чертовски не нравится. Из Лондона прилетел какой-то шпионских дел мастер.
Большая шишка. Да вы про него, наверно, читали. Его зовут Силлитоу.
Говорят, что его наняла "Даймонд корпорейшн". Введено множество новых
правил, а все виды наказаний стали в два раза жестче. Все это некоторых из
моих подручных, кто помельче, перепугало. Пришлось мне забыть про жалость
и, в общем, один из них, ну, как бы сам упал в камнедробилку. Это немного
помогло. Но мне пришлось больше платить остальным, еще десять процентов. А
им все мало. Вот-вот ребята из охраны сцапают одного из моих людей. А этих
свиней черномазых вы знаете: настоящего мордобоя они не вынесут,
расколются. - Он попытался заглянуть пилоту в глаза, но тут же снова отвел
взгляд. - Конечно, под кнутом у всех язык развязывается. Даже у меня.
- Ну и что? - молвил пилот. Он помолчал и спросил:
- Ты хочешь, чтобы я передал твою угрозу "АВС"?
- Никому я не угрожаю, - торопливо сказал человек. - Я просто хочу,
чтобы они знали, что дела здесь осложняются. Они должны знать и об этом
Силлитоу. А что говорится в последнем докладе Председателя? Там написано,
что у нас на копях убытки от контрабанды и от НСБ <НСБ - незаконная скупка
бриллиантов> составляют больше двух миллионов фунтов в год и что
правительство должно покончить с этим. Это значит покончить с чем? Со
мной!
- И со мной тоже, - тихо сказал пилот. - Так чего тебе надо? Больше
денег?
- Да, - с ноткой упрямства в голосе ответил человек. - Я требую
увеличить мою долю. Еще двадцать процентов или я выхожу из игры. - Он
пытался уловить хоть какое-то проявление симпатии со стороны пилота.
- Ладно, - безразличным тоном сказал пилот. - Я расскажу об этом в
Дакаре. Если их это заинтересует, то, видимо, они сообщат Лондону. Меня
все это не касается, но на твоем месте, - пилот впервые перешел на
доверительный тон, - я бы на них не особо давил. Они посильнее твоего
Силлитоу, Компании, да и любого правительства, честно говоря. На этом
конце цепочки за последний год отдали концы трое. Один за то, что был
желтым. Двое за то, что лазали в сверток. И ты об этом знаешь. С твоим
предшественником стряслось ужасное несчастье, не так ли? Странное он
выбрал место для хранения гилигнита. Под собственной кроватью. Непохоже на
него. Он всегда был так осторожен...
Какое-то время они стояли и смотрели друг на друга при свете луны.
Контрабандист пожал плечами.
- Хорошо, - сказал он, - просто скажите им, что дела мои плохи и что
мне нужно больше денег для тех, кто на меня работает. Это-то они поймут, и
если мозги у них варят, то десять процентов мне они добавят, Ну, а если
нет... - Он не закончил фразу и направился к вертолету. - Давайте помогу
вам заправиться.
Минут через десять пилот забрался в кабину и втянул за собой
лестницу. Прежде чем захлопнуть дверцу, он махнул рукой.
- Пока, - сказал он, - Через месяц увидимся.
Оставшийся на земле человек почувствовал себя очень одиноким.
- Totsiens, - сказал он, помахав в ответ, причем жест этот был
подобен жесту прощания с любимой. - Alles van die beste <Прощайте. Всего
наилучшего. (африкаанс)>
Он отошел в сторону и поднял руку, защищая глаза.
Пилот поудобнее устроился в кресле, застегнул ремень, поставил ноги
на педали управления. Проверил, зафиксированы ли тормоза на колесах,
опустил вниз рычаг шага винта, включил подачу топлива и нажал на стартер.
Убедившись, что мотор работает нормально, он отключил фиксатор винта и
мягко повернул дроссель. За окнами кабины начали медленно вращаться
длинные лопасти, и пилот взглянул на зажужжавший хвостовой винт. Он
откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за тем, как стрелка индикатора
оборотов подползла к цифре 200. Как только она ее прошла, пилот отпустил
тормоз, державший колеса, и медленно, но уверенно потянул на себя рычаг.
Лопасти винта над его головой выпрямились и врезались в воздух. Еще
поворот дросселя, и машина плавно поднялась. На высоте примерно 30 метров
пилот одновременно нажал на левую педаль и взял ручку на себя.
Вертолет повернул на восток и, набирая скорость и высоту, отправился
в обратный путь вдоль лунной дорожки.
На земле человек долго наблюдал за тем, как улетел вертолет и вместе
с ним - алмазы стоимостью порядка 100 тыс. Фунтов стерлингов. Алмазы,
которые его люди выкрали из раскопов за последний месяц и которые
красовались на их высунутых языках, когда он, стоя у зубоврачебного
кресла, грубо спрашивал, что и где у них болит.
Продолжая говорить о зубах, он брал камни и изучал их при свете
лампы, шепотом произнося цифры: 50, 75, 100. Люди всегда соглашались,
брали деньги, прятали их и выходили из кабинета с завернутыми в бумажку
таблетками аспирина в качестве алиби. Они не могли не согласиться.
Аборигенам нечего было и надеяться вынести алмазы за пределы копей. Если
же у шахтеров все же возникала необходимость повидаться с родственниками
или проводить их в последний путь - а случалось это не чаще одного раза в
год - то им предстояло пройти целую процедуру, включавшую и рентген, и
касторовое масло. И если попадались с алмазами, то их ожидало очень
печальное будущее. Гораздо проще было пожаловаться на зубную боль и
подгадать так, чтобы попасть к врачу именно в тот день, когда дежурил
"Он". Ведь бумажные-то деньги на рентгене не видны.
Человек вывел мотоцикл на узкую тропинку, сел на него, и покатил к
холмам, где была граница Сьерра-Леоне. Сейчас их уже можно было различить.
Чтобы добраться до хижины Сюзи времени у него было действительно в обрез.
При мысли о том, что после изнурительной ночи ему еще придется заниматься
с ней любовью, его передернуло. Но деваться некуда. Деньги не могли бы
обеспечить ему алиби так, как могла она. Ей нужно было его белое тело. А
потом - еще десять миль до клуба, где за завтраком его встретят соленые
шутки приятелей.
"Ну, как? Хорошо повкалывал, Док?"
"Говорят, что такой пары буферов, как у нее, во всей округе не
найдешь!"
"Слушай, Док, чего это происходит с тобой в полнолуние?"
Но каждые сто тысяч фунтов означали, что в его арендованном в одном
из лондонских банков сейфе появится еще одна тысяча. Красивенькими
хрустящими пятерками. Игра, ей богу, стоила свеч. Но играть осталось
недолго. Ей-ей, недолго. На двадцати тысячах он остановится. А потом?..
Преисполненный мыслями, человек на мотоцикле на предельной скорости
мчался по равнине прочь от куста терновника, где начиналась крупнейшая в
мире контрабандная операция, сеть которой кончалась в пяти тысячах миль
отсюда, где бриллианты ложились в роскошные бархатные футляры.
2. КРАСОТА КАМНЯ
- Не засовывай, а вворачивай, - нетерпеливо сказал М.
Отметив в уме необходимость поведать начальнику штаба о том, какие
выражения М. использует в разговоре с подчиненным, Джеймс Бонд вновь
поднял со стола монокль, каким пользуются ювелиры, и на этот раз ему
удалось-таки надежно укрепить его в правом глазу.
Хотя на дворе был июль, и комната была вся залита солнцем, М. еще
включил настольную лампу и направил ее так, что свет падал прямо в лицо
Бонду. Бонд взял ограненный прозрачный камень и поднес его к лампе. Он
вертел его в пальцах, и смотрел, как от камня отражались все цвета радуги,
пока глаза не устали от блеска.
Он вынул монокль и стал думать, что бы такое умное сказать. М.
вопросительно посмотрел на него.
- Хороший камень?
- Отличный, - сказал Бонд. - Наверное, стоит кучу денег.
- Да. Несколько фунтов за огранку, - сухо сказал М. - Это кварц. Ну,
что ж, попробуем еще раз.
Он заглянул в лежавший перед ним на столе список, выбрал один из
пакетиков, сверил проставленный на нем номер со списком, развернул пакетик
и толкнул его через стол Бонду.
Тот положил кварц в предыдущий пакетик и взял следующий образец.
- Вам-то легко, сэр, - Улыбнулся он М. - У вас шпаргалка есть.
Он опять взял монокль и посмотрел на бриллиант (если это был
действительно бриллиант) под светом лампы.
- Вот сейчас, - подумал он, - сомнений нет.
Этот камень также имел тридцать две грани в верхней сфере и двадцать
четыре - в нижней, он весил тоже примерно двадцать карат, но у того, что
Бонд держал сейчас в руке было сердечко из бело-голубого пламени, а
бесконечные лучи исходили из него и переливались миллионами игл, впиваясь
в глаз. Левой рукой Бонд взял кусочек кварца и поднес к бриллианту.
Оказалось, что это был просто безжизненный осколок, выглядевший просто
тусклым рядом с ослепительной прозрачностью алмаза, а цвета радуги,
которые Бонд видел несколько минут назад, сейчас казались низкопробными и
грязноватыми.
Бонд положил кварц на место и стал вновь рассматривать бриллиант. Ему
становилась понятной та страсть, которую веками возбуждали в людях
бриллианты, то, почти плотское, наслаждение, которое испытывали те, кто
работал с ними, занимался их огранкой и торговал ими. Это была власть
красоты столь первозданной, что в ней чувствовалась какая-то своя истина,
божественная сила, перед которой все материальное, как тот кусочек,
обращалось в прах. За эти несколько минут Бонд проникся мистикой
бриллиантов и понял: он никогда не забудет того, что открылось ему столь
неожиданно в сердце этого камня.
Он положил камень обратно в пакетик и снял монокль. Подняв глаза на
внимательно наблюдающего за ним М., он произнес:
- Да. Я все понял.
М. откинулся в кресле.
- Именно об этом говорил мне Джекоби, когда мы с ним на днях обедали
в "Даймонд корпорейшн", - сказал он. - Он сказал, что для того, чтобы
всерьез заняться бриллиантами, я должен прежде всего понять глубинную суть
этого. Причем, речь идет не о миллионных прибылях, не о ценности
бриллиантов как средства борьбы с инфляцией, не о сентиментальных
рассуждениях по поводу обручальных колец с бриллиантами или прочей ерунде.
Он сказал, что надо почувствовать к бриллиантам страсть. И он показал мне
то, что я сейчас показываю тебе. И, - одними губами улыбнулся М., - если
это доставит тебе удовольствие, могу сообщить, что я тоже купился на
кварце.
Бонд сидел не шевелясь и молчал.
- Теперь давай просмотрим все остальные, - сказал М. Он показал рукой
на кипу лежащих перед ним пакетиков. - Я попросил одолжить нам несколько
образцов, и они не возражали. Прислали это все сегодня утром мне домой.
М. заглянул в список, открыл очередной пакетик и переправил его
Бонду.
- Тот экземпляр, который ты только что рассматривал - это лучший,
один из "голубой воды" бриллиантов.
Он показал на лежащий перед Бондом большой алмаз.
- А вот это - "топ кристалл", десять карат, продолговатый. Камень
высокого качества, но стоит в два раза меньше "голубого". Посмотри - и
увидишь, что он с желтизной. Следующий - "Кейп" - коричневатый. Так, по
крайней мере, утверждает Джекоби, но будь я проклят, если сам смог бы это
определить. По-моему, кроме экспертов этого вообще никто не заметит.
Бонд послушно взял "Топ кристалл", а потом, в течение четверти часа
М. демонстрировал ему все разновидности бриллиантов вплоть до удивительных
камней-самоцветов: красных, синих, розовых, желтых, зеленых и фиолетовых.
Наконец, М. придвинул к Бонду сверток с камнями меньшего размера, с
изъянами формы или цвета, с маркировкой "Промышленные алмазы". Те, что не
имеют "красоты камня", как они это называют. Их используют в инструментах
и тому подобное. Однако не стоит относиться к ним пренебрежительно. В
