царя Соломона, или, вернее говоря, есть место, где можно спуститься со
склона скалистого хребта, отделяющего Страну Кукуанов от пустыни, того
самого, на котором возвышаются огромные вершины двух гор Царицы Савской.
Оказалось также, что немного более двух лет до этого группа кукуанских
охотников спустилась по этому пути с гор в пустыню в поисках страусов,
перья которых очень ценятся в стране и идут на военные головные уборы.
Во время охоты они забрели далеко в пустыню и испытывали сильную жажду.
Увидев на горизонте очертания деревьев, они направились туда и обнаружи-
ли большой плодородный и прекрасно орошенный оазис протяженностью в нес-
колько миль. По плану Инфадуса, наш обратный путь должен был проходить
по этому оазису. Мы одобрили его план, так как он избавлял нас от труд-
ностей перехода через горы. Кроме того, нас должны были сопровождать до
оазиса несколько охотников, которые когда-то его открыли. Они утвержда-
ли, что оттуда они заметили вдали в пустыне другие плодородные оазисы
[3].
Мы шли вперед не спеша и в ночь на четвертый день нашего путешествия
вновь очутились на горном хребте, отделяющем Страну Кукуанов от пустыни,
которая вздымала свои песчаные волны у наших ног, простираясь примерно
на двадцать пять миль к северу от гор Царицы Савской.
На рассвете следующего дня паши проводники доставили нас к месту, от-
куда начинался крутой спуск к пустыне, с высоты не менее двух тысяч фу-
тов.
Здесь мы распрощались с нашим верным другом, стойким старым воином
Инфадусом. Он торжественно пожелал нам счастья и удачи, чуть не плача от
горя.
- Никогда более, мои повелители, - сказал он, - не суждено моим ста-
рым глазам увидеть людей, подобных вам. Как Инкубу поражал в битве вра-
гов! Что было за зрелище, когда он снес одним ударом голову Твалы! Это
было прекрасно, прекрасно! Больше я никогда не увижу такого удара, разве
только в блаженных сновидениях.
Нам было очень жаль с ним расставаться. Гуд так расчувствовался, что
даже подарил ему на память свой монокль! (Впоследствии мы обнаружили,
что у него был еще один, запасной.) Инфадус был в восторге, предвидя,
что обладание подобным предметом колоссально повысит его престиж. После
нескольких тщетных попыток ему все же удалось вставить монокль себе в
глаз. Никогда я не видывал ничего более несуразного, чем этот старый во-
ин с моноклем в глазу. Это, признаться, совсем не гармонировало с плащом
из леопардовой шкуры и плюмажем из черных страусовых перьев.
Затем, удостоверившись в том, что наши проводники захватили с собой
достаточно воды и провизии, и выслушав громовой прощальный салют Буйво-
лов, мы крепко пожали руку старого воина и начали спускаться с горного
хребта. Это оказалось весьма нелегким делом, но, так или иначе, к вечеру
того же дня мы благополучно добрались до подножия горы.
- Знаете ли, - сказал сэр Генри, когда мы сидели в эту ночь у костра
и смотрели на нависшие над нами утесы, - мне кажется, что на свете есть
немало мест похуже, чем Страна Кукуанов, и что бывали времена, когда я
чувствовал себя гораздо более несчастным, чем за последний месяц или
два, хоть со мной никогда не происходили такие странные вещи. А вы как
думаете, друзья?
- Мне кажется, что я почти сожалею о том, что покинул эту страну, -
со вздохом отозвался Гуд.
Что же касается меня, я подумал, что все хорошо, что хорошо кончает-
ся, но за всю мою долгую жизнь, полную опасностей, мне никогда не прихо-
дилось столько раз быть на краю гибели, как за последнее время. При од-
ном воспоминании о сражении, в котором мне пришлось принимать участие, у
меня проходит по коже мороз, не говоря уж о наших переживаниях в сокро-
вищнице!
На следующее утро мы отправились в трудный путь через пустыню. Наши
пятеро проводников несли большой запас воды. Мы провели ночь под откры-
тым небом, а на рассвете двинулись дальше.
На третий день нашего путешествия, около полудня, мы увидели деревья
того оазиса, о котором говорили наши проводники, и за час до захода
солнца мы уже вновь шли по траве и слышали журчание воды.
ГЛАВА XX
НАЙДЕН
А теперь я перехожу к самому удивительному приключению во всей этой
необыкновенной истории, приключению, которое показывает, какие удиви-
тельные вещи случаются в жизни.
Опередив немного своих спутников, я спокойно шел вдоль берега ручья,
который, вытекая из оазиса, терялся в раскаленных песках пустыни, и
вдруг остановился, не веря своим глазам. И было от чего: ярдах в двадца-
ти передо мной, в очаровательном месте, под сенью большого фигового де-
рева стояла маленькая уютная хижина. Она была обращена фасадом к ручью и
построена по образцу кафрских из ивовых прутьев и травы, но имела обыч-
ную дверь, а не маленькую лазейку, похожую на летку в ульях.
"Что за чертовщина! - сказал я про себя. - Откуда взялась здесь хижи-
на?"
Не успел я это подумать, как дверь отворилась, и из нее, прихрамывая,
вышел белый человек с огромной черной бородой, одетый в звериные шкуры.
Я решил, что со мной, должно быть, случился солнечный удар. Это было со-
вершенно невероятно! Ни один охотник никогда сюда не забирался, и ни
один безусловно не мог здесь жить. Я смотрел на него широко открытыми от
изумления глазами. С не меньшим изумлением глядел на меня и человек в
звериных шкурах. В это время подошли сэр Генри и Гуд.
- Послушайте, друзья, - сказал я, обращаясь к ним, - я схожу с ума,
или это в самом деле белый человек?
Сэр Генри и Гуд взглянули на незнакомца, и в тот же момент белый че-
ловек с черной бородой громко закричал и, хромая, заковылял в нашу сто-
рону, но, не дойдя до нас нескольких шагов, упал без сознания.
Одним прыжком сэр Генри был возле него.
- Силы небесные! - вскричал он. - Это мой брат Джордж!
Услышав этот крик, другой человек, тоже одетый в шкуры, вышел из хи-
жины с ружьем в руках и подбежал к нам. Увидев меня, он тоже громко
вскрикнул.
- Макумазан! - заговорил он. - Ты меня не узнаешь? Я Джим, охотник. Я
потерял записку, которую ты мне дал для бааса, и вот мы здесь живем уже
почти два года.
И, упав к моим ногам, он начал кататься по земле, плача от радости.
- Ах ты, негодная разиня! - сказал я. - Тебя следовало бы хорошенько
выпороть!
Тем временем человек с черной бородой пришел в себя, поднялся на но-
ги, и они с сэром Генри начали молча трясти друг другу руки, так как,
очевидно, от полноты чувств были не в состоянии выговорить ни единого
слова. Подозреваю, что в прошлом они поссорились из-за какой-нибудь леди
(хотя я никогда сэра Генри об этом не спрашивал), но из-за чего бы это
ни случилось, сейчас их ссора была, по-видимому, совершенно забыта.
- Дорогой мой! - вырвалось наконец у сэра Генри. - Я думал, что тебя
уже нет в живых! Ведь я искал тебя по ту сторону Сулеймановых гор и
вдруг нахожу в оазисе среди пустыни, где ты себе свил гнездо, словно
старый aasvogel.
- Около двух лет назад и я пытался перейти горы Соломона, - послышал-
ся ответ, сказанный неуверенным голосом человека, отвыкшего говорить на
родном языке, - но когда я попал сюда, мне на ногу упал огромный камень
и раздробил мне кость. Поэтому я не мог ни продолжать свой путь, ни вер-
нуться в крааль Ситанди.
Тут подошел я.
- Здравствуйте, мистер Невилль. Вы меня помните?
- Боже мой! - воскликнул он. - Неужели это Квотермейн? Как! И Гуд то-
же здесь? Поддержите меня, друзья, - у меня снова закружилась голова...
Как все это неожиданно и странно... И когда человек уж перестал наде-
яться, какое это счастье!
Вечером, у походного костра, Джордж Куртис рассказал нам свою исто-
рию, которая, так же как и наша, была полна событиями и вкратце своди-
лась к следующему.
Около двух лет назад он вышел из крааля Ситанди, пытаясь достичь Су-
леймановых гор. Записку, посланную ему через Джима, он не получил и ни-
чего до этого дня о ней не слышал, так как этот олух Джим ее потерял.
Но, пользуясь указаниями туземцев, он направился не к горам Царицы Савс-
кой, а к тому крутому перевалу, через который мы сами только что пришли.
Это был безусловно более легкий путь, чем тот, который был отмечен на
карте старого да Сильвестра. В пустыне они с Джимом перенесли большие
лишения, но наконец добрались до этого оазиса, где в тот же день Джорджа
Куртиса постигло большое несчастье. Он сидел на берегу ручья, а Джим,
стоя на высоком скалистом берегу как раз над ним, извлекал из расщелин
мед диких пчел, у которых нет жала (такие пчелы водятся в пустыне). Ка-
рабкаясь по скалам, он расшатал большой камень, который обрушился и
раздробил правую ногу Джорджа Куртиса. С тех пор он стал сильно хромать
и, так как не мог много ходить, предпочел остаться и умирать в оазисе,
чем наверняка погибнуть в пустыне.
Что касается пищи, то в этом отношении они не терпели никакой нужды,
так как у них был большой запас патронов, а в оазис, особенно по ночам,
приходило на водопой много животных. Они стреляли в них или ставили кап-
каны, используя мясо для еды, а шкуры, после того как их одежда износи-
лась, - для одежды.
- Таким образом, - сказал в заключение Джордж Куртис, - мы жили здесь
почти два года, как Робинзон Крузо с Пятницей, уповая на счастливую слу-
чайность, что вдруг в оазис забредут какие-нибудь туземцы и помогут нам
отсюда выбраться. Но никто не появлялся. Наконец вчера вечером мы с Джи-
мом решили, что он меня покинет и отправится за помощью в крааль Ситан-
ди, хотя, признаться, у меня было очень мало надежды, что он вернется. А
теперь ты, именно ты, - сказал он, обращаясь к сэру Генри, - которого я
никак не рассчитывал увидеть, вдруг неожиданно появляешься и находишь
меня там, где сам этого не ожидал. Ведь я был уверен, что ты преспокойно
живешь в Англии и давным-давно меня забыл. Это самая удивительная исто-
рия, которую мне когда-либо приходилось слышать, и какое счастье, что
она окончилась столь благополучно!
Затем сэр Генри в свою очередь рассказал своему брату главные эпизоды
наших приключений, и, так разговаривая, мы просидели до глубокой ночи.
- Слава богу, - сказал Джордж Куртис, когда я показал ему несколько
алмазов, - что, помимо моей никчемной особы, вы нашли еще кое-что в наг-
раду за все ваши злоключения.
Сэр Генри засмеялся:
- Камни принадлежат Квотермейн и Гуду. У нас был договор, что они бу-
дут делить между собой всю добычу, которая может встретиться нам в пути.
Это замечание заставило меня призадуматься. Переговорив с Гудом, я
сказал сэру Генри, что мы оба просим его взять третью часть алмазов, а
если он откажется, то его часть должна быть передана Джорджу Куртису,
который, в сущности, пострадал из-за этих драгоценностей больше всех
нас. Наконец, с большим трудом, мы уговорили его согласиться на это
предложение, но Джордж Куртис узнал о нашем решении значительно позже.
На этом я думаю закончить свой рассказ. Наш обратный путь через пус-
тыню в крааль Ситанди был чрезвычайно труден, особенно потому, что нам
приходилось поддерживать Джорджа Куртиса, так как его правая нога была в
очень плохом состоянии и из нее время от времени выделялись осколки
раздробленной кости. Но так или иначе, мы преодолели пустыню, и расска-
зывать подробности этого путешествия значило бы повторить многое из то-
го, что нам пришлось пережить ранее.
Через шесть месяцев после нашего возвращения в Ситанди, где мы нашли
наши ружья и прочие вещи в сохранности, хотя старый негодяй, которому мы
их доверили, был чрезвычайно огорчен тем, что мы остались живы и пришли
за ними, все мы, живые и невредимые, собрались в моем маленьком домике в
Береа, возле Дурбана, где я теперь и пишу эти строки. Отсюда я прощаюсь
со всеми, кто сопровождал меня в самое необыкновенное путешествие, кото-
