столом воцарилась гробовая тишина, остальные наемники отошли
к стенам комнаты. Но Ру сдержался. Не сводя глаз с Шеннона,
он дал ему подняться и направиться к двери. Только когда
ирландец повернулся к нему спиной, Ру достал свой "кольт 45",
который был у каждого, и прицелился.
Шеннон отреагировал первым. Повернулся, выхватил пистолет
и выстрелил не медля. Получилось очень удачно для выстрела с
бедра и вполоборота. Пуля угодила Ру в правую руку выше
локтя, пробила насквозь бицепс, и рука безжизненно упала
вдоль туловища. Кровь с кончиков пальцев капала на
бесполезный "кольт", упавший на пол.
- Я еще кое-что не забыл,- прозвучал голос Шеннона.- Я
помню, что случилось с Вотье.
После этого с Ру было покончено. Он перебрался по мосту в
Руанду, добрался до столицы Кигали и улетел обратно во
Францию. Таким образом он избежал сдачи Букаву, когда в
ноябре у наемников закончились боеприпасы, и пяти месяцев в
лагере для интернированных в Кигали после этого. Кроме того,
он упустил возможность свести счеты с Шенноном.
Вернувшись в Париж из Букаву первым, Ру дал несколько
интервью, в которых рассказывал о собственных подвигах,
боевом ранении и желании вновь вернуться, чтобы возглавить
отряды своих людей. Поражение в Дилоло, когда подлечившийся
Денар предпринял неудачно спланированное вторжение в Конго с
юга, из Анголы, в качестве отвлекающего маневра, чтобы
оттянуть силы от защитников Букаву, и последовавшая отставка
бывшего командира Шестого полка создали у Ру впечатление, что
теперь у него есть все основания, чтобы претендовать на роль
лидера французских наемников. В Конго он не брезговал
махинациями и смог отложить порядочную сумму.
С деньгами ему не составило труда создать себе репутацию
среди завсегдатаев баров и уличных бродяг, которые не прочь
выдать себя за наемников, и он даже мог рассчитывать на
определенную преданность с их стороны, правда, купленную за
деньги.
Анри Алэн был одним из них, так же как и следующий гость
Ру, который явился по звонку. Он тоже был наемником, по
несколько другого рода. Раймон Томар был убийцей по призванию
и по профессии. Он однажды побывал в Конго, скрываясь от
полиции, и Ру уже использовал его для мокрых дел. За
умеренную плату, ошибочно полагая, что имеет дело с крупным
боссом, Томар был предан Ру, насколько можно быть преданным
за деньги.
- У меня есть для тебя работенка,- сказал ему Ру.-
Контракт тянет на пять тысяч долларов. Интересное
предложение?
Томар осклабился.
- Еще бы, патрон. Кто этот фраер, которого надо замочить?
- Кот Шеннон.
Лицо Томара вытянулось. Ру продолжил, не дав ему
возможности ответить.
- Я знаю, что он хорош. Но ты лучше. Кроме того, он ни о
чем не догадывается. Тебе сообщат его адрес, когда он в
следующий раз объявится в Париже. Дождешься, пока выйдет па
улицу, а там действуй по своему усмотрению. Он знает тебя в
лицо?
Томар отрицательно покачал головой.
- Мы никогда не встречались. Ру похлопал его по спине.
- Тогда тебе не о чем беспокоиться. Будь на связи. Я
сообщу, когда и где ты сможешь его найти.
Глава десятая
Письмо, посланное Саймоном Эндином во вторник вечером,
прибыло в цюрихский Хендельсбанк утром в четверг. В
соответствии с содержащимся там распоряжением банк перевел по
телексу 10000 фунтов на счет мистера Кейта Брауна в
Кредитбанке города Брюгге. К полудню мистер Гуссенс
получил телекс и отослал 6000 фунтов на счет мистера Брауна
в лондонском Вест Энде. Около четырех часов дня Шеннон
позвонил в свой банк и узнал, что деньги прибыли. Он попросил
управляющего подготовить ему к выдаче сумму в 3500 фунтов
наличными на следующее утро. Ему сказали, что он сможет
прийти за деньгами к половине двенадцатого.
Тем же утром, в десятом часу, Мартин Торп появился в
кабинете сэра Джеймса Мэнсона с отчетом о результатах своей
работы за период с прошлой субботы.
Они вдвоем прошлись по пунктам короткого списка, изучая
фотокопии документов, полученных в "Компаниз Хауз" во вторник
и в среду. Когда они закончили, Мэнсон откинулся на спинку
кресла и уставился в потолок.
- Несомненно ты прав, по поводу "Бормака", Мартин,-сказал
он.-Но почему же, черт возьми, никто до сих пор не обработал
главного акционера на предмет продажи акций?
Этот самый вопрос задавал себе Мартин Торп весь предыдущий
день и ночь.
"Бормак Трейдинг Компани Лимитед" была образована в 1904
году для использования продукции нескольких обширных
каучуковых плантаций, созданных в последние годы предыдущего
века на основе эксплуатации рабского труда китайских наемных
рабочих.
Владельцем плантаций был предприимчивый и жестокий
шотландец по имени Иэн Макаллистер, позже, в 1921 году,
ставший сэром Иэном Макаллистером, а плантации находились на
Борнео, откуда и возникло название компании.
Будучи по природе больше строителем, чем бизнесменом,
Макаллистер согласился в 1903 году объединиться с группой
лондонских бизнесменов, и на следующий год была создана
компания "Бормак", с полумиллионным количеством ординарных
акций. Макаллистер, который за год до этого женился на
семнадцатилетней девушке, получил 150000 акций, место в
Совете директоров и пожизненное право управления каучуковыми
плантациями.
Через десять лет после основания компании лондонские
бизнесмены заключили ряд выгодных контрактов с компаниями,
снабжающими британскую армию каучуком, и цена на акции
подскочила от начальной отметки в четыре шиллинга до двух
фунтов. Бум на военных поставках продолжался вплоть до 1918
года. В деятельности компании наступил спад после первой
мировой войны, пока автомобильная лихорадка двадцатых годов
не привела к спросу на резину для колес, и опять цены акций
поползли вверх. На этот раз было выпущено дополнительно такое
же количество новых акций, что увеличило общее число акций
компании на рынке до миллиона, а долю сэра Иэна до 300 000
штук. После этого дополнительных выпусков акций больше не
было.
Упадок во времена Депрессии снова привел к снижению цен на
акции. Компания оправилась от удара только к 1937 году. Но в
том году один из рабочих-китайцев в порыве ярости
непочтительно обошелся со спящим сэром Иэном, пустив в ход
большой малайский нож-паранг. По иронии судьбы он скончался
от заражения крови. Во главе плантаций стал заместитель
управляющего, но ему не хватало сноровки покойного хозяина, и
количество продукции уменьшилось, а цены на нее подскочили.
Вторая мировая война могла оказаться благом для компании, но
японское вторжение на Борнео в 1941 году привело к
прекращению поставок.
Похоронный звон по компании прозвучал, благодаря
националистическому движению в Индонезии, которому удалось
оттеснить голландцев и захватить контроль над голландской Ист
Индией и Борнео в 1948 году. Когда, наконец, была проведена
граница между британским Северным Борнео и индонезийским
Борнео, плантации оказались на индонезийской части и были
срочно национализированы без выплаты компенсации.
Более двадцати лет компания вела бесполезную и
дорогостоящую юридическую склоку с режимом президента
Сукарно, в попытке добиться справедливости. Деньги текли
ручьем, цены на акции падали. К тому времени, как Мартин Торп
ознакомился с документами компании, акции котировались по
шиллингу за штуку, а самая высокая цена за предыдущий год
была шиллинг и три пенса.
Совет директоров состоял из пяти членов, и по уставу
компании и для принятия решения достаточно было на брать
кворум из двух человек. Адрес офиса компании оказался адресом
старой адвокатской конторы в Сити, один из партнеров которой
выполнял роль секретаря компании и был членом Совета
директоров. Собственная контора компании давно пошла с
молотка, в связи с ростом арендной платы. Собрания Совета
происходили редко. Обычно на них присутствовал председатель,
пожилой человек из Сассекса, младший брат бывшего заместителя
сэра Иэна на Борнео. Он погиб от рук японцев во время войны,
и его доля акций перешла к младшему брату. С председателем
обычно работал секретарь, адвокат из Сити, и время от времени
к ним присоединялся кто-нибудь из оставшихся троих
директоров, живущих далеко от Лондона. Бизнес приходилось
обсуждать редко, и доход компании состоял в случайных
запоздалых компенсационных выплатах, поступающих теперь
изредка от индонезийского правительства после прихода к
власти генерала Сухарто.
Все пять директоров контролировали вместе не более
восемнадцати процентов от общего миллиона акций, а пятьдесят
два процента были распределены между шестью с половиной
тысячью акционеров, разбросанных по стране. Среди них, в
основном, превалировали замужние женщины и вдовы. Без
сомнения стопки давно забытых акций лежали под грудами бумаг
в банках и адвокатских конторах страны уже много лет.
Но не это интересовало Торпа и Мэнсона. Если бы они
захотели приобрести контрольный пакет акций, скупая их просто
на рынке, то, во-первых, на это ушли бы долгие годы, а, во-
вторых, искушенным наблюдателям из Сити сразу стало бы ясно,
что "Бормак" берут в оборот. Их интерес приковывал Дин-
единственный пакет акций в 300 000 штук, которым владела
вдовствующая леди Макаллистер.
Загадка была в том, почему до сих пор никто не перекупил у
нее весь пакет целиком и не прибрал к рукам некогда
процветающую каучуковую компанию. Она была во всех отношениях
идеальна для их целей, потому что устав был сформулирован
расплывчато, позволяя компании заниматься любыми видами
разработки природных ресурсов любой страны вне пределов
Соединенного королевства.
- Ей должно быть сейчас лет восемьдесят пять, не меньше,-
сказал Торп.-Живет в громадной мрачной квартире в старом доме
в Кенсингтоне, под присмотром приживалки или прислуги, как
там они называются.
- К ней наверняка подкатывались,- размышлял вслух сэр
Джеймс.- Интересно, почему она в них так вцепилась?
- Может быть, просто не хочет продавать,- сказал Торп,-или
ей не понравились те люди, которые приходили с предложениями.
У стариков свои причуды.
Да и не только старики ведут себя непредсказуемо при
покупке или продаже акции. Множество брокеров неоднократно
сталкивались со случаями, когда клиент отказывался от
разумного и выгодного предложения только потому, что ему не
понравился сам брокер.
Сэр Джеймс Мэнсон резко подался вперед и оперся локтями о
крышку стола.
- Мартин, разузнай все об этой старухе. Узнай, что она за
человек, о чем думает, что любит, что ненавидит, какие у нее
вкусы, и, прежде всего, в чем ее слабое место. Должно быть
что-нибудь такое, что станет для нее слишком большим
искушением, ради чего она готова будет продать свои бумаги.
Возможно, это не деньги, скорее всего нет, потому что деньги
ей предлагали и до этого. Но что-то обязательно должно быть.
Узнай.
Торп поднялся, чтобы уйти. Мэнсон махнул рукой, чтобы он
сел на место. Из ящика стола он достал шесть бланков, все
одинаковые, отпечатанные в типографии требования об открытии
счета в Цвинглибанке города Цюриха.
Он быстро и сжато пояснил, что предстоит сделать. Торп
согласно кивнул.
- Возьми билет на утренний рейс и сможешь уже к вечеру
вернуться,-сказал Мэнсон своему помощнику перед уходом.
Саймон Эндин позвонил на квартиру Шеннону около двух часов
и получил отчет о последних предпринятых наемником шагах.
Помощнику Мэнсона нравилась точность деталей в отчете
Шеннона, и он делал пометки в блокноте, чтобы потом
подготовить собственный отчет для сэра Джеймса.
Закончив доклад, Шеннон выставил свои очередные
требования.
- Мне нужно, чтобы 5000 фунтов были переведены
непосредственно с вашего счета в швейцарском банке на счет
Кейта Брауна в Банке Люксембурга не позднее следующего
понедельника,- сказал он Эндину,- и еще 5000 фунтов
переведите на то же имя в гамбургский Ландес-банк к утру
среды.
Он коротко пояснил, на что пошла большая часть 5000
фунтов, присланных ему в Лондон, и сказал, что оставшиеся
