может им помешать. У остальных не хватает решимости, или
мужества, или ненасытности, или беспощадности. Поэтому миром
правят хищники, которые становятся властителями. А властители
никогда не удовлетворены достигнутым. Они должны рваться все
дальше вперед в погоне за предметом своего поклонения.
В коммунистическом мире-только не верь в сказки о том,
что коммунистические лидеры так миролюбивы,-этот предмет-
власть. Власть, власть, как можно больше власти. И не важно,
сколько людей должно погибнуть на пути к ней. В
капиталистическом мире главное-деньги. Как можно больше
денег. Нефть, золото, недвижимость, акции - вот к чему они
стремятся, даже если для этого приходится лгать, красть,
подкупать и мошенничать. Они делают деньги, а за деньги можно
купить власть. Таким образом, в конце концов все упирается в
жажду власти. Если им кажется, что можно заполучить
достаточно жирный кусок, но для этого придется развязать
воину, то вот тебе и война. Все остальное, так называемый
идеализм, просто дерьмо собачье.
- Некоторые люди сражаются за идеалы. Например,
вьетконговцы. Я об этом в газетах читала.
- Да, некоторые люди воюют за идеалы, но девяносто девять
процентов из них просто водят за нос. Или взять тех, которые,
сидя дома, выступают в поддержку войны. Мы всегда правы, а
они всегда неправы. В Вашингтоне и Пекине, в Лондоне и
Москве. И знаешь что? Их всех обманывают. Эти американские
солдаты во Вьетнаме, думаешь, умирали за жизнь, свободу и
счастливое будущее? Они умирали за индекс Доу Джонса на Уолл
Стрит, и так было всегда. А британские солдаты, которые гибли
в Кении, на Кипре, в Адене? Неужели ты всерьез считаешь, что
они бросались в бой с криками "За Бога, Короля и Отечество"?
Они оказались в тех краях потому, что полковник приказал, а
полковнику приказали в военном министерстве, а туда поступил
приказ из Кабинета, чтобы удержать британский контроль над
ресурсами местной экономики. Ну и что с того? Деньги
достались тем, кому и принадлежали с самого начала, и какая
разница, сколько тел британских солдат осталось лежать
неизвестно где? Это все обман, Джули Мэнсон, большой обман.
Со мной все обстоит иначе в том смысле, что мне никто не
приказывает идти в бой, не говорит, где воевать или на чьей
стороне. Вот почему политики, истеблишмент, так ненавидят
наемников. Дело не в том, что мы опаснее их самих, скорее все
совсем наоборот. Просто они не могут нас контролировать, мы
не подчиняемся их приказам. Не стреляем в тех, на кого они
укажут, не начинаем, когда они командуют "начать", не
останавливаемся, когда они говорят "прекратить". Вот почему
мы считаемся вне закона. Мы воюем по контракту, и сами
выбираем себе контракты.
Джули села и начала гладить руками его покрытые шрамами
мускулистую грудь и плечи. Она получила традиционное
воспитание и не понимала, как и многие ее сверстники, даже
доли того, что творится в окружающем мире.
- А как же те войны, когда люди знают, что сражаются за
правое дело?-спросила она.-Ну, например, воина с Гитлером?
Она была справедливой, верно?
Шеннон вздохнул и кивнул.
- Да, она была справедливой. Он был порядочный ублюдок.
Если не учитывать того, что западные воротилы продавали ему
сталь вплоть до самого начала войны, а потом нажили еще
состояние, производя больше стали, чтобы сокрушить сталь
Гитлера. И коммунисты были не лучше. Сталин подписал с ним
пакт и ждал, пока нацизм и капитализм уничтожат друг друга,
чтобы после этого прибрать все к рукам. Только после того,
как Гитлер напал на Россию, идеалисты-коммунисты всего мира
решили, что нацизм это плохо. Да и за смерть Гитлера пришлось
заплатить тридцатью миллионами жизней. Наемник смог бы
обойтись для этого одной пулей, ценою меньше шиллинга.
- Но ведь мы победили, правда? Наше дело было правым, мы
победили.
- Мы победили, моя маленькая, потому что у русских,
британцев и американцев было больше пушек, танков, самолетов
и кораблей, чем у Адольфа. Вот почему и только по этой
причине. Будь у него их больше, то он бы и победил. И знаешь,
что бы было? История посчитала бы, что он был прав, а мы не
правы. Победители всегда правы. Я однажды слышал одну славную
поговорку:
"Бог всегда на стороне больших батальонов". Это проповедь
богатых и могущественных, циничных и самоуверенных. Политики
в нее верят, так называемые уважаемые газеты не перестают ее
проповедовать. Истина в том, что истеблишмент принимает
сторону сильного потому, что, прежде всего, сам создает и
вооружает эти батальоны. И миллионам читателей этого мусора
даже в голову не приходит, что, может быть, Бог, если он
существует, скорее связан с истиной, справедливостью и
состраданием, чем с грубой силой, и что истина и
справедливость могут оказаться на стороне маленького взвода.
Хотя это ничего не значит. Большие батальоны всегда
побеждают, "серьезная" пресса всегда одобряет победу, а стадо
всегда всему верит.
- Ты бунтарь, Кот,-прошептала она.P>
- Конечно. Всегда им был. Нет, не всегда. После того, как
похоронил шестерых своих товарищей на Кипре. Тогда я впервые
поставил под сомнение мудрость и честность наших лидеров.
- Но ведь, убивая других, ты и сам можешь умереть. Тебя
могут убить на какой-нибудь из этих чертовых войн.
- Да, я мог бы жить как червяк, в одном из этих дурацких
городов, заполнять бесчисленные дурацкие счета, платить
дурацкие налоги, чтобы дать возможность дурацким политикам и
государственным слугам растратить все на полезных в
предвыборной компании белых слонов. Я бы мог получать
дурацкое жалование в дурацкой конторе и каждый день утром и
вечером добираться на работу и с работы на дурацком поезде,
вплоть до самой дурацкой пенсии. Я предпочитаю делать по-
своему, жить по-своему и умереть по-своему.
- Ты когда-нибудь думаешь о смерти?-спросила она его.
- Конечно. Часто. А ты?
- Да. Но я не хочу умирать. И я не хочу, чтобы ты умер.
- Смерть не так плоха. Ты привыкаешь к ней, когда она
много раз подходит совсем близко и проходит мимо. Знаешь что,
недавно я разбирал здесь ящики стола. На дне одного из них
лежала газета, годичной давности. Увидел колонку новостей и
начал читать. Речь шла о позапрошлой зиме. Там была заметка
об одном старике. Он жил в подвале. Однажды его обнаружили
мертвым. Со дня смерти прошло уже около недели. Следователю
сказали, что никто к нему никогда не приходил, да и сам он
редко выходил на улицу. Патологоанатом сказал, что он
недоедал по крайней мере целый год. Знаешь, что нашли у него
в глотке? Кусок картона. Он отковыривал кусочки картона от
ящиков из-под продуктов и жевал их. Это не для меня, крошка.
Когда придет мой черед, я уйду по-своему. Я предпочту умереть
с пулей в груди, кровью во рту и пистолетом в руке. С горящим
сердцем и с криком "Пошли все в задницу!" Лучше уж так, чем
угаснуть в сыром подвале, набив полный рот картона. - А
теперь давай спать, крошка, уже рассвет.
Глава одиннадцатая
Шеннон прибыл в Люксембург около часа дня в понедельник и
от аэропорта взял такси до Кредитного Банка. Представился
Кейтом Брауном, показав паспорт, и попросил выдать
поступившие на его имя 5000 фунтов стерлингов.
После небольшой задержки, пока искали телекс, перевод был
обнаружен. Он только что поступил из Цюриха. Вместо того,
чтобы забрать всю сумму наличными, Шеннон тысячу фунтов взял
местными франками, а оставшиеся четыре тысячи перевел на счет
в банке, получив в обмен чек на всю сумму.
У него было время для быстрого ланча перед тем как
отправиться на встречу с представителями бухгалтерской фирмы
"Ланг и Штайн".
Люксембург, как Бельгия и Лихтенштейн, придерживается
системы, позволяющей вкладчику осуществлять незаметные и даже
тайные банковские операции и основывать компании, в
деятельность которых иностранной полиции чрезвычайно трудно
будет проникнуть. Сплошь и рядом, если только компания,
зарегистрированная в Люксембурге, не нарушает законов
эрцгерцогства или не оказывается очевидно замешанной в
незаконных международных операциях весьма неприглядного
свойства, попытки представителей иностранной полиции
выяснить, кто владеет или контролирует такую компанию, будут
встречены стойким нежеланием к сотрудничеству. Именно это и
нужно было Шеннону.
Его беседа, о которой было договорено три дня назад по
телефону, происходила с мистером Эмилем Штайном, одним из
совладельцев весьма уважаемой фирмы. Шеннон по этому случаю
надел новый темно-серый костюм, белую рубашку и фирменный
галстук выпускника частного колледжа. В руке у него был
дипломат, под мышкой свежий номер "Тайме". Почему-то человек
с этой газетой всегда производит на европейцев впечатление
респектабельного англичанина.
- В ближайшие несколько месяцев, - сказал он седовласому
люксембуржцу, - группа британских бизнесменов, членом которой
я являюсь, хочет заняться коммерческой деятельностью па
Средиземноморье, вероятно в Испании, Франции и Италии. Для
этих целей мы хотели бы создать холдинговую компанию в
Люксембурге. Как вы понимаете, быть британскими гражданами,
жителями Англии, и при этом заниматься бизнесом в нескольких
европейских странах да еще с различными финансовыми законами,
на поверку может оказаться совсем не простым делом. С точки
зрения одних налогов создание холдинговой компании в
Люксембурге кажется вполне разумным.
Мистер Штайн кивнул, потому что подобная просьба его не
удивила. Множество таких холдинговых компаний уже были
зарегистрированы в его крошечной стране, и их фирма получала
аналогичные предложения каждый день.
- Это не составит проблемы, мистер Браун, - сказал он
своему посетителю. - Вы, конечно, в курсе, что следует
соблюсти все принятые в эрцгерцогстве Люксембург процедуры.
Как только это будет проделано, холдинговая компания сможет
стать держателем любого числа акций множества других
компаний, зарегистрированных где угодно, и тогда дела
компании будут полностью скрыты от глаз налоговых инспекций
других стран.
- Вы очень любезны. Может быть, изложите основные
положения, касающиеся основания подобной компании в
Люксембурге? - сказал Шеннон.
Бухгалтер описал требуемые реквизиты за несколько секунд.
- В отличие от Британии, все компании с ограниченной
ответственностью в Люксембурге должны включать в себя минимум
семь держателей акций и не менее трех директоров. Однако,
довольно часто бухгалтер, которого попросили помочь в
организации компании, становится председателем Совета
директоров, его младшие компаньоны занимают оставшиеся два
места, а сотрудники фирмы превращаются в акционеров с чисто
символическим количеством акций у каждого. В таком случае
лицо, пожелавшее создать компанию, становится просто седьмым
держателем акций, хотя благодаря их количеству он, по сути
дела, контролирует работу компании.
Обычно акции и фамилии их владельцев подлежат регистрации,
но существует возможность выпуска акций на предъявителя. В
этом случае при регистрации имени владельца контрольного
пакета не требуется. Сложность здесь в том, что акции на
предъявителя есть именно то, что они значат, и предъявитель
контрольного пакета владеет компанией. Если вдруг этот
человек теряет акции или их крадут, новый владелец
автоматически становится во главе компании и не должен
рассказывать кому-либо как и где он эти акции раздобыл. Вы
понимаете меня, мистер Браун?
Шеннон кивнул. Именно так он и хотел все организовать,
чтобы дать возможность Земмлеру купить корабль под крышей
неконтролируемой властями компании.
- Холдинговая компания, - продолжал мистер Штайн, - как
следует из ее названия, не может заниматься непосредственно
коммерцией в какой-либо форме. Она может только держать акции
других компаний. Члены вашей группы обладают акциями других
компаний, которые они хотели бы перевести сюда, в Люксембург?
- Нет, пока нет, - сказал Шеннон.-Мы собираемся перекупить
уже действующие компании, занимающиеся необходимыми нам
операциями, или основать новые компании с ограниченной
