приятелем своими познаниями в искусстве игры на гитаре. Они расстались
довольные знакомством и прекрасно проведенным временем...
Мерзкий слизень отпрянул и, ежась от боли, штопором ввинтился в
песок. Он улепетывал прочь под самой поверхностью, и там, где он
проползал, вскипали сухие буруны.
Ощущая себя витязем-змееборцем, Тикси горделиво приблизился к
скорчившейся женщине. Потрепал ее по голому плечу.
- Все позади, - сказал он мужественным голосом. - Мы одержали славную
победу.
Он подхватил ее под локти и поставил на ноги. Женщина ускользала из
его рук, почти падала, голова запрокидывалась.
- Ну, ну, - проговорил Тикси. - Со мной тебе никто не страшен.
Незнакомка с трудом разлепила веки.
Полыхнула на него синими глазищами. Сильно толкнула в грудь.
Потрясенный черной неблагодарностью, Амелинчук отступил на шаг, полагая,
что женщина тут же повалится в его объятия. Но она стояла вполне уверенно.
И смотрела на него так же брезгливо, как на слизняка.
Затем снова одной ладонью надежно укрыла лоно, другой же с разворота
влепила ему затрещину.
16
- За что?! - застонал Тикси, шарахнувшись.
- За "дуру"! - прошипела женщина с ненавистью. - Но я же спасал тебя!
- А я вас просила об этом?! - она тут же осознала всю нелепость
такого упрека и, тряхнув спутанной гривой забитых песком светло-рыжих
волос, исправилась: - Впрочем, за это спасибо... Но что вы на меня
пялитесь? Отвернитесь немедленно! И не смейте говорить мне "ты"!
Тикси покорно отвернулся.
- Можно подумать, я вижу все это впервые, - с обидой проворчал он.
- Я никогда прежде не раздевалась для вас! И никогда не разденусь!
Так что вы видите ЭТО в первый и последний раз!
- Тогда уж, будьте любезны, отвернитесь и вы! - разозлился Тикси. - У
меня тоже нет никакой охоты, чтобы меня разглядывала совершенно
посторонняя женщина...
- Хм! Пожалуйста! Разглядывать вас не доставляет мне ни малейшего
удовольствия. Я вообще не представляю, что это кому-то может показаться
приятным!
Амелинчук тяжело вздохнул. Он узнал ее.
У Тикси была слабость выдумывать всем прозвища. Нечасто он
отваживался обнародовать свою коллекцию. Но редкий человек из тех, с кем
сводила его судьба, избегал участи экспоната... После того вечера, когда
они встретились впервые, Тикси прозвал ее Сердитой Чухонкой. И если бы
однажды ему предрекли приключение на двоих, Сердитая Чухонка с "Гончего
Пса" была бы последней, с кем он предпочел бы разделить свою участь.
Впрочем, с фигурой у нее все было в полном порядке, и Тикси как честный
человек не мог не отметить этого.
Дорис тоже узнала его. И прежние, уже порядком позабытые антипатии
пробудились в ней с новой силой. Меньше всего она хотела быть спасенной от
гибели этим разнузданным юбочником и горлопаном с "Геркулеса". Ей
невыносима была сама мысль о том, что он оказался первым, увидевшим ее
наготу. В то же время она вынуждена была признать, что вел он себя
достойно, выглядел мужественно... во всех отношениях. И, очевидно,
пользовался успехом у женщин по заслугам.
Они оглянулись одновременно.
- Ну, что вам еще?!
- Хотел посмотреть, не ест ли вас кто-нибудь!
- Думаю, вас бы это только обрадовало!
- Но я не желал бы стать вторым блюдом!
- Вами он побрезговал бы!
- А вами бы отравился!
Эйнола оскалилась, как дикая кошка, сжала кулаки и, начисто позабыв о
стыдливости, шагнула навстречу Амелинчуку, который и не думал на этот раз
отступать. Несколько мгновений они стояли лицом к лицу, трясясь от злости.
"Все-таки она хорошенькая, - вдруг подумал Тикси. - Хотя и сатана
характером."
"Ах, если бы мой "второй" походил на него, - подумала Дорис. - И в то
же время не был им..."
- Какого черта, - сказал Тикси, отводя взор. - Кажется, мы попали в
одну передрягу. Что мы собачимся? Нужно как-то выпутываться. А уж потом
постараемся оказаться как можно дальше друг от дружки.
- Согласна, - произнесла Эйнола, опуская глаза. - Но это не повод,
чтобы меня разглядывать.
- Я вас не разглядываю. Но коли здесь живут ТАКИЕ хозяева, мне просто
необходим полный круговой обзор. И я не виноват, что иногда в его зону
попадаете вы. Я забочусь о вашем же благе. До ваших прелестей мне нет
никакого дела...
- Мне до ваших - тоже! - сказала она с нескрываемым раздражением.
17
Дорис сидела неподалеку, поджав ноги и осторожно расплетая
свалявшиеся в колтун волосы. Будто отдыхающая русалка, только без
дурацкого рыбьего хвоста. Она делала вид, что целиком поглощена этим
занятием и потому не обращает внимания на редкие косые взгляды, что бросал
на нее Тикси - якобы из соображений безопасности.
- Хотел бы я знать, в чем заключается этот проклятый "эффект
зизезап", - сказал он. - Тогда, может быть, мы поняли бы, как попасть
домой. Что у вас тут? "Марабу", как и у меня?
Дорис кивнула.
- Видимо, это явление естественного экзометрального перехода, -
заметила она задумчиво. - Странно только, что никто его не исследует. Это
дало бы нашей науке много полезных сведений. Природа совершает те же
действия, что и цивилизация. Но при этом она затрачивает меньше усилий.
- Чей это афоризм?
- Мой. Только что придумала.
- Когда же нам исследовать все, что за пределами наших секторов? -
Тикси пожал плечами. - Мы у себя-то ничегошеньки не успеваем толком
разглядеть. Кстати, чей это сектор?
- Ничей. Нейтральные воды.
- Значит, хватятся нас не скоро. Мы здесь торчим часов восемь. Когда
еще когитры всполошатся...
- Полагаю, мой забеспокоится первым, - уверенно произнесла Дорис. - Я
не имею привычки надолго покидать борт, не предупреждая об этом заранее. А
ваш, если он во всем подобен хозяину, вообще может никогда не
спохватиться.
- Это попытка меня оскорбить? - ощетинился Тикси.
- Простите, я не хотела, - с ангельским смирением ответила женщина.
- Во всяком случае, пройдет какое-то время, прежде чем любой из них
догадается поднять "марабу" в воздух. Брошенная на берегу одежда должна
побудить их начать самостоятельный облет планеты и вдобавок вызвать
спасателей.
- А планета бо-ольшущая... К тому же, они могут решить, что мы просто
утонули.
- Кажется, мой должен сразу догадаться, в чем дело, - пробормотал
Тикси. - Он что-то знает про "зизезап".
- И вы не выяснили у него никаких подробностей?!
- Я не подозревал...
- И полезли на поверхность чужой планеты, пораженную каким-то
таинственным эффектом, ничего о нем не ведая? - Дорис издевательски
расхохоталась. - Нет, положительно вы ненормальный!
- Между прочим, вы поступили точно так же, - огрызнулся Амелинчук.
- Я - другое дело!
- Это отчего же? Результата мы добились абсолютно тождественного.
Если не считать того, что не окажись на этой планете - совершенно
случайно! - меня, вас бы уже переваривал гигантский слизняк!
- Долго вы будете мне напоминать об этом? - возмутилась Эйнола. -
Может быть, вы еще потребуете от меня благодарности?
- От вас дождешься, - фыркнул Тикси.
- Если хотите знать, - продолжала Дорис, - ваше соседство мне уже
порядком надоело. Но я вынуждена его терпеть, потому что, как вы это с
подлинно мужским тщеславием подчеркиваете при каждом удобном случае, не
способна защитить себя. Увы, это так. Но неужели уже то, что я, скрепя
сердце, принимаю вашу помощь, не есть проявление моей признательности?!
Хм!
- Вы потрясающая женщина, - заявил Амелинчук. - Нужно иметь подлинный
талант, чтобы так ловко все ставить с ног на голову.
- С головы на ноги, - строго поправила его Дорис. - Это вы, мужчины,
в незапамятные времена опрокинули элементарные представления о
порядочности и чести. А потом сделали вид, будто так и полагается. И
перестаньте на меня таращиться!
Тикси, опомнившись, уставился в небо, подернутое тончайшей облачной
кисеей.
- Лучше подумайте, как нам оказаться на наших кораблях до прилета
спасателей, - сказала Эйнола. - Не знаю, как вы, а я не хотела бы
предстать перед ними в таком виде.
За его спиной зашуршало. Тикси сторожко вскинулся, ожидая появления
очередного местного гада. Но это была Дорис. Легко покачивая крутыми
бедрами, она шла к ближайшему озеру. Забрела в воду по колено, присела на
корточки и стала плескаться, смывая с себя песок.
"Рыжая ведьма, - подумал Амелинчук печально. - Не будешь ты моей.
Жаль..." Он постарался со всей суровостью напомнить себе, что в конце-то
концов очутился тут по пути на свидание. А это означало, что в данный
момент его сердцу полагалось быть занятым. И что интерес к Сердитой
Чухонке вызван исключительно эстетическими соображениями.
Дорис, чистая, сияющая, свежая, сияющая, выходила из воды, выжимая
отброшенные с лица влажные пряди волос. На плечах, между трепещущих грудей
с заострившимися розовыми сосками, вокруг пупка, на треугольном лоскутке
золотого руна вспыхивали бриллиантовые брызги.
Стиснув зубы, Тикси совладал с собой, отвернулся.
18
В тот же миг Дорис закричала.
Дно под ее ногами расступилось, будто лопнула непрочная ткань. Забив
руками, женщина сумела на мгновение удержаться на поверхности. Над водой
оставалось только ее запрокинутое, искаженное ужасом лицо.
Тикси словно ждал этого. Спустя долю секунды он был рядом.
И едва не отпрянул, увидев у самых своих ног вместо покатого склона
под хрустальным пологом зияющую черную бездну. В эту бездну проваливалась
Дорис, и вытащить ее не было никакой возможности. Зажмурившись, Амелинчук
прыгнул в самую пасть тьмы.
Вода не держала их.
Наощупь они встретились руками и уже не размыкали их, покуда низ не
поменялся местами с верхом и впереди не забрезжил свет.
- Я здесь когда-нибудь у-утону... - задушенно выдавила Дорис,
трепыхая ногами где-то подмышкой у Тикси.
- Ерунда, - пробормотал тот. - Главное - визжите вовремя.
Следовало признать, что раз за разом злокозненный "зизезап" заставал
их врасплох. Но нынче он преуспел в этом преизрядно.
Примерно с полчаса они обессиленно лежали на берегу, распластавшись,
как тюлени в заповеднике. И понадобилась целая геологическая эпоха, чтобы
Эйнола вспомнила о своих нравственных принципах и выпустила руку
Амелинчука.
- Мы погибнем, - сказала она уныло, что вовсе на нее не походило.
- Ерунда, - повторил Тикси. - Нас спасут. Либо ваш разумник когитр,
либо мой раздолбай. Это вопрос времени.
- Мы умрем, - упрямо произнесла Дорис. - От жажды, от голода. Нас
сожрут эти гнусные змеи. Либо однажды усосет какое-нибудь озеро и не
отпустит.
- Ерунда, - в третий раз сказал Тикси. - Я думаю над системой. В
своих внепространственных связях озера должны подчиняться какой-то
системе. Может быть, все дело в цвете. Я припоминаю, сквозь какие озера
пронесла меня нелегкая. Оранжевое. Потом - не знаю какое. Темно было.
Наконец - сиреневое. А у вас что?
- Розовое и зеленое, - сказала Дорис. - Сквозь желтое мы
путешествовали вместе. И вынырнули в молочном.
- Жаль только, без кисельных берегов. - Не смейте говорить о еде!
Тикси смущенно хихикнул. Сказать по правде, он давно уже мечтал о
хорошем бифштексе. Размерами с суповую тарелку. С экзотическим гарниром из
молодого тростника. Или даже из обычного картофеля, но тоже молодого. И о
