всех живущих сейчас на земле. Для них ты великий воин, и это правда. Тебя
зовут Змиулан, и никто не спросит с тебя больше, чем ты умеешь. И ты
обязательно, неизбежно, в свой час вернешься домой".
Я успокоился. Отдышался, утер слезы.
Подобрал обломок алтаря поувесистее. Пригибаясь, на четвереньках,
по-обезьяньи метнулся к проходу. Обернулся на случай нежданной стрелы в
спину. Вроде бы никого. И все же был чей-то внимательный, испытующий
взгляд.
- Эй, где ты? - спросил я шепотом.
"Ты... ты..." - запричитало эхо под закопченными сводами.
- Молчишь? Ну, как знаешь.
Я припал к холодному камню, напряженно слушая, обоняя, осязая темноту
перед собой. Там могли поджидать затаившиеся латники, прикрывая своими
арбалетами беспорядочный отход балахонов. Там могла быть иная угроза. Или
наоборот - свобода.
Едва различимый приближающийся звук. Будто частый цокот копытцев.
Если, к примеру, выпустить козленка на паркетный пол. Но откуда и зачем
козленок здесь?.. Я попятился. Выставил дубину перед собой. Собрался, как
тогда... в трамвае, тысячи лет тому _в_п_е_р_е_д.
Сначала показалась голова. Потом, спустя какое-то время - все
остальное. Но мне хватило и головы, чтобы подавиться собственным желудком.
6
...все как обещано. И убаюкивающий полумрак, и неизвестный
клавесинный концерт Вивальди. И красивые женщины, статус которых в
обиталище моего хлебосольного хозяина я так и не сумел определить. Не то
жены, не то, упаси Бог, наложницы. Ибо сказано в некоторых, как принято у
нас писать, "буржуазных" прогнозах на будущее, что поскольку девочки
рождаются и выживают чаще, грядет Великая Полигиния... И красное вино в
хрустальных бокалах. Спрашиваю название и тут же забываю. Такого вина я не
пробовал тыщу лет. Только водку "из опилок". Да иногда, крайне редко,
пиво.
Лысого гиганта зовут Ратмир. "Младой хазарский хан"... Ну, молодости
он явно не первой, и даже не второй. Признаться, возраст его для меня -
загадка, ясно лишь, что не "младой". Черты лица под бурой коркой загара -
как под вуалью. Но в остальном самый доподлинный хан. В богатом и
просторном халате, развалился на тахте, а вокруг снуют молчаливые
чаровницы из гарема.
- Так что вы построили? Как называется ваше общество? Коммунизм
или?..
- Допустим, построили не мы, а вы. В буквальном смысле, Вячеслав
Иванович. Нам это досталось в наследство. И сундуки со златом-серебром, и
горы окаменелого навоза. Если вам так необходим термин, можете считать
наше общество развитым социализмом, - он пригубляет из бокала, а в это
время невозможно красивая женщина вносит на овальном блюде ворох зелени,
из которого кокетливо выглядывает большая птица в золотистой лоснящейся
корочке.
Я чувствую себя такой же птицей. Ощипанной и приготовленной с
травами. Вдобавок, угодившей не в свою тарелку. Я нелеп в этих джинсах, в
заплатанном свитерке, и хотя никто не попрекает меня непротокольным
прикидом, сознаю свое убожество. Я косноязычен, и это мне досаждает. Моя
башка не мыта почти неделю - воду в нашем доме отключили еще в августе, а
посещение бани требует немалой мобилизации моих душевных сил. Всякий раз,
когда мимо, задевая меня краем развевающихся газовых одежд, проплывает
одна из ханских пери, я в панике ощущаю, что от меня разит козлом. На
пуленепробиваемой роже Ратмира угнездилась тонкая усмешка. Должно быть, он
понимает мое состояние и испытывает удовольствие от этого понимания.
Возможно, моя зажатость входит в его планы. Скорее бы все кончилось...
- Сорохтин Вячеслав Иванович, - говорит Ратмир, уперев в меня
рентгеновские свои глазки. - Тридцать пять лет, женаты вторым браком. Судя
по всему, на сей раз удачно.
- Сведения из моего досье? - ввинчиваю я.
- Сыну четыре года, - невозмутимо продолжает он. - Образование
получили высшее, историк по профессии и по призванию. Днем читаете лекции
в педагогическом институте. Вечером совершаете набеги на ведомственные
архивы, таща оттуда все, что плохо лежит. Ночью тайком от родных
сочинительствуете. Упомянутая монография. Своим социальным статусом
недовольны, хотя и сознаете, что ничего изменить нельзя. Жена получает
больше вас, плюс приработок уборщицей. Фактически она содержит вас с
вашими хобби...
- У меня тоже есть приработок, - уныло возражаю я, хотя он прав,
кругом прав.
- Гонорары от ваших статей, - понимающе кивает Ратмир. - Нищенское
подаяние. Одна надежда на диссертацию. Но дело движется крайне медленно,
потому что вы сильно отвлекаетесь на культы личности. Кстати, защитившись,
вы получаете право на дополнительную жилплощадь и мзду. Но право еще нужно
реализовать. Вы этого не умеете.
Голова слегка кружится от вина, хрустящего на зубах птичьего мяса и
аромата, исходящего от женщин. Клавесин священнодействует. Я спокоен. Я
уже поверил: да, это наше будущее, мне в нем неплохо, и в общем
безразлично, как данная общественная формация именуется.
- А ну, колитесь, любезнейший, - нагло требую я и со всем удобством
разваливаюсь на своем ложе. - Чем сердце успокоилось? Защитился я или нет?
Получил новую квартиру?
- Мокруху шьете, гражданин начальник, - парирует он. - Я в законе,
своих не закладываю, сука буду, век свободы не видать... Вы, Вячеслав
Иванович, в темпоральной механике человек темный, девственный. Не
понимаете принципа детерминизма. В том прошлом, откуда мы вас выдернули,
вы прожили некую жизнь, являющую собой цепочку вполне конкретных фактов.
Связанные с вашей персоной события намертво впечатаны в историю. И ничего
тут не изменить. Допустим, проболтаюсь я, что никогда вы не защитились,
прожили бедно, померли рано и скверно. Как бы вы ни барахтались, все равно
проживете как вам на роду написано и помрете в установленный срок. Ну,
выложу я перед вами досье. Что с того? Перед возвращением домой мы эти
сведения из вашей памяти вытрем. "От многой мудрости много скорби, и
умножающий знанье умножает печаль". Екклесиаст. Не нужно печалиться,
Вячеслав Иванович. Живите весело. Ругайте власть. Грабьте архивы...
- "Мудрость разумного - знание пути своего, глупость же безрассудных
- заблуждение". Соломон. Черт с вами. Говорите, что нужно.
- Вопрос в лоб: хотите поработать на будущее?
- Ответ в лоб: не знаю.
- Достойно... Нам нужен историк. Человек независимых суждений. Трезво
и критически мыслящий. Разбирающийся в социальной механике. Физически
здоровый. Непременно - светлый шатен со специфическим разрезом глаз. Иными
словами, нужны именно вы.
- За комплименты спасибо. Особенно насчет здоровья.
- Пойдете на сотрудничество - мы из вас атлета сотворим. Ну, не Брюса
Ли, не этого... - он щелкает пальцами, припоминая, - не Шварценнеггера.
Чак Норрис вас устроит?
- Ни с кем из названных лиц не имел чести...
- Странно. Упомянутые личности - существенная часть вашей культуры.
На стыке двух субкультур - спорта и видео.
- Ни в малейшем соприкосновении с данными субкультурами отроду не
состоял.
- Бог вам судья. Кроме того, обещаем массу приключений, а также, что
для вас особенно важно - исторических впечатлений. Тут и
рабовладельчество, и культы какие захотите.
- На кой мне это ляд, если при возвращении вы все впечатления
сотрете?
- Пойдете на сотрудничество - не сотрем. К чему плевать в колодец -
пригодится воды напиться. Подготовленный специалист на дороге не валяется.
Я залпом выплескиваю в себя содержимое бокала, предупредительно
наполненного одной из красоток. Провожаю ее взглядом. Это не остается
незамеченным.
- Нравится? - спрашивает Ратмир, щурясь. - Можете потрепать ее по
попке. Разрешаю. Навык пригодится... по легенде.
- Кто они вам?
- Прислуга, - небрежно бросает Ратмир. - Итак?
- Согласен.
- Вы сказали не подумав.
- Подумав, подумав. Я вообще быстро соображаю. Все едино сами
откажетесь от моих услуг.
- На это не уповайте. На вашу подготовку не пожалеем ничего. Игра
стоит свеч. Историк, склад ума, внешность - все одно к одному.
- Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец... Только дозвольте,
барин, с родными проститься.
- Не дозволяю. - Видимо, я меняюсь в лице, поэтому Ратмир поспешно
объясняет: - Доставка ваша в оригинальной упаковке обошлась нам недешево.
Да, недешево: в мире все имеет свою стоимость, и мы еще не отказались от
всеобщего эквивалента, хотя обеспечен он не золотом. На прощальные визиты
мы ресурсов не имеем. Если вы сейчас вернетесь в свое время - то
окончательно. А мы, кажется, пришли к предварительному согласию. С нашей
стороны вам гарантируется здоровье и жизнь. И, по завершении миссии,
возврат в тот момент времени, откуда вы были нами изъяты.
- И впечатления! - ревниво напоминаю я. - И впечатления.
- Сколько же я должен здесь проторчать?
- На подготовку уйдет примерно полгода. И год - на самое работу.
- Полтора года?!
Геологическая эпоха. Вечность. Без Маришки и Васьки, без мамы и папы,
без тещи и тестя, с которыми я неплохо лажу. Без милых моему сердцу
архивов. Без папки из фальшивого крокодила, с потайной вытягивающейся
застежкой, где главный труд моей жизни: "В.Сорохтин. Механика социальных
провокаций. Исследования культов личности". Безо всего на свете.
- Один шанс из пяти миллиардов, - доносится до меня размеренный голос
этого беса-искусителя. - Вы единственный историк вашей эпохи, который
отправится с особой миссией в собственное прошлое. Взвесьте и прикиньте.
Еще можно отказаться. Но нельзя будет ничего поправить. Да - и вы не
только не теряете, но и приумножаете сокровища своего опыта. Нет - и все
остается как предначертано. Навсегда. И потом - так ли уж вы рветесь
назад, в ваше смутное время? В ваш затхлый, запакощенный осенний город? Вы
ощущаете себя чужим в том времени и в том городе. Вы не любите их. Круг
ваших привязанностей невелик. Жена, сын, ближайшие родственники. - Похоже,
он читает мои мысли. - Человечество живет по своим, не слишком праведным
законам. А вы всегда старались отойти в сторонку. Чтобы, Боже упаси, не
задели вас, не забрызгали грязью...
- Но я туда вернусь, - бормочу я.
- Да, но это будет другой человек. Мы переделаем вас. Вы станете
сильнее. Во всех смыслах. Вы научитесь сражаться за место под солнцем и
побеждать. Вот вы исследовали теорию интриг и провокаций. Но у вас нет ни
сил ни способностей применить ее на практике. Мы дадим вам и силы и
способности. Это ценный капитал. И это - наша плата за услугу.
- Кажется, вы все же предлагаете мне расписаться на договоре кровью.
- Отчасти - да. Потому что изменится ваша личность, изменится и то,
что принято называть душой. В каком-то смысле вы расстанетесь с нею -
прежней. Но обретете новую. Не думаю, что вы прогадаете. К тому же... - он
приобнимает чернокудрую пери, наклонившую над его бокалом амфору с вином.
- Я не дьявол. Я даже не бог. Это вы станете богом - там, куда мы вас
отправим. Поверьте: с тем капиталом, что вы здесь наживете, богом быть
легко. Проще простого. Карай да милуй, у тебя сила, тебе и вся власть.
Такой соблазн! Как удержаться?..
Властным, грубым движением он распахивает прозрачные одеяния на груди
красавицы. Та замирает, грациозно изогнув стан, не завершив движения. И я
тоже... Ратмир сдвигает шторку, упрятанную между белоснежных персей,
извлекает оттуда продолговатую коробочку с циферблатом и экраном. Небрежно
тычет пальцем в сенсоры.
- Отбой темпорального дежурства, - говорит он, поднеся коробку к
