эпоху лже-кумиров как лучшее время своей жизни. Известие о том,
что приближается новая война, заставило его сердце радостно
забиться.
- Веди же нас на штурм, фронтовой друг! - крикнул он в
восторге.
Алвари даже подскочил, однако быстро взял себя в руки.
- О нет, отважный Манари, испытанный боевой товарищ, -
сказал он, по возможности спокойно. - Я философ. Я не гожусь на
роль военачальника. Тем более, сам знаешь, - контузия... Вознесем
же молитву великому богу Сам-Погибаю, дабы надоумил, что нам
делать.
С этими словами он воздел свои короткопалые ручки и начал
произносить слова древнего гимна, мелодия которого давно была
забыта.
К вечеру Сам-Погибай, установленный совместными усилиями
всех собравшихся в центре святыни, был так обильно смазан
маслом, что процарапанное в камне изображение стрелы почти
невозможно было разглядеть. Хэны расположились вокруг,
закусывая жертвенной снедью и умоляя Сам-Погибая вразумить их
и подсказать правильное решение. В конце концов, все так
утомились, что заснули прямо на траве, посреди храма.
Никто не заметил, как ветеран гражданских и религиозных
войн Манари из Угольных Погребов и с ним несколько решительных
и воинственных хэнов, в том числе Андвари, выбрались из святыни и
на трех легких лодках спустились вниз по Реке, к скале Белые
Пятна. Они нашли пещерку, в которой Кари хранил свою долбенку,
где и укрылись в ожидании восхода солнца.
Замок поразил Аэйта своими огромными размерами. Здесь
было темно - намного темнее, чем на берегу реки. Высоким стенам,
упирающимся в тихие небеса, казалось, не будет конца - черные,
неприступные, они заслоняли собой весь мир. Несмотря на то, что
в просторном дворе было прохладно, Аэйт начал задыхаться -
совсем как в доме Эогана, когда там появлялся колдун.
Удивительно, мельком подумал Аэйт, как это Ингольв Вальхейм
столько лет дышит таким воздухом?
Но капитану это было, похоже, нипочем. Он вел Аэйта по
двору, держась в тени стен.
Подвал, где был заперт Мела, находился под винным складом.
Сообразив это, Ингольв остановился.
- Что-нибудь случилось? - прошептал Аэйт.
- Да.
Ингольв прижался к стене и осторожно выглянул за угол. Так
и есть: у входа маячит невысокая коренастая фигура в
островерхом шлеме. Идиот, подумал Ингольв, адресуясь к самому
себе. Он сам установил здесь пост во избежание недоразумений,
связанных с самовольным и чрезмерным распитием горячительных
напитков. Хотя бы в одном его солдаты разительно отличались от
бессловесной мебели: они все любили выпить и в нетрезвом
состоянии были способны на что угодно.
- Там часовой, - объяснил Ингольв. Он уже узнал стражника.
Это был Айвор, молчаливый, сдержанный человек лет тридцати,
чем-то похожий на самого Вальхейма, когда тот еще служил в
Ахенской армии. Несколько секунд Вальхейм раздумывал, потом
велел Аэйту ждать и вышел из-за угла.
Человек в шлеме кивнул капитану. Вот сейчас самое время
убить часового. Ингольв покривил рот, заранее зная, что не сможет
этого сделать.
Айвор спокойно смотрел в хмурое лицо Вальхейма. Наконец он
спросил вполголоса:
- Что-нибудь не так, господин капитан?
- Да, - ответил Ингольв. - Слушай, Айвор...
Он все еще колебался. Насколько самостоятельны слуги
Торфинна? Может быть, при малейшей попытке Вальхейма
изменить господину Кочующего Замка они должны немедленно
убить его? У Вальхейма еще не было случая проверить это. Он
предавал Торфинна впервые. Было сущим идиотизмом доверяться
этому Айвору.
- Убирайся отсюда, - сказал Ингольв. - Иди в казарму и
ложись спать. Завтра я накажу тебя за то, что ты забыл разбудить
смену.
Айвор все так же спокойно кивнул.
- Вам лучше знать, господин капитан, - сказал он и ушел.
Ингольв ошеломленно смотрел ему вслед. Так просто?..
Что-то зашуршало у него за спиной. Ингольв резко обернулся
и увидел Аэйта. Мальчишка стоял совсем близко и нарочно шаркал
по земле, чтобы Вальхейм его услышал. Как ему удалось
подобраться так бесшумно?
Аэйт весело засопел.
- Выберемся из замка - я тебе и не такое покажу, - обещал
он, бесстыдно прочитав мысли Вальхейма. - Все морасты это
умеют. Здесь такой воздух, что в нем не растворишься. Не то, что
в лесу...
Вальхейм схватил его за шею и пригнул к земле, едва не
придушив.
- Еще одна выходка в том же роде - и я тебя действительно
повешу. Ты что, с ума сошел? Хочешь, чтобы тебя обнаружили? -
Он выпустил посиневшего Аэйта и добавил: - И что это за
"выберемся"? Ты, может быть, и выберешься, если не будешь валять
дурака, а я остаюсь здесь.
Он взял Аэйта за руку и потащил к подвалу. Откатив в
сторону одну из пустых винных бочек, Ингольв открыл вход в
подземелье и ступил на первую ступеньку скользкой от плесени
деревянной лестницы.
- Зажги свечу от факела, - приказал он Аэйту, протягивая ему
свечку в медном шандале.
Аэйт взгромоздился на пустую бочку, чуть не своротив ее при
этом, и поднес свечку к факелу, горевшему прямо над его головой.
- Тише ты, - прошипел Ингольв. - Давай сюда.
Он отобрал у Аэйта шандал и, держа ладонь перед огоньком,
начал спускаться вниз. Аэйт бесшумно ступал следом.
В подвале отвратительно пахло. Что-то хлюпало под ногами.
Ингольв старался не думать об этом, пока пробирался между
низкими деревянными столбами, увязая на каждом шагу в липких
нечистотах. Вокруг царило добротное средневековье. На стенах
висели крючья, щипцы и какие-то неизвестные Вальхейму орудия
пытки, покрытые ржавчиной и кое-где подгнившие. Аэйт жался к
капитану.
Они обошли почти весь подвал, но Мелы нигде не обнаружили.
Ингольв пошевелил ногой кучу истлевших тряпок, думая, что
пленник, может быть, зарылся в них и спит, но его ждало
разочарование: там тоже никого не было. Аэйт начинал сопеть,
подозревая Вальхейма в коварстве. Он уже открыл было рот, чтобы
возмутиться, но в этот момент Ингольв сунул свечку ему в руки.
- Посвети-ка мне в том углу, - распорядился он.
Аэйт поднял свечу повыше. Маленький огонек слабо трепетал в
затхлом воздухе, готовый погаснуть в любое мгновение. Ингольв
присел на корточки, обхватил обеими руками каменную плиту и с
натугой сдвинул ее. Открылась чернота - настолько жуткая и
беспросветная, что капитан поневоле отпрянул.
- Значит, и в этом мире тоже, - пробормотал он и, увидев
удивленное лицо Аэйта, пояснил: - В разных мирах замок выглядит
по-разному. Я не был уверен, что Торфинн опять устроил
подземную темницу. Он иногда этого не делает.
Склонившись над черной дырой, капитан задумался. Лестницы
здесь не было. Те, кого сталкивают в подземелье, чаще всего
обречены остаться там навсегда. Ингольв прикидывал, насколько
глубока пропасть.
- Ну что, - сказал он наконец, - делать-то нечего. Полезу,
пожалуй. Посвети.
Аэйт вытянул руку со свечой. Ингольв сел на край зияющего
провала, подмигнул мальчишке и спрыгнул вниз.
Он приземлился на четвереньки в жидкую грязь и довольно
сильно ударился. Кругом был непроглядный мрак. Дав глазам
привыкнуть, Ингольв поднялся на ноги, вытер руки о штаны и тихо
свистнул. Высоко над ним в светлом пятне мелькнула физиономия
Аэйта.
- Все в порядке, - сказал ему Ингольв. - Погаси свечу и сиди
как мышь.
Он осторожно двинулся вперед и почти сразу споткнулся. В
темноте послышался невнятный стон. Ингольв быстро присел на
корточки и пошарил вокруг себя руками. Что-то неприятно теплое
и мокрое содрогнулось под его ладонью.
- Мела, ты? - спросил Ингольв и вдруг испугался: так гулко
прозвучал его голос под каменными сводами.
В ответ закашлялись и захрипели. Потом попытались
высвободиться - впрочем, безуспешно. Ингольв сильно сжал чьи-то
плечи.
- Кто здесь? - повторил он. - Это ты, Мела?
- Я, - сипло ответил голос. - Что тебе нужно от меня, Ингольв
Вальхейм?
Ингольв прикусил губу. Если один брат умеет читать мысли, то
почему бы другому не видеть в кромешной тьме?
- Как ты узнал меня?
- По хватке. - Мела дернул плечом. - За каким чертом ты
явился?
- Заткнись, - грубо ответил Вальхейм. Он вдруг подумал, что
найти общий язык с Мелой будет куда проще, чем с его младшим
братом. - Ты будешь отвечать на мои вопросы, хорошо? А все
остальное время ты будешь молчать.
Мела, казалось, погрузился в задумчивость. Ингольв решил
считать ее признаком согласия.
- Ты можешь ходить?
- Не пробовал, - буркнул Мела.
- Ну так попробуй, - сказал Вальхейм и выпустил его.
Мела пошевелился в грязи и тихо охнул.
- Твои подчиненные, Вальхейм, очень исполнительные люди. Я
бы на твоем месте повысил им жалованье. По-моему, этот Онтлак
или как там его, переломал мне все ребра.
- Заставь дурака богу молиться... - пробормотал Вальхейм.
- К тому же, - продолжал Мела, - недавно сюда бросили еще
одного. Мне показалось, что его зовут Петипас. Не знаю уж, за что
ты с ним так обошелся, но крыл он тебя отчаянно.
- Петипас? Здесь? - Ингольв подскочил. Чертов Дагоберт явно
перестарался. Завтра сам сядет на хлеб и воду.
- Через полчаса этот Петипас обнаружил меня, - как ни в чем
не бывало, рассказывал Мела. - Сперва мы долго бранили тебя
хором, а потом он попытался меня убить... Хорошо, что он ногу
сломал, когда падал сюда сверху, иначе бы мне от него не
уползти...
- Где он?
- Валяется где-то тут...
- Ладно. - Ингольв пока отложил мысли о лучнике и вернулся к
своему делу. - Так ты можешь ходить?
Из темноты донеслось чавканье грязи и невнятная брань, потом
Мела сказал:
- Можно мне держаться за тебя?
- Конечно. - Ингольв протянул руку и невольно поморщился,
когда пальцы Мелы сильно вцепились в нее.
- Я стою, - сообщил Мела, - что дальше?
Вместо ответа Ингольв поднял голову и сказал, повысив голос:
- Аэйт, там, на стене, висит моток веревки. Между "испанским
сапогом" и "железной кобылой".
Сверху донеслась возня, после чего голос Аэйта виновато
произнес:
- Я не вижу тут никакой кобылы.
- А веревку видишь? - разозлился Ингольв.
- Сейчас.
С легким топотом Аэйт убежал.
Мела слабел. Ингольв подхватил его под мышки, потом,
крякнув, поднял на руки. Для своего роста Мела оказался довольно
тяжелым.
Увесистый конец веревки больно стукнул Вальхейма по
макушке, так что капитан едва не выпустил свою ношу.
- Все в порядке! - сообщил Аэйт. - Я ее к столбу привязал.
Голос звучал так самодовольно, что Вальхейму страшно
захотелось тут же надрать парню уши. Он потрогал веревку. У
него на руках Мела становился все тяжелее, и Ингольв понимал,
что его пленник теряет сознание. Он связал Меле запястья своим
ремнем, повесил его себе на шею и медленно полез наверх.
Прошло, как ему показалось, очень много времени, прежде чем он
очутился опять в подвале пыток. После подземелья это помещение
выглядело довольно уютным. Свалив Мелу на пол, капитан снял с
его рук ремень и стал спускаться вниз.
- Ты куда? - встревожился Аэйт.
- Займись лучше братом, - буркнул Ингольв. - По-моему, он
умирает. Я сейчас вернусь.
Аэйт склонился над Мелой. Свечка, которую он, вопреки
приказанию, не потушил, горела на грязном полу и почти вся уже
оплыла. Мела с трудом раскрыл глаза. Онтлак так сильно избил
его, что Аэйт почти не узнавал старшего брата.
- Аэйт... - шепнул Мела. - Это действительно Ингольв
Вальхейм?
- Конечно, - ответил Аэйт.
- Он что... ненормальный? - спросил брат. - Зачем он это
делает?
- Он ненормальный.
В этот момент тот, о ком они говорили, вновь показался над
краем пропасти. Лицо капитана побагровело от натуги. Он с
видимым усилием выбрался из подземелья и упал на бок. Человек,
которого он вытащил, моргал, ослепленный тусклым светом свечи.
Ингольв высвободился, но развязывать ему руки не стал. Как только
