таинственных сил, в котором живет чародей, всегда оставался для
Вальхейма чужим. Другое дело - это белобрысое существо с
конопатой физиономией. Оно, несомненно, было еще совсем юным,
оно явилось из другого мира, оно не имело ни малейшего отношения
к Торфинну и магии - по крайней мере, к магии Кочующего Замка.
И вот оно заявляет, что знает Синяку, который, по подсчетам
капитана, должен был умереть от старости в Ахене лет тридцать-
сорок назад.
- Расскажи о нем, - сказал, наконец, Вальхейм.
- Что рассказать? - Аэйт растерялся.
- Сколько ему лет? Как он выглядит? Где вы познакомились?
- Ты мне не веришь, Ингольв Вальхейм?
- Не твое дело. Отвечай, если хочешь, чтобы я не звал солдат.
Аэйт вздохнул.
- Наверное, ты прав. Ну, как тебе угодно. На вид Синяке лет
сорок, хотя я думаю, что на самом деле он гораздо старше. Он
красивый и добрый, только грустный. У него темное лицо и светлые
глаза. Он очень одинокий, и Асантао говорит, что скоро его не
станет.
Ингольв вздрогнул. Если мальчишка не врет, и если Торфинн
не ошибается, значит, дни старого мага и в самом деле сочтены.
Скорее машинально, чем из любопытства, капитан спросил:
- Кто это - Асантао?
- О, - сказал Аэйт. - Она - варахнунт. Она видит.
- Хорошо, - хмуро кивнул Ингольв, который ничего не понял из
этого невнятного объяснения. - Дальше.
- Синяка забрел в наши земли, и мы с братом подстрелили его
тень.
От всей этой чертовщины Ингольва уже не первый год с души
воротило. Устало глядя в ясное лицо Аэйта, он спросил:
- Что значит "подстрелили тень"? Это что, один из обрядов
черной магии?
- У нас "тенью" называют спутника воина, - пояснил Аэйт. -
Например, мой брат Мела - воин, а я - его тень. Понимаешь?
- Значит, Синяка был не один? Ты, кажется, только что
говорил, что он одинокий...
- Он одинокий, но не один. С ним... никогда не угадаешь, кто!
- Я не собираюсь ничего отгадывать. Или ты рассказываешь
все, что знаешь, или я зову сюда стражу.
На всякий случай оглянувшись на дверь, Аэйт сказал:
- Прости. Шутка не вовремя - та же грубость. С Синякой был
великан. Когда-то он сидел на цепи в подвале у Торфинна, но
потом Синяка его оттуда забрал. И теперь бедное чудовище
помешалось на почве преданности своему избавителю.
Ингольв опять замолчал. И о великане Торфинн тоже как-то
вспоминал; стало быть, болотный мальчишка действительно
встречался с Синякой. С великим магом, у которого нет имени.
Аэйт терпеливо ждал, поблескивая в полумраке светлыми
глазами.
- Он, наверное, очень богат? - спросил Ингольв.
- Синяка? - Аэйт заморгал от неожиданности. - Да ты что! У
него ничего нет. Он явился в нашу деревню босяк босяком. И жутко
голодный, к тому же.
Ингольв смерил Аэйта тяжелым взглядом.
- Да, это на него похоже... Сядь, - велел он. - Что он говорил
тебе про меня?
Аэйт опустился на мягкую волчью шкуру, постеленную на полу
у ног капитана.
- Сказал, что я должен тебе довериться. Что в вашей семье
никогда не предавали чужого доверия.
На миг из необозримой дали времени и пространства перед
глазами Вальхейма встало милое лицо Анны-Стины, полустертое,
размытое, болезненно любимое до сих пор.
- Будь ты проклят, мальчишка, - прошептал Ингольв. - Что же
ты со мной делаешь?
- Прости, - сказал Аэйт тихонько и потерся лохматой головой
о его колено. - Я не хотел причинять тебе боль. Мне некого
просить о помощи.
- Я не смогу помочь тебе, - сказал Ингольв своим прежним
спокойным голосом. - Сдвигать границы миров я не умею, а
заставить Торфинна не в силах.
- Отдай мне брата, если он еще жив, и позволь нам уйти, вот и
все, о чем я прошу, - сказал Аэйт.
Ингольв молчал, опустив голову. Его тень неподвижно чернела
на стене. Дрова трещали в камине, и в комнате было уютно и
тепло. И хотелось забыть о чужом мире, расстилавшемся за
стенами замка, о холодных зеленых водах, текущих сквозь ночь по
всем мирам, нанизанным на реку Элизабет.
Наконец Вальхейм заговорил:
- Послушай меня, Аэйт. Я, может быть, и выполнил бы твою
просьбу. Мне нужно лишь одно: чтобы вы двое никогда больше не
приближались к замку... Но ты не подумал о том, что после вашего
побега Торфинн почти наверняка расправится с...
Аэйт приготовился услышать: "со мной", но капитан склонился
к нему и заключил вполголоса:
- ...со скальными хэнами? Сегодня я схватил двоих, а завтра
он может приказать мне уничтожить весь их народец.
- Уничтожить? Но за что?
- Если вы сбежите, хэны приютят вас. Для Торфинна этого
будет довольно.
- И ты сделаешь это?
Ингольв промолчал. Аэйт с горечью смотрел в его
потемневшие глаза.
- Неужели ты просто раб, Ингольв Вальхейм?
Ингольв не успел ответить, потому что в дверь постучали, и
тенорок оруженосца Феронта вкрадчиво произнес:
- Ваше благородие, их милость велят передать, что они стоят
тут за дверью и желают видеть вас немедленно.
Аэйт метнулся к столу. В последнюю секунду Ингольв поймал
его за руку и подтолкнул к своей кровати.
- Полезай под одеяло, быстро, - сказал он Аэйту в ухо.
Наверное, правильнее было бы выдать Аэйта Торфинну. Это
позволило бы избежать многих бед и тревог в дальнейшем. Сейчас у
капитана просто не оставалось времени на раздумья. Однажды
Торфинн содрал с пленного кожу - по кусочкам, с живого - и эта
картина некстати встала у Вальхейма перед глазами.
Аэйт юркнул в кровать. С шумом отодвинув тяжелое кресло,
Ингольв поднялся и открыл дверь.
Торфинн переступил порог, огляделся, потом упал в кресло,
точно ноги отказывались держать его. После долгой паузы старый
чародей сплел пальцы рук и поднял глаза.
- Хочешь знать, зачем я пришел, а?
- Как я могу спрашивать отчета у вашей милости?
Торфинн помолчал, пытаясь совладать с собой. Подбородок у
него прыгал, руки тряслись. Наконец, он выговорил:
- Ингольв, мне страшно! Мне страшно, как никогда в жизни...
Я знаю, я заранее знаю: что бы я ни сделал, это будет ошибкой.
Нет, нужно положиться на удачу... Или нет... Я хочу, чтобы здесь
все зависело не от меня... Ты простой солдат, ты ничего не
смыслишь в магии... Ведь можешь же ты случайно выбрать верный
путь? Скажи, Ингольв! Ведь ты можешь!..
- Буду рад помочь вам, ваша милость.
Торфинн раздраженно посмотрел на него.
- "Ваша милость, ваша милость"! Оставь этот тон... Мне нужен
друг, советчик, близкий человек... Ингольв, спаси меня! Что мне
делать с этими двумя?
- Я отпустил бы их, ваша милость, - осторожно сказал
Ингольв. - Если вам предсказана гибель от бродяги с чужим
оружием в руке, то лучше бы держать этого бродягу подальше от
замка.
- Нет! - вскрикнул Торфинн, приподнимаясь. - Ты тоже... Ты...
Ищешь способа убить меня? Их надо уничтожить, сжечь, а пепел
утопить в реке Элизабет, чтобы он не нашел покоя ни в одном из
миров... Вот единственное спасение.- Он встал. - Я ненавижу тебя.
Жалкий ублюдок, я хотел сделать из тебя друга и спутника. А ты
просто раб, и к тому же, подлый, как все рабы...
Торфинн пошатнулся. Ингольв хотел было поддержать его, но
старик с отвращением оттолкнул его и вышел, сильно хлопнув
дверью. Почти сразу же в комнату всунулся Феронт.
- Что-нибудь угодно, ваше благородие?
- Да, - ровным голосом ответил Ингольв, снова усаживаясь в
свое кресло. - Сними с меня сапоги и убирайся.
Оставшись, наконец, один, капитан подошел к своей кровати и
пристроился на краю. Кровать безмолвствовала. Ингольв пошарил
рукой под лоскутным одеялом.
- Аэйт, ты где?
Из-под подушки показался красный от духоты Аэйт. Он молча
воззрился на капитана.
- Дело серьезное, - сказал Ингольв. - Торфинн по-настоящему
испуган.
- Я слышал, - сдержанно отозвался Аэйт.
Ингольв вдруг улыбнулся и погладил его по волосам.
- Похоже, я действительно стал рабом, раз вы с Торфинном
утверждаете это в один голос.
- Я не утверждал, - побагровев от смущения, запротестовал
Аэйт. - Я только спросил. И то в порядке отрицания.
Ингольв поднял левую бровь.
- Что? - протянул он, стараясь не рассмеяться. - Спросил в
порядке отрицания?
Мотая белыми косичкам, Аэйт несколько раз кивнул. Ингольв
вздохнул.
- Расскажи-ка ты мне, братец, как это тебе удалось выбраться
из подвала...
Великан в волнении бегал по поляне. Наконец, он налетел на
ведро с краской и опрокинул его.
- Все, - сказал Синяка. - Можешь сесть и передохнуть. На
сегодня ты поработал достаточно.
Сконфуженное чудовище принялось пальцами собирать краску
с травы, обтирая их о край ведра. При этом оно бубнило
приглушенным басом:
- Ничего, вот мы ее быстренько, пока не впиталась, и того...
Синяка махнул рукой.
- Черт с ней, с краской. Все равно нет никакого настроения
работать.
Он вцепился пальцами в волосы и мрачно задумался. Хорошо
ему сидеть на Пузановой сопке и отдавать распоряжения. Он
представлял себе, каково Аэйту в недрах огромного замка, полного
темных тайн.
Собственно, увидеть в магическом кристалле сам замок
Синяка не мог - слишком сильна была магия Торфинна. Он видел
лишь сплошную тьму и на ее фоне различал крошечное светлое
пятнышко. И это пятно было слабым свечением светлой силы,
заключенной в маленьком воине с Элизабетинских болот. Отыскать
в этой кромешной тьме Мелу Синяке так и не удалось.
Обтирая о штаны перепачканные в краске лапы, великан
приблизился к своему хозяину и трусливо заморгал. Однако
чародею было не до Пузана. Неожиданно он произнес, задумчиво
покусывая ноготь большого пальца:
- А может, нам с тобой прогуляться до Красных Скал и
разобраться с Торфинном лично?
Такого Пузан не ожидал. Лучше бы господин Синяка избил его
за пролитую краску. Правда, Синяка никогда его не бил. Но тут
пусть уж ударит, можно даже в нос, лишь бы не говорил таких
ужасных вещей.
- Господин Синяка, - пролепетало чудовище. - Да что вы такое
придумали? Какие Красные Скалы? Вот и ремонт у нас еще не
закончен. Опять же, сваи надо забить толком. Как же мы
отправимся, да еще в такую даль?
- Ох, - вздохнул Синяка, - хоть бы раз ты, Пузан, подумал о
ком-нибудь, кроме самого себя...
Этого великан уже вынести не мог. Нос у него мгновенно
покраснел, и голос задрожал от обиды.
- Да я только об вас и думаю... Вот уже сто с лишком лет, как
ни об ком другом... А вы...
Он шумно всхлипнул.
- Садись, - сказал Синяка и привычным движением вытер
великану сопли двумя пальцами. - Не реви. Никуда мы не идем.
Останемся здесь.
- А чего пугаете?
- Прости, - сказал Синяка. - Я не подумав, брякнул глупость.
- Во-во, - поддакнул оживший великан. - Глупость вы брякнули,
господин Синяка. Самое верное слово.
Синяка невольно усмехнулся. И ведь сам пригрел этого холуя,
подумал он и, вздохнув, склонился над кристаллом.
Торфинн стоял у окна. Синяка сразу узнал эти широкие
плечи, никогда не сгибавшиеся под тяжестью черной кольчуги, эти
длинные седые волосы, схваченные золотым обручем. Но Синяка не
успел как следует разглядеть черного мага и его замок. Словно его
окликнули, Торфинн вздрогнул и резко обернулся. На Синяку
уставились широко раскрытые черные глаза и, казалось, будто
изображение Торфинна придвинулось и вышло из магического
кристалла на склон Пузановой сопки.
- Ты!.. - выдохнул Торфинн, пораженный.
Синяка не мог не заметить, как осунулось и постарело его
властное лицо, словно черного мага подкосил и выжег изнутри
какой-то неисцелимый недуг. Но присмотревшись, он понял, что
Торфинна всего-навсего снедал страх. Обыкновенный страх. И это
было так удивительно, что Синяка едва не выронил кристалл.
Усевшись на траве поудобнее, он взял камень в обе ладони,
бережно, точно баюкая.
