растительности. То ли сплошная иссушенная дотла соляная корка, то ли
мелкий, отборный, зернышко к зернышку, белый песок.
Тикси взвыл от восторга и, отняв управление у недовольно заворчавшего
когитра, бросил свой "марабу" на пятачок между зеленым, оранжевым и синим
озерами.
Кораблик с хрустом утвердился на раскинутых опорах. Судя по легкому
крену, это был все же песок.
- Атмосферный состав мне, живо! - весело скомандовал Амелинчук.
- Приемлемый, - ответил когитр сердито. - Дышать, бегать, стоять на
голове не возбраняется...
- И в этом раю никто не живет?! - поразился Тикси.
- В раю, как известно, живут ангелы господни, - пробурчал когитр. -
Людям туда дорога заказана. Поскольку же ангелы суть метафизическая
категория, следовательно, рай должен быть необитаем.
- Расточительство! - возмутился Тикси. - Безобразие! Могли бы по
крайней мере курорт здесь устроить. Для сменных диспетчеров галактических
баз. Работа тяжелая, нервная, требуется периодическая разрядка...
- Только и забот у всех, что курорты устраивать. Кроме зизезапа, и
поглазеть не на что.
Но Амелинчук уже не слушал.
- Ежкин кот, - с досадой пробормотал когитр, ни к кому конкретно не
обращаясь.
7
Тикси вывалился из тамбура и, вспахивая податливый песок, вприпрыжку
устремился к ближайшему озеру. Оно было оранжевым. Амелинчук сбавил прыть
и уже почти на цыпочках приблизился к не колеблемой даже малейшим ветерком
водной глади. Благоговейно опустился на колени, сдернул перчатку и ладонью
зачерпнул прохладную влагу. Не пронзительно-ледяную, но и не мерзопакостно
теплую, а именно прохладную. Успокоительно, оживляюще прохладную... Поднес
к самому лицу. В крохотном оранжевом зеркальце отразилась его застывшая
улыбка. Вода была абсолютно чистой, без каких-либо минеральных взвесей,
что могли бы придать ей столь экзотическую расцветку. "Как слеза
младенца", - подумал Тикси, возвращая водяное зеркальце озеру.
Он отстегнул никчемный, неуместный в этом раю гермошлем и катанул его
подальше. Лег на спину, закинув руки за голову, чтобы жемчужный песок не
набился в волосы. Прижмурившись, подставил и без того бронзовое от
космического загара лицо еще одному солнышку в своей жизни. Затих,
прислушиваясь к себе и к своим мыслям.
"Так можно лежать годами, - думал он. - Никуда не спеша, не суетясь
попусту. Просто лежать и строить ажурные замки воображения. А после
разрушать. Сам себе зодчий, сам себе варвар. И, главное, совершенно один
на целой планете!.. Обидно: за всю жизнь я не выстроил ни одного замка. Ни
даже детской беседки. Единственное, что я умею, так это быть сменным
диспетчером. Когда я умру - если такое вообще возможно! - на моей могиле
напишут: он был хорошим сменным диспетчером. А спустя тысячелетия все
забудут, что означает это словосочетание, и на полном серьезе примутся
выкраивать в царской табели о рангах место моему чину. И угнездят его
где-нибудь между титулярным советником и коллежским асессором. Конечно,
если найдется кому заниматься подобной ерундой. Спустя тысячелетия может
случиться, что просто некому будет читать надпись на моем надгробье.
Почему? А потому, что вот уже тридцать лет мне, дураку, а я мотаюсь между
звезд, наслаиваю на своей роже загар за загаром и ни на секунду не
задумываюсь о том, кому бы передать по наследству собственную фамилию..."
Тикси резко приподнялся, сел. Песок с шуршанием осыпался с его спины
и локтей.
- Этак бог знает до чего домыслишься!
Он посмотрел на часы: времени оставалось чуть поменьше вечности.
Возвращаться на корабль, чтобы снова долгие часы болтаться в пустой, как
сама пустота, экзометрии, ни малейшего желания. Будь Тикси человеком
организованным, он озаботился бы иметь некоторый запас времени. Но
Амелинчук всегда предпочитал тянуть до последнего, а потом спешить во все
лопатки. Демонстрировать чудеса изворотливости, бросаться в авантюры,
творить безумства и походя свершать подвиги, даже если никто никогда не
оценит их по достоинству. Разумеется, вел он себя подобным образом лишь
когда дело касалось его личной жизни. В работе же он был собран и
мастеровит. Иначе не удержаться бы ему в сменных диспетчерах галактической
базы "Геркулес" дольше конца смены.
- Какого дьявола... Первым из прямоходящих гуманоидов побывать на
замечательной планете Дфаанла, возле прекрасных озер чистой воды, и не
искупаться? Потомки, которые у меня непременно будут, мне того не простят!
И, в конце-то концов, покажут мне обещанный "эффект зизезап" или нет?!
Во мгновение ока Амелинчук избавился от комбинезона. Теплый недвижный
воздух принял его в свои объятия. Тикси подошел к самой кромке воды. Озеро
дремало подле его ног, словно гигантский драгоценный камень "гелиодор",
какие, по слухам, бывают именно такого цвета. Песчаное ложе покато уходило
в пронизанные дневным светом глубины, и можно было не напрягая зрения
разглядеть всякую его морщинку, всякую впадинку.
- Спишь, приятель? - спросил у озера Тикси. - Ну, сейчас я тебя
растормошу!
Он с диким воплем ухнул в воду, подняв тучу янтарных брызг и гоня
перед собой крутые волны.
8
Амелинчук плыл на середину озера, плавно гребя ладонями и лениво
шевеля ногами. Изредка он погружал лицо в воду и глядел вниз. Ни соринки,
ни щепочки, ни даже крохотной сорванной со дна водоросли не виднелось в
струящейся толще. Огромная пиала, наполненная напитком для утоления жажды
сказочного великана, который отчего-то не пришел. Кстати, напитком без
вкуса и запаха.
"Рыб здесь тоже нет, - думал Тикси. - Отчего бы? Наверное, в каждом
таком озере обитал дракон, который за тысячелетия сожрал всю живность
окрест, вместе с водорослями и случайным мусором. А потом издох от голода
и скуки, и кости его покоятся на самом дне." Амелинчук присмотрелся, но
ничьих костей под собой не увидел. "Должно быть, их занесло песком, -
решил он - А вот мы проверим!" Набрал полную грудь воздуха и нырнул.
С поверхности казалось, что до дна подать рукой. Однако Тикси
погружался все глубже, а дно не становилось ближе. Напротив - ему
померещилось, будто с каждым гребком под ним собиралась в плотные клубы
тьма... Амелинчук даже слегка встревожился, хотя и не настолько, чтобы
запаниковать. Здравый смысл опытного сменного диспетчера требовал немедля
повернуть назад и вообще прекратить всякое безрассудство. Но прочие личные
качества Тикси бунтовали против такого решения. "Ну нет, - думал
Амелинчук. - Мистики, ежкин кот, я не потерплю. Мне много и не надо -
только дотронуться ладонью дна..." И он продолжал спуск, изо всех сил
гребя ногами и левой рукой, а правую вытянув перед собой.
Тьма сделалась беспросветной, как чернильная бомба спугнутого
осьминога.
А затем простертая вперед ладонь перестала ощущать сопротивление
жидкости.
Мгновение спустя над совершенно обалдевшим Тикси расступились воды, и
он, продолжая по инерции бултыхать ногами, пулей вылетел на поверхность.
Выплюнул омертвелый воздух из легких и со всхлипом набрал свежего.
Что произошло? И как это могло приключиться? Он все время плыл книзу,
ни на градус не отклоняясь от вертикали, и глаза его были открыты. Между
тем в какой-то момент его курс внезапно изменился ни много ни мало на
диаметрально противоположный...
Впрочем, так ли это?
Тикси огляделся. И ощутил, что замерзает. До мурашек по всей коже, до
судорог, до волос дыбом.
Его обступала ночь. Над головой не мигая светились чужие звезды.
Озеро в темноте казалось зловеще черным.
И на берегу нигде не было видать родного, обжитого, уютного "марабу".
9
На миг оторвавшись от своих записей, Дорис Эйнола бросила беглый
взгляд на курсограф. Понятное дело, что во время странствий в экзометрии,
то есть вне всяких пространственных измерений, этот прибор в значительной
мере являл собой дань условности. Никакого реального курса он не отражал,
а лишь с изрядной долей допущения указывал, какие звездные системы в
каждый конкретный момент времени оставались бы за бортом корабля, буде
таковой корабль следовал в обычном трехмерном пространстве - "субсвете",
как для краткости называли его между собой работники галактических служб.
Разумеется, на то, чтобы пересечь хотя бы одну такую звездную систему в
"субсвете", понадобился бы не один месяц. Да и кому могло это прийти в
голову, когда есть возможность экзометрального перехода? Поэтому показания
курсографа менялись с фантастической для неподготовленного наблюдателя
быстротой. Вдобавок, на терминал прибора поступали краткие сведения о
минуемых светилах и планетах.
"...прекрасными озерами чистой воды, в которых постоянно наблюдается
эффект зизезап", - прочла Дорис и вернулась к своим делам.
И вдруг обнаружила, что прочитанный ею только что на терминале текст
удивительным образом созвучен с теми мыслями, которые она вверяла
мемографу.
Дорис пробежала глазами уже таявшую информацию снова и снова. "Как же
так? - подумала она сердито. - Всем позарез нужна вода, мы импортируем ее
за килопарсеки либо синтезируем из всякого экологически сомнительного
материала... А здесь - озера чистой воды! Допустим, ее нельзя употреблять
непосредственно. Допустим... Но как сырье она сгодится наверняка. И нам, и
тому же "Геркулесу", и прочим разным. Забирать воду с этой планеты...
кстати, как она называется?.. Дфаанла? Любопытно. Это гораздо экономичнее,
нежели из соседних секторов. Особенно в свете недавних событий." Дорис
поглядела на часы. До начала совещания оставалось двенадцать часов. Даже с
учетом перелета у нее имелся существенный запас времени. Запас, который
можно - и нужно было - истратить с пользой. То есть своими глазами глянуть
на нежданную кладовую бесценного сырья и попытаться уяснить хотя бы для
себя, по каким неведомым причинам до сей поры эта планета не привлекала
ничьего внимания. В информации шла речь о каком-то "эффекте зизезап". Но
детальная расшифровка термина отсутствовала, а во "Всеобщем каталоге
природных явлений, несовместимых с безопасностью", к какому тут же
обратилась Эйнола, этот эффект не упоминался.
- Промежуточный финиш - Дфаанла, - приказала Дорис бортовому когитру.
- Принято, - кратко, по-деловому, ответил тот. Как всякий когитр, он
старался приноровиться к человеку, в паре с которым работал.
Корабль шел над самоцветной россыпью сияющих в лучах солнца озер.
"Странно, - думала Дорис. - Планета кажется очень привлекательной для
освоения. Однако же никаких попыток к тому с момента ее открытия не
сделано. В чем загадка?.. Она кажется искусственной, рукотворной. Ни
малейшего признака растительности. Есть ли там вообще биосфера?" Она
спросила об этом когитр.
- Есть, - немедленно отозвался тот. - Но подробности не приводятся.
Эйнола недовольно поморщилась и снова обратилась к созерцанию
бескрайнего озерного покрывала.
- Координаты для посадки? - предупредительно осведомился когитр.
- На ваше усмотрение, - произнесла Дорис, погруженная в свои мысли.
- Принято, - сказал когитр.
И, чтобы не затягивать дела, опустил корабль на относительно
просторную песчаную площадку между розовым, голубым и сиреневым озерами.
Дорис облачилась в скафандр высшей защиты. Перекинула через плечо
самое эффективное оружие, какое сыскалось на борту - похожий на флейту
фогратор с полным боекомплектом. Закрыла гермошлем.
