностью покорился своей
участи.
Несколько секунд капитан наблюдал за тщетными попытками
Кари утвердиться на ногах, потом наклонился и подхватил его.
Широкой жесткой ладонью Ингольв провел по лицу скального хэна,
стирая с его щек пыль, пот и слезы и убирая с глаз огненные пряди
волос.
- Хорошо, - прозвучал низкий медленный голос, и Кари
невольно приоткрыл рот, глядя на громадную черную фигуру
Торфинна. - Хэн. Как звать?
Кари молчал. Торфинн выжидательно посмотрел на
Вальхейма, но тот продолжал удерживать Кари за хрупкие плечи и
явно не собирался бить его. Торфинн еле заметно двинул плечом.
- Я спросил твое имя, хэн, - повторил чародей.
Связанный Кабари судорожно задергался на полу и
придушенно завизжал сквозь капюшон:
- Не трогайте его! Он еще совсем молодой! Ему и двух сот
нет, откуда умишке взяться? Кари, Кари его зовут. Кари, почему ты
молчишь? Они уже убили тебя?
- Нет, - сказал Кари, не поворачиваясь в его сторону.
- Ладно, - произнес Торфинн. - Скажи мне, Кари, что ты
знаешь о морастах, о болотных людях? Если ты знаешь достаточно,
это спасет тебе жизнь.
- Они наши соседи в мирах Элизабет.
Торфинн с размаху хлопнул ладонями по хрустальным шарам,
украшавшим его кресло, и золотой перстень зазвенел, ударившись
о камень.
- Не прикидывайся глупеньким, Кари. Я спрашиваю о тех
двоих, что были у тебя в гостях.
- Учтивые и отважные воины, - сказал Кари и поднял свои
круглые брови, собирая лоб в складки. Судя по этому жесту, он не
относил Торфинна и его подручных к той же категории.
- Кто надоумил их прийти в мой замок?
Ингольв почувствовал, как дрогнули и напряглись под его
ладонями плечи Кари.
- Я, - сказал он.
- Нет! - завопил простертый на полу Кабари. - Он
наговаривает на себя! Не слушайте его!
Одо Брандскугель занес над Кабари сапог из жесткой кожи и,
стоя на одной ноге, вопросительно посмотрел на капитана. Ингольв
покачал головой. С тяжким вздохом Брандскугель поставил ногу на
место.
- Так да или нет? - спокойно спросил Ингольв.
Кари покосился на него круглым птичьим глазом.
- Это был мой совет, - повторил он. - Я хотел, чтобы все
чужие ушли из мира Красных Скал. И Кочующий Замок, и морасты.
Торфинн глубоко задумался. Какое-то время было слышно
лишь, как сопит преданный Брандскугель и как постукивают по
деревянным подлокотникам твердые пальцы чародея. Наконец,
Торфинн сказал:
- Брось их пока в железный ящик под гауптвахтой. Оттуда не
сбегут. - Внезапно рот у него задергался. Прикрывая губы рукой,
Торфинн невнятно прокричал: - Убери, убери их отсюда! Живо!
Ингольв махнул Брандскугелю, и они с капитаном вывели
пленных из покоя. Ингольв был мрачен. Торфинн, кажется, и в
самом деле серьезно болен - если, конечно, страх можно считать
болезнью.
- Давай-ка их развяжем, - сказал Вальхейм и сам принялся
снимать путы с Кари.
Кабари, наконец, откинул капюшон. Он казался зеленым от
бледности. Растерянно моргая, он бросился к Кари и вцепился в
него обеими руками, бормоча: "Перемелется, перемелется..."
Ингольв не стал разлучать их.
- Одо, ты слышал, где их запереть?
- Никак нет, ваше благородие, - отрапортовал бравый Одо.
- Брандскугель, - раздельно произнес капитан, - ты был
сейчас в комнате, и все разговоры велись при тебе. Как же ты мог
не слышать?
Одо пожал многопудовыми плечами.
- Да вот...
- Дурака валяешь? - вспыхнул Ингольв. - Я тебе уши отрежу!
- Смилуйтесь, ваше благородие, - уныло сказал Брандскугель.
- Когда начальство между собой разговаривает, мы не вникаем...
Ингольв дал раздражению уняться и повторил вслед за
Торфинном:
- Запрешь их в железном ящике под гауптвахтой.
Разом повеселевший Одо потащил спотыкающихся пленников
вниз по лестнице.
Ингольв легко сбежал по ступенькам следом за ним. Был уже
вечер, он хотел уйти к себе в комнату прежде, чем Торфинн
найдет для него новое поручение.
В комнате Вальхейма ярко пылал камин. Жесткая кровать,
накрытая лоскутным одеялом, стол светлого дерева, на котором
стояли две простых сальных свечи в медных шандалах, большое
кресло с потертой кожаной обивкой - вот и вся обстановка. Но
Вальхейма она полностью устраивала.
Возле каминной решетки темным пятном маячила какая-то
коленопреклоненная фигура. Мельком глянув в ее сторону, Ингольв
признал своего оруженосца Феронта. Он положил саблю на стол,
уселся в кресло, вытянул длинные ноги, закрыл глаза и постарался
ни о чем не думать.
Оруженосец у камина пошевелился, и Ингольв с
неудовольствием вспомнил о его присутствии.
- Сними с меня сапоги и убирайся, - сказал Вальхейм
вполголоса.
Оруженосец встал и незнакомым голосом проговорил:
- Добрый вечер, Ингольв Вальхейм.
Ингольв мгновенно очнулся от своей задумчивости, вскочил с
кресла, однако схватить саблю не успел - тот, кого он принял за
туповатого и услужливого Феронта, успел смахнуть ее со стола.
Перед капитаном стоял, улыбаясь, беловолосый Аэйт. Болотный
мальчишка из мира Ахен. Откуда он взялся? Неужели магия? Но
если эти морасты умеют колдовать, значит...
Заметив суеверный страх, мелькнувший в глазах капитана,
Аэйт засмеялся. Вальхейм быстро взял себя в руки и снова уселся,
положив ногу на ногу.
- прежде чем я позову сюда стражу, скажи мне, болотная
душа, как ты здесь оказался?
Аэйт оценил его выдержку. Он перестал улыбаться и серьезно
ответил:
- Мне сказали, что ты не откажешь в помощи. Иначе я никогда
не пришел бы к тебе.
- Что за чушь! - Ингольв начал сердиться. - Кто мог сказать
тебе такую глупость?
Ответ Аэйта заставил его подскочить.
- Синяка, - сказал болотный воин.
После этого Ингольв погрузился в молчание. Второй раз за
короткий срок ему напоминают о Синяке. Торфинн уверял, будто
смуглый солдатик в действительности могущественный маг, не
наделенный именем. Но Торфинн - темная душа, и мир, полный
